До чего доводит любовь?

Эх, как Милле хотелось, чтобы во время церемонии венчания её котёнок был в новеньких кружевных трусиках, которые она подарила ему на минувший день рождения, но он категорически отказывался, потому что не хотел проходить весь день возбуждённым и ни о чём, кроме невесты не думать. Беспокоился он видите ли о том, как на фотографиях выйдет его пах, затянутый в узенькое нижнее бельё и тесные брюки. Забавно, и этот человек развёл её на секс в кабинке для переодевания? В этот раз жениха заблаговременно доставили под обе ручки в храм, чтобы быстренько привести в товарный вид и где-нибудь закрыть, но он и здесь нашёл возможность уединиться с журналистом. Милла не возражала, пусть себе радует фанатов, если хочет, ей ещё нужно было как-то влезть в платье и не высказать без пяти минут свекрови всё, что она думала о её постоянных напоминаниях о том, как не надо надевать платье через ноги. Пришлось её тихонько сплавить с понимающей Эммой. Нет, ну что за народ? Нервы итак ни к чёрту, ещё и лезут под руку. Без непредвиденных ситуаций не обошлось, потерялись кольца. И вот здесь девушку пробило на истерику, которую не могли заглушить ни стакан воды, ни даже тёплые заботливые руки всех подряд, старающиеся утешить. Апогеем шумихи стал сам Томас, пришедший помочь невесте, но вместо этого нарвался на разъярённых женщин с криками «до свадьбы нельзя смотреть!». Бедный, аж уши покраснели. Но сидеть в этом обществе ревущих вместе с Миллой уже сил её было. Она вырвалась и догнала жениха. — Милая, пойдём-ка подальше отсюда, — мягко начал уводить невесту сквозь толпу Том, взяв за руку. Её благоверный провёл девушку аккурат за так называемые «кулисы» всего представления, туда, где уж точно никто не помешал бы остаться наедине. Какой-то закрытый зал гораздо меньше основного, что вы арендовали, но здесь ни души. Том, не мешкая, как только закрыл дверь за без пяти минут женой, накинулся с поцелуями. Он заботливо стирал слёзы с её щёк губами, руками перебирал струящуюся ткань платья, пытаясь подцепить край юбки, и даже не замечал вялых протестов. Когда уже воздуха в лёгких от обжигающего поцелуя не осталось, Том с рыком задрал её юбку, потому что просто не смог найти, как ей пользоваться. Милла рассмеялась с его попытки. — Полегче, мне в нём тебе ещё «да» говорить. — Ты это сказала, как только впервые поцеловала, — задыхаясь и на ходу в суете расстёгивая ширинку, бубнил возбуждённо мужчина. Как только брюки спустились до колен, его руки так по-хозяйски подняли девушку за бёдра над полом. — Кажется, кто-то решил, что с заключением брака что-то измениться, — выдохнула Милла с первым толчком. И как-то стало всё равно на кольца, она с этим мужчиной связана узами более крепкими, чем брак, и уж точно символы здесь не имели силы. — Я перееду в твою спальню, — выдохнул в губы невесты Томас. — Мистер и миссис Хиддлстон должны спать вместе. Крепко удерживая любимую вдавленной в дверь, её мальчик рычал и пытался отстоять свою твёрдую позицию. Чтобы он ясно чувствовал, что уступать Госпожа не собиралась и что роль доминанта точно ему не достанется, она соблазнительно смазала пальцы слюной и вошла в его уже привыкшую задницу. Мужчина чуть со стоном с ног не повалился от подлива масла в огонь их общего возбуждения, он активнее задвигался, подгоняемый умелой рукой. В животе Миллы уже не было места для взбесившихся бабочек, а ведь ещё даже оргазм не накрыл с головой. Подогревающее кровь воображение рисовало, как кто-нибудь застукал бы их за пикантным делом, распаляло её сознание, зацикленное на сохранении неприкосновенности их интимной жизни, и подгоняло Миллу доводить любимого до полной разрядки немного быстрее, чем обычно. — Кончай! Я хочу тебя, — стонала девушка, даже не пытаясь сдерживаться. — Ах! Томас… — Ещё раз! — Томас! Её мальчик оказался не таким уж и мальчиком. Только горячий и уверенный в себе самец мог позволить себе наглость поменять роли без обоюдного соглашения, он явно знал, что сделал: отдал ей приказ. Мужчина хрипло рассмеялся и после пары энергичных толчков снова впился ядовитым укусом в истерзанные губы; ядом для доминирующей натуры невесты стали его губы вперемежку с головокружительным оргазмом и небывалой смелостью партнёра. Несколько долгих секунд любовники приходили в себя, пока Томас не высвободил свой член из такого томящейся без него в одиночестве лона. Даже странно, что с такой пылкостью он хотел всего лишь делить с девушкой постель, а не прийти к нормальным супружеским отношениям или вообще заставить девушку научиться готовить. — Похоже, мне придётся тебя отшлёпать за это и потом поощрить за то, что справился с моей истерикой лучше всех. Игриво она усадила мужчину на колени, не встретив сопротивления, а он только смотрел всё ещё горящими глазами и, пытаясь отдышаться, застегнул ширинку. Поставив свою маленькую ножку в изящной туфельке на ближайшую скамейку, Милла оголила её до самого бедра, Том, не мешкая, принялся в попытке принести извинения покрывать поцелуями каждый сантиметр нежной кожи. Котёнку всегда сносило голову от малейшей возможности коснуться специально для него ухоженных ножек, а она и рада была доставлять ему удовольствие через лёгкое унижение от преклонения колен, как перед казнью. — Отныне и навсегда ты сам подписываешься принадлежать мне всецело, ты это осознаёшь, сладкий мой? — не помня себя от удовольствия, спросила Милла мужчину у своих ног, запустив пальцы в его светлые волосы. — Да, моя Леди, — покорно ответил Том, пощекотав её колено носом. — Но спать мы будем вместе. — Неа. — Тогда где будет детская? — резонно заметил жених с самодовольной улыбкой. Он что, заранее продумал всё? — Оу, ещё есть диван, — ответила девушка с не меньшей насмешкой. — Жестокая. В моём же доме… мама дорогая! Эта женщина — Дьявол! Излишняя ворчливость рассмешила её и привела в лёгкий восторг от осознания, что всё это по-настоящему. Настоящая её свадьба с героем всех распущенных фантазий подростковой юности; настоящие чувства, что они друг к другу испытывали; настоящий ребёнок — плод их бесконечной (немного извращённой) любви и настоящее будущее, прописанное странной судьбой. Первая странность началась прямо со злополучных колец, найденных в кармане самого шафера. Символично запечатлев свой брак целомудренным поцелуем, исключительно единоразовым для публики, они стали теперь по закону друг другу обязаны в постели. Эх, теперь без шантажа не обойтись… Ну ничего, где-то дома валялась цепь, ошейник уже примерен. После богатого на события дня Милла первая отключилась, едва коснувшись головой родного плеча. Перед этим правда немного порадовалась, что супружеский долг они исполнили ещё утром. Сладко засыпая, девушка услышала тихий и немного пьяненький голосок супруга. — Теперь я точно выхвачу за каждое «горько»… Оу, как мило, что он не забыл, как супруга не любила целоваться на публике. Весь вечер он её принуждал и прятал глаза, планы на утро (помимо головной боли) уже нарисовались сами. Легко ущипнув похрапывающего Тома за сосок, отчего он проснулся и перестал нахрапывать, Милла закрыла глаза под тишину.