Последняя проповедь

День совершенно замечательный. Долороза даже не замечает ничего особенного, помогая Ученице собирать ее записи с последних проповедей. Сегодня – просто очередная проповедь. Сегодня ее личинка, ее ребенок выйдет к толпе троллей, как он делает всегда. С улыбкой она наблюдает за тем, как Псионик помогает ему надеть его плащ. Неклеймленный, как они научились его называть. Ее личинка, ее ребенок. Все они, конечно же, проходят через те же самые приготовления. Это абсолютно нормально, в этом никогда не было ничего странного, и уж точно не будет сегодня. И все-таки, могли ли они знать, что то, что собирается рассказать Неклеймленный сегодня, будет известно как его Последняя Проповедь? Мать заканчивает помогать Ученице и подходит к своему сыну, кладя руку ему на плечо. - Неклеймленный, - говорит она, привлекая его внимание. Он оборачивается, смеясь. – Может, стоит уже начать? Его губы преображаются в более серьезную улыбку. - Да, конечно, Мама. Мы в первый раз выйдем все вместе. Он развернулся, взмахнув плащом, и вышел из-под навеса, протянувшегося далеко за камень, на котором Неклеймленный будет произносить свою речь. Это их самое последнее улучшение – навес, добытый благодаря удаче и небольшому влиянию Ученицы. Тролли приходили отовсюду. Среди свидетелей церемонии в основном были ржавокровные и немного зеленокровных. И вот – Неклеймленный уже отодвигает штору и гордо шагает на вершину камня. Толпа последователей уже собралась и смотрела на него снизу вверх. Символы выделялись на фоне их тусклой, однообразной одежды. Все-таки все они бедняки, абсолютно все. Долороза спешит выйти вместе с Ученицей за руку, Псионик старается не бежать вперед них. Неклеймленный поворачивается, с преувеличением представляя их: сперва он целует руку своей матери, затем целует накрашенные губы Ученицы, и, наконец, пожимает руку Псионику в дружеском жесте. Затем он снова оборачивается к троллям на земле, закончившим толпиться. - Мои люди… люди, посмотрите на себя! Просто посмотрите на всех тех, кто собрался здесь ради нашего общего идеала. Я знаю, что многие из вас прошли долгий пусть, чтобы услышать меня, вам достаточно обо мне рассказывали. Не думайте, что вы ошибаетесь – большинство из всего этого правда. Но для начала я хотел бы представить вам мою семью. Странная идея, о которой никто из вас бы не подумал, да? Но однажды вы поймете, я уверен, - он останавливается, вздыхая, и жестом зовет Долорозу выйти вперед. Она выходит. – Это – моя мать, или, как вам будет привычнее – мой Лусус. – он осмотрел толпу. Послышался шепот. Как же это странно, тролль вырастил личинку. – Она взяла меня, потому что я не смог бы выжить. Для Неклеймленного нет Лусуса! – он подозвал к себе Ученицу. – Мой мейтсприт, Ученица… Нет, нет, моя Ученица. Послышался шум – тот самый шум, который тролли издают, когда видят двух троллей в квадранте, особенно в мейтсприт-квадранте. Это приятный шум, и Неклеймленный улыбается. - Но вы не забудете и того, кто помогал вам больше всех! – он элегантно схватил за руку Псионика, позволившего себе вздохнуть от его излишней драматичности. – Стоит ли представлять вам Псионика? Дорогой, кто знает, что бы мы делали друг без друга. - Как всегда драматичен, Неклеймленный. – обиженно прошепелявил он, все же улыбаясь и провожая друга взглядом до центра камня. - Когда я заметил, что происходит с моими людьми, я понял, что того, что мы здесь делаем, недостаточно. Приходить послушать тролля, у которого нет даже знака, проповедующего о том, что цвет крови не различает вас? Пф! Это ничего