***
Приехав в ФЭС, Борис отправился с телом в морг, а Рита решила сходить в буфет. - Ну как дела? - спросила Рогозина, увидев входящую Селиванову. - Да никак! Половины соседей дома не оказалось, девица, по требованию которой вскрывали дверь, утверждает, что Вику наняла Вера нянькой для своей дочки. Но в квартире девочки нет. И Боря говорит, что следов пребывания ребенка, каких-то детских вещей, игрушек в квартире тоже нет. Загадка на загадке. - О, вот вы где! - в буфет ворвался Березин, - пойдемте все в переговорную. Я такое нарыл!! Все собирались долго, подтянулись Андрей и Таня, последним пришел недовольный Борис. - Что случилось? - Был я в квартире Веры в Кунцево. Ребята, шикарная хата! - захлебывался слюной оперативник, - евроремонт, дорогущая техника, на стенах - раритетные картины! И это еще не самое главное! - жестом фокусника он поставил на стол довольно большую коробку и откинул крышку. У ФЭСовцев случился синхронный вывих челюстей. В коробке находилась хренова туча (а иначе и не скажешь) ювелирных изделий. Причем все они были с бриллиантами разного размера. - Ну ни $%& себе! - выразил общее мнение Борис, - это же целое состояние! Откуда у нее столько денег? - В сейфе еще была записная книжка, довольно толстая. Только там все данные зашифрованы, я ребятам отдал. Вопросов становится все больше! Не успели ребята это переварить, как Селиванову на телефон пришла смс-ка. Тот глянул на дисплей и обалдел. - Не понял!!! - текст смс-ки четко гласил: "С вашего счета списано 15000 рублей", - Маргарита Сергеевна, где моя карта?! - У меня в сумке, - пожала плечами Рита. - Да?! А как тогда с нее списали пятнадцать тысяч?! - ехидно спросил муж. Рита рванула в раздевалку. Через минуту она пришла с растерянным выражением лица. - Нету... - протянула она - Ну понятно. Анька стащила. Ну домой придем, получит ремня по заднице, - мрачно пообещал Борис. - Ох, чует мое сердце, быстрее на свою попу она приключения найдет! - вздохнула Рита. - Ребят, - отвлекся от темы наличности Боря, - а никто в этих цацках ничего странного не заметил? Он принялся вытаскивать драгоценности из коробки и раскладывать их по столу. - Ну? - Я ничего не вижу, - пожали плечами Роман и Андрей. - На них бирки! - воскликнула Таня, - на всех! - Ага! Получается, что она эти цацки не носила, кто будет носить украшения с бирками. Чем дальше в лес, тем толще партизаны. Откуда у нее деньги? Шикарный ремонт, дорогая посуда, там один сервизик стоит полмиллиона. Шикарная мебель, да еще и цацок куча. Может, она наркотой торговала? - Не думаю, - ответила Татьяна, - в поле зрения Госнаркоконтроля она не попадала, а при таких доходах должна бы была попасть. В этот момент у Маргариты зазвонил телефон. - Алле, мама! - раздался в телефоне очень злой голос Ани, - вы можете домой приехать? Только с собой возьмите кого-нибудь, как официальное лицо. - А что? Что-то случилось? - перепугалась Рита. - Приезжайте и узнаете!***
Угодив во все возможные пробки, команда ФЭС летела к дому Селивановых. Но до места они добрались только через четыре часа. - Борь, что еще могло случиться?! - спрашивала Рита. - Рит, да откуда я знаю?! Надеюсь, она никого не убила! - Дурак! - Рита дала мужу подзатыльник и отвернулась. Влетев в квартиру, ребята стали озираться. Вроде тихо. Из своей комнаты вышла уставшая Аня. - О, нарисовались - не сотрешь! - буркнула недовольная девица. - Ань, что случилось?! - потребовала ответа Маргарита. - Да тише вы! - шикнула дочь, - сюда идите, только тихо! Борис, Маргарита, Татьяна, Роман и Галина тихонько пошли вслед за Аней к ее комнате. Та осторожно открыла дверь и ФЭСовцы остолбенели. Горящий ночник высвечивал очертания спящего ребенка, девочки лет двух. - Это кто? - обалдело спросил Боря. - Это, - сказала Аня, вталкивая взрослых в кухню, - типа дочка Веры Быстровой. - Ты можешь объяснить по человечески? - взвилась Рогозина. Анна вздохнула и начала рассказ...Рассказ Анны Селивановой
