Она пела и играла на гитаре

      Вам приходилось случайно попадать в бары, погруженные в свет ярких неоновых фонариков, располагавшихся по всей длине улочки и включавшихся только после захода солнца? Нет? А я попал и не смог расстаться с голосом певицы, да и в общем, с певицей.       Произошло это довольно странно и неожиданно: в малознакомом Нью-Йорке, куда меня занесло по работе, я свернул не на ту улицу и попал словно в другой мир. Лица людей освещались светом неоновых вывесок, ламп и почти у каждого на запястье красовался неоновый браслетик. Волосы девушек и некоторых парней светились под фиолетовыми лучами, губы тусовщиц расплывались в неоновых улыбках ядовито-розового и -зеленого цветов. Людей было достаточно, но толкучки не создавалось — все спешили по любимым барам в пятничный вечер, смеялись, радостно приветствовали друзей и заводили длинный разговор о прошедшей неделе. Стук каблуков смешивался со звуками музыки в таких же неоновых барах, захвативших почти все пространство улочки. Откуда-то доносилась джазовая мелодия и чечеточная отбивка, глубокий женский голос и звонкое гудение саксофона.       У кого-то я узнал, что попал на неоновый фестиваль, который позволял ребятам с пятнадцати лет гулять всю ночь напролет по городу и не бояться, что получат от родителей.       Мне казалось, что я попал на несколько десятилетий назад, здесь девушки были одеты не как «ночные бабочки», а в милые платьица в горох или с принтом мелких цветов, туфли не пугали высотой тонкой шпильки, а наоборот — привлекали изящным изгибом ножки, оплетеной ремешками босоножек или же вообще балеток; парни напоминали героев фильмов шестидесятых и, словно сошедшие с экранов кинотеатров, они придерживали пиджак, перекинув его через плечо, и по-джентельменски, предлагали девушкам выпить. Из всего этого старомодного кутежа выделялось только обилие неона, как на улице, так и в нарядах людей.       Ко мне подбегает милая девочка, одетая в аккуратное платье в клетку, с яркими ядовито-желтыми косами и застегивает на моей руке парочку неоновых браслетиков и, что-то сказав подруге и мило улыбнувшись, скрылась в одном из баров, больше всех потерянном в неоновом тумане. Молодые люди нового поколения, как я недавно заметил, часто смотрят в прошлое, заинтересовавшись модой и фильмами, типа «Завтрак у Тиффани», возможно, это лишь мое предположение, не имеющее общего с реальностью.       Сделав приличное количество фотографий улицы, людей и себя, куда же без этого, я решил, что пора бы зайти в один из баров, выступавших в качестве площадки для выступления независимых музыкантов, и напиться этой ночью не представлялось возможным, потому что улицу занимало обилие несовершеннолетних. Времяпрепровождение в баре без алкоголя не казалось радужным, хоть это слово неприемлемо для улицы, утонувшей в неоновых переливах, я абсолютно забыл, в каком мире нахожусь и без спиртного или какого-либо порошка, увидев на сцене девушку с невероятным голосом.       Весь бар был залит фиолетовым светом, в котором было видно лишь темные силуэты людей и ярко контрастирующие неоновые палочки, браслеты, заколочки, волосы и на ком-то даже были неоновые футболки, но среди этого однородного цвета была подсвечена мягким ламповым прожектором девушка на стуле с гитарой в руках и микрофоном перед ней, располагавшаяся в центре импровизированной сцены. Она не была похожа на тех девушек, которых я видел на улице, да и вообще когда-либо видел. Среди тусовки шестидесятых ее можно было сравнить с Нэнси Синатрой, возможно. Коричневая мини-юбка из потертой кожи с блёстками, сапожки из похожего материала почти до колена, интересный кружевной топ, оголяющий лопатки и изящные ключицы. В ее руках была темно-синяя гитара, усыпанная наклейками с флагами разных стран, по тугим струнам проносятся тонкие, цепкие пальцы, толпа сразу затихает и обращает внимание на эту очаровательную девушку. Ее глаза мерцали в белом свете и она медленно пробежалась взглядом по зрителям, улыбнулась, растягивая пухлые губы в приветливой ухмылке, они кажутся бархатными, гладкими и такими мягкими, как мороженое. Волнистые темные волосы перехвачены веночком с винно-красными розочками, который придавал девушке ещё больше женского шарма.       Знаете, я никогда не видел таких девушек, поющих в барах. Она словно была актрисой и сейчас снимали фильм, но, оглядевшись, я не увидел камер или какого-нибудь человека со сценарием в руках. Я пытаюсь протиснуться ближе к певице, уже начавшей наигрывать первые аккорды своей песни и вызывать первые вздохи зрителей.       — Извините, а кто это? — задаю я вопрос какой-то девушке, словно только что вышедшей из машины времени. Ее волосы были подняты в высокую прическу и забавно поддернуты вверх кончики, а платье соответствовало всем канонам шестидесятых.       — Ее сценическое имя — Мисс Роуз, — тихо отвечает девушка, следя за певицей.       — А настоящее? — вдруг спрашиваю я, не рассчитывая на ответ, ведь сценические имена для этого и нужны — чтобы никто не знал правдивого.       — Догоните ее после выступления, — тихо ответила девушка. — Она иногда отвечает, если человек понравится, — тихо добавляет она, скромно улыбнувшись.       — Спасибо, — усмехаюсь я, продолжив рассматривать загадочную Мисс Роуз.       Ее голос проникал в вены, Роуз пела медленно, размеренно и так грустно тянула ноты, складывая в трубочку пухлые губы, растягивала ноты и брала высокие, поражающие нервную систему и отключающие умение логично мыслить. Вообще мыслить.       Теплый голос сводил с ума, словно яд дурманил разум, убивал все переживания и просто отправлял в свободное плавание по волнам своих чарующих песен.       Во время выступления девушки я понял, что можно создавать шедевры, зная несколько аккордов и обладая гибким голосом, делающим всю работу. Даже, если бы она пела, а капелльно, я бы не смог думать ни о чем другом, кроме ее голоса, ее взгляда, ее ног.