не изменит. Это может вдохновить вас, может вложить чувства в ваши головы, но что это изменит? Что изменится, если вы не предпримете действий? Я прошу вас как своих последователей, как людей Неклеймленного, начать действия прямо сейчас. Сделайте что-нибудь. Поднимите мятеж! Мы никогда не были предназначены для того, чтобы просто сидеть здесь, ничего не делая только потому, что какой-то синекровный тролль сказал нам, что мы ничего не стоим! Одобрительные восклицания слышатся каждый раз, когда он поднимает свой кулак. Ученица сидит на краю камня, свесив ноги и быстро записывая его слова. Долороза и Псионик смешиваются с толпой; Неклеймленный попросил их оставаться там из—за возможности возникновения проблем. Первым на одну из них указывает Псионик. - Долороза. – шепчет он. Она медленно поворачивает голову от тролля на камне, на которого она смотрит гордыми глазами. – Здесь хайблады. Точнее сказать, несколько синекровных и индигокровных стоят здесь, их глаза сужаются с каждым словом, произнесенным Неклеймленным. Долороза тихо вздыхает, зная, что произойдет, если они не уйдут отсюда как можно скорее. Все-таки любой индигокровный тролль может доложить что-нибудь Гранд Хайбладу, который не всегда консультируется с Ее Имперской Снисходительностью, принимая решения. ___ - Ваша Имперская Снисходительность, я прошу прощения за вторжение в ваше собрание, но у нас есть новости от людей Гранд Хайблада. – императрица косо взглядывает на жалкого тролля, топчущегося у ее ног. – Это дело крайней важности. - Хм, отлично. Правда, я полагаю, это не настолько важно. – она скрещивает ноги. – Ну что ж, продолжай. Раз ты пришла ко мне ко мне вместо Хайблада, это должно быть интересно. – она ухмыляется, удобнее усаживаясь на троне. - Конечно, Ваша Имперская Снисходительность. Они проходили через город в Нижней Альтернии с несколькими синекровками, совершая обход ваших владений. – тролль делает паузу, ее глаза перемещаются с двери, из-за которой только что появился Гранд Хайблад, обратно к императрице. Она не подает виду, и тролль продолжает. – Когда они проходили мимо ликующей толпы, восхвалявшей одного тролля… без знака. Стоит ли добавлять, что он скрывал цвет своей крови? - И? У меня нет времени слушать о ком-то «особенном» для этих лоубладов. Здесь, определенно, есть другая причина, по которой ты здесь. - Её Имперская Снисходительность сидит ровно. Она еще не поприветствовала Гранд Хайблада, но он прошел к окну и просто в него смотрел. - Конечно, мои извинения. Я забыла добавить, что он воодушевлял их. Просил восстать, говорил, что их кровь не имеет значения. – тролль отводит глаза. – Что наш мир не должен подчиняться той кастовой системе, которую мы имеет сейчас. Гримаса злости искажает ее лицо. Ее губы искривляются в презрительной усмешке, и она жутко кричит, глядя на Гранд Хайблада. Он оборачивается и усмехается. - Хайблад, мальчик мой, мы не можем позволить подобному продолжаться. – он едва слышно смеется, и она встает с трона, подходя к троллю-рабу, застывшей на месте. – Где это произошло, девочка? - Г-город ржавокровных в Нижней Альтернии, Императрица. – раб не вздрагивает, когда королева проходит мимо нее. – Говорят, беспорядки будет не так просто забыть. Они становятся все жестче, все накаленнее. Что бы этот тролль ни делал… вдохновляя их… - Отведи меня туда. Меня и Гранд Хайблада. – она усмехается, вытаскивая двухконечный трезубец с его места. – О, и позови лучшего палача наших земель. Его зовут Дарклир. Приведи его. Чувствую, скоро он нам понадобится. Её Имперская Снисходительность исчезает