На следующее утро Анна поискала в интернете информацию о Вере Быстровой. Найдя в социальных сетях ее страницу, она нашла информацию о сестре - Виктории Ереминой. Вычислив адрес ("Соцсети - наше все!"), малолетняя сыщица полетела по адресу. Правда, пришлось около часа сидеть в кустах ("Всю задницу отморозила!"), чтобы не попасться на глаза родителям. Прождав после отъезда ФЭС еще полчаса, Анна прошла к подъезду и принялась звонить в квартиру Вики. Неожиданно распахнулась дверь соседней квартиры, и вышла дама лет шестидесяти, самого неприступного вида. – Девушка, – весьма нелюбезно сказала дама, – отчего вы подняли такой шум? – Простите, – потупилась Аня, – но я не сделала ничего плохого. Не кричала, не стучала, не курила… Соседка оглядела ее и слегка сбавила тон: – Вы нажимаете на звонок уже минут десять, он у меня в мозгах тренькает! – Извините, не хотела вас беспокоить, но, вообще говоря, я пытаюсь найти Вику и звонила к ней. – В этом доме стены сделали из ситца, – вздохнула дама. – Слышно абсолютно все, что творится у соседей! А зачем Вам Вика? Ее убитой нашли час назад! – Как убитой?! - разыграла ужас Аня, - что же мне делать?! – Может я Вам смогу помочь? - проявила участие женщина. – Моя знакомая, Вера, попросила дочку у сестры забрать. Вику убили... А где девочка?! Куда делась?! И о смерти сестры Вера ничего не сказала! - Вы знаете, - протянула дама, - мне кажется, я Вам могу помочь. Да Вы не стойте, проходите! Вас как зовут? - Аня. - А меня Марина Андреевна. Я доктор химических наук. Аню завели в чистую кухоньку, напоили чаем и выложили историю. Примерно в октябре Марине Андреевне неожиданно предложили поработать репетитором в богатой семье. Сначала она хотела ответить решительно: «Нет». Она давно не ходит по частным ученикам, но родители недоросля предложили совершенно невероятную плату – сто долларов за урок – и дали шофера, который привозил и увозил преподавателя. Зарплата ученого невелика, и Марина Андреевна дрогнула. Возвращалась она домой около десяти, водитель, веселый, говорливый Сергей, без конца рассказывал «охотничьи» истории. Но Марину Андреевну болтливый, не слишком обремененный умом парень не раздражал. Он оказался услужливым, охотно тормозил у супермаркета, где преподаватель тратила часть гонорара на вкусности, и даже нес ее сумки, приговаривая: – Ох и затарились! Небось всей семье праздник устроить решили! Привыкнув к покладистому Сергею, Марина Андреевна один раз попросила его: – Голубчик, не сочтите за труд, зайдите со мной в магазин, хочу минеральной воды купить, а бутылки тяжелые, мне их до кассы не дотащить. – Без проблем, – ответил шофер и пошел в супермаркет. На этот раз в огромном магазине работало отчего-то только две кассы, возле которых клубилась толпа покупателей. Сергей и Марина Андреевна пристроились в хвост очереди. – Уж извините, – пробормотала дама, – задерживаю вас. – Ерунда, – отмахнулся шофер, – работа у меня такая. Пару секунд они стояли молча, потом Сергей воскликнул: – Вот шалава! – Кто? – изумилась Марина Андреевна. – А вон, девка стоит у соседней кассы, в зеленом плаще! Дама повернула