***

      — На этом все, — уже хрипловатым голосом произносит Мисс Роуз в микрофон, но не переставая улыбаться, одаривая зрителей душевным теплом. — Спасибо вам, я вас всех люблю!       Она медленно встаёт и, подхватив красивую гитару, покидает сцену. Я вспоминаю слова той «девушки из шестидесятых» и выхожу из бара, предварительно узнав, где второй выход, приветливый парень, лет шестнадцати, сразу указывает направление и уходит, приобняв за талию свою подружку, в которой я узнал ту девочку, подарившую мне браслетик. Через несколько минут дверь открывается и на уже прохладную улицу выходит Мисс Роуз с кожанкой на плечах и тонкой сигаретой, стиснутой пухлыми губами. Прежде, чем полностью выйти из здания, она крикнула кому-то, что больше не вернётся с таким отношением хозяина заведения к ее нежной персоне, а потом сталкивается со мной.       — Черт! — выдохнула девушка. — Фанат? — она указывает на меня взглядом, прикрывая ладошкой пламя зажигалки.       — Да, — киваю я. — Можно Вас…       — Тебя, — перебивает меня Роуз. — Я ещё молода — не для того, чтобы ко мне обращаться официально, — она медленно шагает, видимо, ожидая продолжения моего предложения, и, делая медленные затяжки, она всё-таки оборачивается, когда я остался за ее спиной. — Так что хотел?       — Можно тебя, — я делаю акцент на местоимении, догоняя брюнетку. — Пригласить на ужин.       — Не ем на ночь, — пожимает плечами Роуз, снова возобновляя медленную походку.       — Тогда на ланч. Завтра. В час, — я разделяю предложение на части, придумывая, что, куда и во сколько.       — Хорошо, — кивает Роуз, остановившись и, развернувшись на каблуках, произносит: — Я живу на Лонг-Айленде. Меня зовут Айви. Думаю, это довольно много для того, чтобы найти меня в социальной сети и узнать мой адрес. Буду ждать тебя в час, — она бросает взгляд на часы, блестящие на запястье, поднимает взгляд и улыбается, увидев мою растерянность и полное смятение.        В моей писательской голове крутится так много всего. Я рассматриваю лицо Мисс Роуз, ее гитара в ярком лиловом чехле висит на одном плече, а в руке болтается сумка с лейблом, глаза сверкают в догорающем свете неоновых вывесок, из приоткрытых губ струится белая полоска дыма с мятным ароматом. Она смеётся. Так заливисто и живо, что и я сам улыбаюсь, следя за ее сузившимися глазами и губами, растянутыми в улыбке.       — Слушай, — говорит она, делая последнюю затяжку и выкидывая окурок. — Ты меня найдешь, я уверена. Ты забавный, когда «выпадаешь из реальности», — объясняет она свой смех, наверное. — Удачи.       Она ещё раз одаривает меня искренней улыбкой и, прибавив шагу, скрывается за поворотом, растворяясь в толпе и туманном свете неоновых фонариков.       Айви. Она похожа на розу, погруженную в яд. Нежная и такая загадочная, почти опасная своей таинственностью. Поэтому мне надо ее найти, чтобы развеять пелену таинств и загадок вокруг хрупкой фигурки Нэнси Синатры с Лонг-Айленда. Да, у меня однозначно много информации о ней. На ночь хватит, возможно.        Если она сказала мне свое имя, значит, я ей понравился?