Неважно

Однажды всё станет неважно. Люди, которые дороже жизни, жизнь, дороже которой пачка сигарет, сигареты, дороже которых кофе, и кофе, дороже которого только собственное прогнивание в собственном тусклом мире из собственных разбитых некогда ожиданий людьми, которые были дороже жизни... Иронично, да? Год назад ты думал, что та, кого ты звал "родная", простит тебя, что те, кого ты звал "братьями", вытащат тебя из лужи грязи, в которой ты с таким удовольствием тонул, что те, кого звал "врагами", будут дрожать при упоминании твоего жалкого имени. Триста дней назад ты думал, что бросить учёбу, семью и всех, кто тебя хоть немного ценил, и слинять в другой город, оборвав все тоненькие хрустальные ниточки из слёз твоих любимых - это лучшая идея, которая когда-либо посещала твою прокуренную голову. Двести дней назад... Чувствуешь? Пахнет сыростью, чем-то сладким, а ещё витает резкий запах отвращения к себе самому. Помнишь же, как загибался в мутном подвале, как жалко выглядел, моля о нескольких граммах, как ползал на коленях, скуля, как дворняга, и тело, долбящееся в адской агонии? Помнишь, милый? Твоя девочка сидела на окне в вашем родном городе и плакала по тебе, ты знал, что она не выдержит, ты знал это. И всё равно бросил её одну, оставив на прощание лёгкий поцелуй в лоб, простуду (ты ведь не закрыл окно, когда позорно сбегал от реальности), страх, боль, и бонусом - огромные долги. А она любит тебя. Так любит, что лезвие само вырисовывает на руке сто пятьдесят три дня назад твоё имя. Ах, смотри, как красиво: в ночь со сто пятьдесят трёх дней назад на сто пятьдесят два дня в прошлое она, так поспешно сделав выводы, так неаккуратно приняв самое неверное, казавшее единственным, решение, стремительно пролетает десяток этажей, разбиваясь о темноту ночи и раскалываясь на миллиард маленьких звёздочек. Чтобы освещать твой путь. И она, чёрт возьми, счастлива. Сто пятьдесят дней назад ты узнаёшь всё. И что же? Конечно, ты плачешь. Но тебе почему-то не хотелось плакать год назад и ты, подгоняемый несбыточными мечтами и глупыми желаниями, с идиотской улыбкой строил планы. Теперь ты сидишь в квартире и пытаешься утопить воспоминания в палёном алкоголе, но в бронзовом отливе коньяка ты всё равно улавливаешь ярко-красный кровавый оттенок, хотя, казалось бы, это невозможно, и ты вновь, забыв надеть обувь, срываешься вниз по лестничной клетке. Глотать стекло так больно, да? Смело вступаешь во мрак переулка, и единственный фонарь, имитируя последнюю надежду, лопается с отвращением к тебе, кидая твоё сознание в темноту. Всё уже не важно. И ты медленно сходишь с ума. Здесь и сейчас.