голову и увидела Вику в компании двух размалеванных девиц и трех слегка подвыпивших парней. Молодые люди держали корзинку, в которой теснились бутылки с водкой, пивом и омерзительным дешевым портвейном. – Вот уж безголовая, – возмущался Сергей, – я бы своей жене за такое ноги повыдергивал! Ребенка бросила и хвост задрала. – О чем ты толкуешь? – спросила Марина Андреевна. – Так эта девица нетяжелого поведения с вами в одном подъезде живет, не признали? – Узнала, конечно, мы соседи. Но ты откуда с ней знаком? – Я как вас в первый раз отвез, – ответил шофер, – сразу не отъехал, хозяевам позвонил, чтобы узнать, куда направляться, можно домой или еще работать. А тут эта девица с ребенком из подъезда выскакивает, увидела мою машину и давай просить: «Будь человеком, подвези, тут близко, через пару улиц, только денег нет». Сергей добрый парень, к тому же у него дома жена и двухлетний сын, вот он и посадил Вику, естественно, не удержался и спросил: – Куда на ночь глядя с ребенком? С мужем поругалась? – Я мать-одиночка, – ответила девушка, – медсестрой работаю, а дочку везу к няньке, у меня ночное дежурство. Хорошо, ты попался, а то тащить бы мне ее на горбу, туда ни один автобус не ходит! Сергей сочувственно вздохнул. Правда, он немного удивился, увидав дом, куда мать понесла ребенка. Жуткий барак, просто сарай, и впрямь стоящий в удалении от шумных улиц. Но, с другой стороны, откуда у бедной медсестры средства на элитную няню? Небось нашла убогую пенсионерку и рада. С тех пор жалостливый Сергей несколько раз подвозил Вику. Девушка уже знала, когда приезжает Марина Андреевна, и выскакивала из подъезда буквально сразу после того, как соседка входила в дом. У Сергея просто разрывалось сердце, когда он видел крошечного, плохо одетого ребенка. Началась осень, зарядили дожди, а дочка Вики была в ситцевом платье, тоненькой ветровке и разбитых ботиночках. Как-то раз он и прихватил из дома сумку с вещами, которые стали малы его сыну, приехал за Мариной Андреевной раньше назначенного времени и поднялся в квартиру к Вике. Его неприятно поразила грязь и полное отсутствие уюта. Девочка ползала по полу в одних измазанных трусишках, и, похоже, у нее совсем не было игрушек. Во всяком случае, в присутствии Сергея она играла с пустыми коробками из-под видеокассет и дисков. В голову не слишком далекого шофера закрались сомнения: ну какая медсестра позволит, чтобы дома у нее творилось такое. Вика взяла сумку с вещами, но не обрадовалась, а просто буркнула: – Спасибо. – Потом добавила: – Может, отвезешь нас сейчас к няньке? Меня на работу раньше вызвали. – Ладно, – согласился Сергей. И вот теперь он, оглядывая пьяную компанию, искренне возмущался: – Она меня просто обманывала! Ну и дурака я свалял! Небось постоянно на гулянки мотается, а ребенка матери подсовывает! И ведь даже не посмотрела, что за вещи ей привез! Выволокла свою девчонку под дождь в кофтенке, а в сумке куртка теплая лежала! Да таких стерв материнских прав лишать надо! Марина Андреевна вздохнула, потом добавила: – Мне раньше непонятно было, ну отчего это у Вики по ночам дым коромыслом стоит, шум, порой драка начинается, а ребенок молчит. А после этого разговора стало ясно, она его куда-то уводит, чтобы гулять беспрепятственно. Уж не знаю, как к такому положению вещей относилась Вера. Хотя она могла и не знать ничего. Я один раз столкнулась с сестрой Вики во дворе, та шла вместе с дочкой к машине, и должна вам сказать, что девочка выглядела расчудесным образом: отлично одета, умыта, причесана… Впрочем, Вера