из комнаты вместе с Гранд Хайбладом, следующим за ней и насмехающимся надо всем, что она бормочет. ___ Неклеймленный выдергивает людей из толпы, показывая на них пальцем и прося выйти к нему. - Ты. – кричит он, на этот раз не случайно указывая на кого-то. Он смотрит на девушку, сверлящую его глазами. Они светятся так, будто свобода – все, что ей нужно. – Подойди сюда, дорогая, как тебя зовут? Она отвечает не сразу, ловко забираясь на камень. Когда она встает рядом с ним, она улыбается. - Можете звать меня Горничная, если хотите, Неклеймленный. - Горничная! Отлично, я очень рад видеть тебя здесь. – она хмурится, и он улыбается ей в ответ. – Я знаю всех своих последователей. Ты новенькая. Твоя кровь самая низкая по касте из виденных мной. – говорит он, и улыбка исчезает с его лица. Она замирает, услышав крик из толпы. Он поднимает голову, чтобы посмотреть на происходящее действие. Ржавокровная падает, отчаянно хватаясь за шею. За ней стоит тролль, которого каждый тролль боится с личиночного возраста, Гранд Хайблад. Неклеймленный глубоко вздыхает. Он сразу же чувствует присутствие Ученицы рядом с ним. Он чувствует защиту, исходящую от нее. Это ее работа как мейтсприта, но и его – тоже. На секунду он жмурится и затем хватает ее за плечи. - Дорогая, ты должна бежать. Пожалуйста. Сейчас ты можешь уйти, мы с Матерью здесь разберемся. Возьми Псионика с собой. – но она только мотает головой, отказывая его мольбам. Он прислоняет свой лоб к ее, выдыхая прежде, чем над ними нависает тень. На самом деле, Ее Имперская Снисходительность не очень высокая, но с Гранд Хайбладом, стоящим за ней, их тени выглядят устрашающе. - Ну-ну, что у нас здесь? – ее глаза сверкают, глядя на них. – Ты ли тот, кого они зовут Неклеймленный? Хм, я думаю, им нужно тебя как-то звать. Расскажите мне, о, мистер Неклеймленный, что вы здесь, по-вашему, делаете? – ее голос становился все злее. - Ваша Имперская Снисходительность, я прошу вас оставить моих людей в покое. – он говорит уверенно, но чувствует, как Ученица отдаляется от него. Он видит, как ее держит один из дронов. Это ничего не меняет, но ее у него забрали. – Пожалуйста. - Твоих людей? Ох, ты глупец. Только то, что они следуют твоим словам еще не значит, что они твои люди. Где же они? Они убежали в свои ульи. Они не хотят видеть смерть очередного тролля, но и сами умирать не хотят. Поэтому они убегают. Они – мои вещи, и это подтверждает их кровь. Ее взгляд остановился на Ученице, рыдающей и вырывающейся из рук дронов. - Кажется, те, кто решил остаться, знают, что сейчас произойдет. – она поворачивается, чтобы посмотреть на Долорозу и Псионика. – Ох, зеленокровка? Что ты здесь делаешь, дорогая? – Долороза смотрит в пол, но слезы катятся по ее щекам. – Хм. Отлично. Она будет продана в рабство при ближайшей возможности. Думаю, хайблады ее купят. Все-таки мы не можем позволить ей взять еще одну личинку, чтобы научить ее думать о недозволенном. – она остановилась рядом с Псиоником. – О, о, о. Мой дорогой. Ты будешь моим.. – она хихикает и поворачивается к Гранд Хайбладу. – Веришь? Тролль с именно теми способностями, которые мне нужны. Идеально! – она снова поворачивается к Неклеймленному. – Да ты счастливчик. Когда дроны уводят Ученицу, Неклеймленный вздрагивает и бежит за ней. - Ученица! – он оборачивается и смотрит императрице в лицо. – Отпусти. Ее. В его глазах сверкает ярость, и, кажется, кипит ярко-красная кровь. - Нет. – за словом следует смех. – И эта твоя ужасная кровь… - она скалится и сжимает его подбородок в своей руке. Гранд Хайблад, стоящий за