тут бывала очень редко, а может, просто я ее нечасто видела! Ну да ладно. Через час за мной Сергей заедет, попросим, чтобы он Вас к той няньке отвез. Прождав час, они вышли из подъезда и подошли к шикарному БМВ. - Сереженька, - обратилась Марина Андреевна к шоферу, - тут девушке помощь нужна. Аня повторила еще раз свою историю и спросила: – Можете показать мне дом, куда Вика возила Лину? – Садитесь, – предложил шофер, - тут недалеко. Путь оказался недолгим. Водитель попетлял по улицам и переулкам, а потом выехал на пустырь, раскинувшийся за шумным проспектом. Справа громоздилась свалка, куда жители квартала сваливали строительный мусор и всякую прочую дрянь, слева тянулось нечто, больше всего похожее на барак. Сергей ткнул пальцем в уродливое двухэтажное сооружение, сложенное из темно-красного кирпича. – Вон туда она бегала. Анна оглядела длинное здание. – А в какой подъезд? – Во второй. – Спасибо, вы очень помогли мне, – ответила Селиванова. – Номер квартиры Вам Вика не сообщала? – Нет, – покачал головой водитель, – я внутрь не совался, снаружи ждал, да она быстро возвращалась, меньше пяти минут там была. Еще раз поблагодарив парня, Аня вошла в подъезд. В нос ударил запах переваренных щей, кошачьей мочи и сырости. Стены были покрыты разнообразными рисунками и надписями, в основном неприличными, пол щетинился выбитой плиткой, а двери квартир обиты жуткой, кое-где порванной черной клеенкой. Из дырок торчала желто-черная вата. Квартир тут оказалось всего четыре. По две на каждом этаже. Под звонком висели таблички с фамилиями, за убогими дверями скрывались коммуналки. Аня наугад ткнула пальцем в коричневую кнопку и нажала один раз. Тут же послышались шаги, и на порог вышла девушка лет двадцати. – Вы ко мне? Ищете кого? – полюбопытствовала девушка. – В общем, да. – Кого? – Девочку Лину. – Тут такой нет, – затараторила девушка, – в нашей квартире одни бабки придурочные, из молодых никого. – А ты? – улыбнулась Аня. Девчонка захихикала: – Ну да, только звать меня не Лина, а Света. – А рядом кто живет? – спросила Анна. Света скорчила гримасу: – Глуневы. Отвратительные Глуневы. – Но такой фамилии нет на табличках. Света вздохнула: – Правильно. Прежние жильцы все съехали, отсюда народ кто куда бежит, остаются только самые бедные, кому деваться некуда. Так вот, люди убрались, а Глуневы въехали, ихняя теперь вся квартира, повезло сволочам, лимите всегда фартит! Москвичи, такие, как мы, в коммуналках гниют, а эти заявятся незнамо откуда и сразу на все готовое! Знаешь, они то ли из Молдавии, то ли с Украины, детей куча, прямо не пересчитать. Четвертый год тут обитают, а я разобраться не могу, сколько их. А перед Новым годом коляска во дворе появилась, вот и гадаю теперь: то ли старшая девочка у них родила, то ли маменька опять постаралась. Она перевела дыхание и добавила: – В нашем подъезде девочки точно нет. Иди в первый. – Почему? Мне невеста брата сказала, что девочку привезла сюда к няньке. Света хмыкнула: – Адрес небось перепутали. Ну сама подумай, какая нормальная женщина приведет сюда своего ребенка? Да и нет тут никаких детей. В третьей и четвертой квартирах лишь старухи, из ума выжили окончательно. Она смолкла на секунду, потом мечтательно добавила: – Вот перемрут все, дом под снос пойдет, мне квартиру дадут. Ну, иди в первый подъезд. Тут есть дети лишь у Глуневых. Анна тут же позвонила в квартиру Глуневых. В темном коридоре виднелась невысокая мужская фигура. – Чего встала? Входи, – велел хозяин. Анна протиснулась внутрь, стараясь не споткнуться о груду грязной обуви, наваленной у порога. На стене, без вешалки, просто на гвоздях, болтались засаленные куртки, тут же стояла метла, скребок и лом. Чуть подальше висело корыто, детские санки и огромный таз. – Где девочка Лина, - спросила Анна, еле сдерживая тошноту. – Какая девчонка? – настороженно поинтересовался дядька. Аня медленно вытащила кошелек, долго расстегивала, занудно вытаскивая из его недр голубую бумажку. Пьянчуга с вожделением следил за ее руками. Наконец ассигнация увидела свет. Аня помахала ею перед носом алкоголика. – Лина, двухлетняя малышка. Твоя жена, случайно, не подрабатывает няней? – Дворники мы, – насупился мужик, – Танька проспект скребет у супермаркета, а Линка при ней. Зачем она тебе понадобилась? Может, я на что сгожусь? – Нет, милейший, дальнейший разговор я стану вести с твоей женой. Где этот супермаркет? – В двух шагах, – прохрипел пьяница, – аккурат влево иди. «Сытый волк» называется. Анна вышла из барака и пошла в указанном направлении, наслаждаясь свежим воздухом. Супермаркет и впрямь был в двух шагах. Возле ступенек бродила толстая баба, замотанная в грязно-серую китайскую куртку. В руках бабища держала лом. Аня подошла к бабе и сморщилась - запах перегара и пота стоял убойный. – Ты Таня? Женщина откинула капюшон. Девушка вздрогнула. Лицо дворничихи напоминало географическую карту, все желто-зелено-синее. Один глаз заплыл, над другим нависала рассеченная бровь, губы покрывали то ли ссадины, то ли болячки. – Слышь, хозяйка, – прогундосило небесное создание, – все очистила, подмела, хошь, еще ступени помою? – Я не из супермаркета. – А… чего тогда надо? – Меня прислала Вика. – Кто? – Еремина. – Знать ее не знаю. – Простите, где Лина? Татьяна оперлась на лом, очевидно, ноги плохо слушались хозяйку. – А тебе зачем Линка? – Меня прислала Вика Еремина за девочкой, велела забрать. – Ах Вика, – протянула Татьяна, шумно вздыхая. – Давненько девку не брала, уж думала, не нужна она ей больше. Линка со старшими у метро работает, ступай туда, только заплати сначала. Пятьсот рублей. Аня вытащила из кармана пятисотенную и спросила: – Лина работает у метро? Ей же всего два года? – Ну так что? – рассмеялась Татьяна и ловко выдернула из ее пальцев ассигнацию. – Нам дармоеды не нужны, ходить научилась? Значит, могёт семье подсобить, неча захребетницей жить! Я дитёв в строгости держу, к труду приучаю… И она громко икнула. Только Богу известно, чего стоило Ане не двинуть бабище по башке. – Где искать девочку? – А у входа в подземный переход, они там с Ленькой и Колькой сидят. Скажешь Кольке, что я велела Лину отдать. – И мне вот так запросто отдадут ребенка? – А чаво? Хошь, могём расписку написать, – хрипло засмеялась добрая маменька и, подняв лом, с натужным хеканьем опустила его на островок льда. – Вот, зараза, задолбалась совсем, – пожаловалась она, – денежки-то трудом достаются, никто не придет, не принесет на блюдечке, не скажет: «На, Танюха, гуляй». Аня свернула в метро, дошла до входа в подземный переход и обалдела. Трое оборвышей сидели на картонке, постеленной в липкой грязи. Мальчик, с виду лет семи, в кургузой болоньевой курточке, рваных темно-синих рейтузах, в кедах, сидел рядом с братишкой, едва ли справившим пятилетие. Тот выглядел не лучше. На нем было длинное, явно девичье пальто с остатками меха неизвестного животного. На голову пацанчик нацепил нечто странное, то ли кепку, то ли бейсболку, во всяком случае, убор совершенно не подходил для морозного вечера. Между мальчуганами, свернувшись