ней, громко смеется. - … будет течь по НАШИМ ебаным пальцам. – он смеется жутко, еще более жутко, чем Кондесс, и губы императрицы складываются в самую страшную улыбку на свете. ___ В конце концов, всех троих заставили смотреть. Несколько хайбладов держат Ученицу, кричащую и вырывающуюся. Руки Долорозы связаны у нее за спиной. Псионик стоит рядом с Ее Имперской Снисходительностью. Никто из них не уверен, где они находятся. Неклеймленный прикован к гигантскому столбу. Его руки зафиксированы над головой в каком-то странном символе, горящем, как и его кровь, и обжигающем его кровоточащие раны на запястьях. Вся толпа в ожидании. Её Имперская Снисходительность заставила их стоять и смотреть, глядя на ужас на их лицах. Там были не только его последователи, но и те, кто вообще не имел понятия, что происходит. По ее королевскому приказу они должны были стоять и смотреть. Синекровный стоит, подготавливая стрелу для выстрела. Он вертит головой, глядя на тех троих, которых заставили наблюдать казнь дорогого им человека. Потом он снова возвращается к приготовлениям. Гранд Хайблад и Её Имперская Снисходительность стоят за палачом, глядя на него и Неклеймленного довольными глазами. Здесь начинается его Последняя Проповедь. Он кричит, не отрывая глаз от тех троих. Его трясет, он орет. Дарклир натягивает тетиву. Когда стрела достигает цели, все замолкают. Ученица воет от боли, падая на землю. Долороза старается сохранять хладнокровное выражение лица, но всхлип все равно вырывается из ее груди. Неклеймленный мертв. - О, и еще, Дарклир, я бы очень хотела, чтобы ты казнил эту женщину. Она его мейтсприт. Нет необходимости оставлять ее в живых, она будет абсолютно бесполезна. Скорбящий тролль – ничто, тем более в ней нет ничего особенного. – Императрица вздыхает и откланяется назад. Она думает, что все кончится быстро. - Долороза! – глаза Ученицы широко распахиваются, когда палач оборачивается к ней. Но мать поглощена своей скорбью. Они больше ничего не может сделать. Она просто хочет умереть. - Бегите! – кричит палач. Ученица мотает головой, отказываясь. – Бегите! Пока они не сделали этого сами, бегите! Все шокированы, когда она вырывается из рук хайбладов и падает перед столбом, обвивая руками своего возлюбленного. Всхлипывая, она хочет украсть единственную одежду, которая на нем осталась, и срывает ее перед тем, как кто-нибудь смог бы отреагировать. Долороза наблюдает, как одна половина хайбладов ринулась за Ученицей, а другая обернулась к императрице. - Дарклир… ___ - О, а вот и ты. – говорит она, вздыхая и чувствуя, как женщина ложится рядом с ней. – Что ты здесь делаешь, Роз? Маркиза вздыхает и обнимает Долорозу. - Мои извинения, Маркиза, я поднимусь наверх и продолжу обед. У меня был шок. Если вы меня простите, то- - Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет. Все хорошо, команда не голодна. Я поела в порту, потому что Дуалскар снова ко мне приставал! Так что просто расскажи мне, что случилось, хорошо? - Я уверяю вас, ничего не случилось. Я бы не хотела беспокоить вас своими проблемами. Я и так слишком долго себе это позволяла. – Долороза склоняет голову и привстает, но Майндфенг не отпускает ее руки, не давая ей уйти. – Маркиза… - Хей, сладкая, ты же не думаешь, что я просто так это проигнорирую? Ты всегда буквально светишься от счастья, и я бы предпочла думать, что ты никогда не бываешь грустной. Так что случилось? Как своему Капитану, ты обязана мне рассказать если я прошу, не так ли? Маркиза изгибает бровь и Долороза слабо улыбается ей в ответ. - Если это то, чего вы хотите…