клубочком, лежало существо, сначала принятое мною за небольшую дворняжку. Но, подойдя вплотную к малолетним попрошайкам, я понял, что это крохотная девочка в клочкастой шубке из синтетики. Перед несчастными, замерзшими и, очевидно, голодными детьми стояла картонка, на которой чья-то не слишком уверенная рука вывела текст: «Подайте Христа ради у нас все умирли астались сироты бес денек и еды жить негде пажалейте люди добрые». Едва сдерживая гнев, Аня спросила: – Кто из вас Колька? – А за каким фигом он тебе? – неожиданно басом поинтересовался пятилетний. Более старший мальчуган безучастно смотрел перед собой остановившимся взглядом. Аня сморщилась и ответила: – Мне нужно забрать Лину, ваша мама, Татьяна, уже получила пятьсот рублей. – А не брешешь? – буркнул малыш. – Нет. – Погодь, – велело дитя, потом порылось в куче тряпья, вытащило на свет божий мобильный телефон и потыкало черным от грязи пальцем в кнопки. Аня совсем растерялась. Наличие у нищих сотового казалось мне невероятным. – Эй, Танька, – пробасил ребятенок, – тут девка Лину требует! Деньги-то взяла? Ага! Он вновь сунул аппарат в ворох тряпок, опустил воротник пальто, прикрывавший почти все лицо, глянул на Аню, и она вздрогнула. Парню было лет двадцать. Над губой и на щеках у него виднелись темно-синие островки небритой кожи. Колька был карлик или лилипут. – Забирай, – велел он, пиная девочку. Клочкастая шубка зашевелилась и села. Внутри слишком большой дохи виднелось бледное личико с огромными синяками под глазами. – Ну, – поторопил меня Колька, – чего стоишь-то? Бери, пока даю. Аня протянула руку. Колька со всего размаха отвесил Лине подзатыльник. Но девочка не заплакала и не захныкала, проворно вскочила на ножки и схватила ее за ладонь. Аня пошла по ступеням. – Эй, погодь, – крикнул Колька. – Что тебе? Деньги я уже отдала, – обернулась Аня. – Завтрева сюда приведешь, – пояснил Колька, – не домой. Мы тута до ночи просидим, праздник будет, народ хорошо подает. – Кого привести? – Линку, ессно. – Но зачем я должна ее возвращать? – удивилась Анна. – Деньги Татьяне отдала, и все. – Ты че? – двинулся ко ней Колька, – …, да? За пятьсот рублёв решила навсегда купить? Положь девку на место! Сеструха, ежели ее совсем продавать, дороже будет! Меньше чем за штуку баксов не отдадим, хитрая больно! – Подожди, что за ерунду говоришь? - включила Аня дурочку, - Лина племянница Вики Ереминой. Девушка отдавала девочку твоей матери как няньке. Лина никак не может быть твоей сестрой! Колька сипло заржал и поднялся по ступенькам. – Это кто тебе про племянницу насвистел? – ухмыльнулся он. – Вика? Ну, блин! Хохмачка! Да она Линку напрокат брала! Ее к нам Гошка привел! – Кого? – спросила Аня, чувствуя легкое головокружение. – Кто привел? Куда? Зачем? – Вику, – вполне миролюбиво пояснил карлик, – он с ней трахался, пока в армию не ушел. Вика сначала расстраивалась, а потом Линку брать стала, за пятьсот рублей в день, ежели на сутки, то дороже, но она ее завсегда к ночи приводила. Аня посмотрела на крохотулечную девочку, безучастно сидевшую на ступеньках, потом вытащила кошелек и помахала им перед носом парня. – Если ответишь на мои вопросы, заплачу. – Пять косарей, – не растерялся карлик. – А ты Вике кто? – Не знаю. Ее жених - мой брат, – ответила малолетняя сыщица. – Она велела забрать свою племянницу у няни, адрес дала. Колька радостно засмеялся, очевидно, его очень обрадовала перспектива сделать Вике гадость. – Ой, цирк, – хрюкнул он, – вот что, пошли к Ахмету в шашлычную, там и потолкуем. Договорив фразу, он пнул Лину. – Эй, не дрыхать, ступай вниз. Несчастное создание, даже не ойкнув, поползло опять к картонке. Аня перехватила девочку. – Подожди, раз я заплатила, она моя. Пусть пойдет с нами в кафе. Ты когда ее кормил в последний раз? – Утром, – пожал плечами Колька, – она завсегда в девять жрет, и все, зачем больше-то? Маленькая ищо. Аня подхватила девочку, и они пошли в забегаловку. Несмотря на поздний час, в шалмане было полно народу, в основном бомжи и нищие, отмечавшие очередной прошедший день. Наша компашка уселась на пластмассовые стулья, и Колька деловито сказал: – Я заказываю, ты платишь. Аня купила три порции курицы с картофелем фри и одно пиво для Кольки. – Значит, так, – обсасывая нежные косточки, сообщил Колька, – дурит твоему брату Вика голову, она мастерица по этой части, шалава и б… . Гошка от нее натерпелся! – Ты лучше по порядку, – попросила Аня, незаметно включая диктофон в кармане. Парень вытер жирные губы кулаком, хлебнул пива, вытащил из кармана пачку «Кента» и сказал: – Ну слушай. У Татьяны Глуневой восемь детей. Впрочем, их было одиннадцать, но трое, слава Богу, умерли, не дожив до года. Остальные выжили, вопреки всему. И отец, и мать пили горькую. Но наше государство проявляет удивительную терпимость к таким многодетным семьям, поэтому Глуневы, несмотря на асоциальный образ жизни, получили отдельную квартиру в бараке. Старший сын, Гоша, невесть где познакомился с Викой Ереминой, разбитной девчонкой, больше всего на свете любящей погулять и поплясать. Девушка стала частенько бывать у Глуневых и превратилась почти в родственницу. Ни Татьяна, ни ее муж не стеснялись «невесты», обсуждали при ней домашние дела. Семья промышляла нищенством. Правда, отец и мать числились дворниками, но на работу выходили редко, только если их вынуждали к этому крайние обстоятельства, например, не было ни копейки на очередную бутылку. Лишь в этом случае Татьяна, кряхтя, брела к ларькам или к супермаркету, предлагая свои услуги по очистке территории. Но такое случалось нечасто. Основной доход в семейную кассу вносили дети. Младшие сидели у входа в метро, стояли возле рынка. Старшие мальчики мыли автомобили, две девочки, четырнадцати и пятнадцати лет, не брезговали заниматься проституцией. Естественно, никто из них не ходил в школу. Из детей Глуневых грамотных было только двое: Колька и Гошка. Первому, естественно, армия не грозила, а второму забрили лоб спустя две недели после восемнадцатилетия. Вика сначала поплакала, но потом быстро утешилась и перестала бывать у «свекрови». Но примерно год назад она появилась в бараке и попросила напрокат Лину. Зачем ей понадобилась девочка, никто не знал, впрочем, Глуневых не волновало, что станет с ребенком. Пятьсот рублей в день в качестве гонорара их вполне устраивало, судьба Лины особенно не тревожила, детей много, одним больше, одним меньше. – И часто она ее брала? – спросила Аня. Колька пожал плечами: – Разве ж упомнишь? Дня четыре в неделю прибегала, когда чаще, когда реже. Последний раз неделю назад приходила, а потом пропала. Так тебе Линка нужна? В этот момент девочка подняла личико и судорожно вздохнула, у Аньки защемило сердце. – Конечно, беру. – Ну тады прощевай, – ответил Колька и, отвесив Лине затрещину, ушел. Девочка безучастно навалилась на испачканную столешницу. – Пошли, дорогая, – сказала Аня и, преодолевая брезгливость, взяла ее за липкую ладошку. Все так же молча и безропотно ребенок последовал за девушкой. Первым делом Аня купила детское мыло, шампунь и средства по уходу за детьми, затем несколько наборов нижнего белья и вещей - платьица, колготки, ботиночки, куртку, шапочку. Дома она первым делом содрала с девочки ее одежду и как следует вымыла ее в ванне. Девочка безучастно наблюдала за этими процедурами. Надев на Лину новые вещи, Аня покормила девочку манной кашей и позвонила своему участковому педиатру. - Заключение Юлии Сергеевны на столе, - закончила рассказ Аня, - она хотела забрать Лину в больницу, но у нас ведь нет ее документов. Маргарита пробормотала: – Хитро придумано. Значит, Вера брала девочку напрокат. Сама светиться не хотела и подсылала сестрицу к Глуневым. Вот шельма! Получала на ребенка большую сумму от «папенек» и жила себе припеваючи. Что ж, мы узнали много интересного, характеризующего госпожу Быстрову не с лучшей стороны. Похоже, Маня была права, утверждая, что Вера дрянь. Я-то полагала, что подруга, как все ненормальные мамочки, «теряя» сына, стала неадекватной. Ан нет! Небось узнала каким-то образом про ситуацию с Линой… Да, все очень плохо! – Почему? – удивилась Таня. – Ну подумай сама, Таня, – тяжело вздохнула Рита, – получается, что убить Веру было выгодно только Маше. Она раскопала всю правду про будущую невестку, попыталась убедить ту оставить в покое Олежека, а когда Вера отказалась, разъяренная мать схватилась за нож. – Ты в это веришь? Ты же сама утверждала, что это невозможно, - сказала Таня. – Мы знаем! – рявкнул Борис. – Более того, я совершенно уверен, что моя несчастная подруга тут совершенно, абсолютно ни при чем! Но выглядит-то все по-другому! Кому мешала Вера и почему? – Самойлову! - выдвинул Рома новую версию – Он целый год платил ей деньги, а потом нанял киллера? – засомневался Боря. – Нелогично. Если убивать, то сразу. Зачем он ждал? И потом, отчего впутал в это дело Маньку? К чему такое хитроумие? Вы только представьте себе, какой спектакль пришлось разыгрывать! Нанимать женщину, переодевать ее, как Машу… Нет уж, если бы господин Самойлов решил избавиться от дряни, он поступил бы намного проще. Грабитель, напавший на девушку в темном, неохраняемом подъезде, никого не удивит. Дело закроют сразу. Сколько подобных случаев по Москве? Кстати, Хохлов поступил бы так же! – Может, Глуневы постарались? – цеплялась Таня за последнюю надежду. Галина Николаевна поджала губы: – Почему? Какой мотив? – Ну, – замялась баллистик, – возмутились, узнав, что Вера плохо относится к Лине. Все уставились на нее: – Ты всерьез? – Ну… – Перестань идиотничать! – взвилась Рита ракетой. – Противно слышать глупости, которые ты выдаешь! И потом, Глуневы, приди им в голову дикая мысль отомстить обидчице Лины, прирезали бы Вику… Кстати, Борь, а когда она умерла? – Через 36 - 40 часов после смерти Веры. Рогозина тем временем спросила: – А что будет с Линой? Вернете ее матери? – Конечно, нет! – возмутилась Анна – Несчастный ребенок! У нее все тело в синяках. – Вы же не можете оставить ребенка у себя! Шесть дьяволят с раскаленными докрасна вилами глянули на нее из глаз всех трех Селивановых. – Почему? - спросили они хором. Впервые Рогозина не нашлась с ответом. Сказать, что это незаконно - так ее заклюют. – Подумаем, как поступить с девочкой, – продолжала Аня, – а пока она побудет здесь. Все. Девушка взяла тарелку и ушла в свою комнату. Рита взяла заключение педиатра и ребята пошли к двери. - Кстати, мам! - Аня высунула голову из комнаты, - там тебе какой-то Герман Хохлов прислал букет лилий, я его выкинула в окно - уж больно он вонял! И твоя сестрица звонила, я ее лесом послала!