***
— Киришима-кун, держи руки выше и выпрями локти, — девушка аккуратно поправила стойку парня. Первые четыре урока были в классе. Изуку объясняла теорию: как устроено оружие, где какое лучше использовать, правила использования и другое. После теста оказалось, что все прошли и теперь-то можно переходить к практике. Уроки Мидории, даже теоретические, были интересными и познавательными. Все вслушивались в этот тихий мелодичный голос, а парни в буквальном смысле залипали на добрую улыбку. Может поэтому то все и сдали. Из Мидории вышел неплохой учитель. — Кач-чан, поставь ноги параллельно, пожалуйста, — Изуку строго посмотрела на Бакуго, что мысленно взорвал эту гребаную мордаху к чертям. — Знаю, чертова Деку. Одноклассники лишь странно покосились на них. Они знали, что Кацуки и Изуку знакомы давно и что оба зовут друг друга по прозвищам — Деку и Кач-чан, но на этом всё. Они не знают, что у них было общее детство и что девушка им восхищалась, да и восхищается до сих пор. Не знают, что Кацуки шпынял и обзывал Мидорию, что терпеть её не может. Хотя нет. Последнее они знают достаточно хорошо. Кацуки бесится от одного вида этой зеленоволосой швабры. И то, что она его учит выводит окончательно. Злость приходится вымещать на тренировках с квирками, где очень кстати ему в пару ставят половинчатого. Кстати, этот двумордый положил глаз на Деку, от чего хочется засунуть его рожу между дверью и стенкой, а затем хлопнуть этой дверью со всей дури. Всё-таки Деку только его. Только он может её унижать и трогать (бить в его случае). — Ебаный двумордый! — Кацуки ударяет здоровой рукой по двери, мимо которой проходит. — Мужик, да ладно тебе. Изу… Кхм. Мидория-сан быстро тебя подлечит! — Киришима, которого отправили проследить, чтобы Бакуго дошёл до медпункта, успокаивающе хлопнул по плечу. Катсуки зашипел. Эйджиро попал прямо по руке, где зияла рана от ледышки Тодороки. — Прости-прости! О, вот и пришли! — Вали обратно, — рявкнул Катсуки. — Что? Но Айзава-сенсей сказал остаться… — Вали, сказал! — Киришима нервно рассмеялся, подняв руки в примирительном жесте, и поспешил исчезнуть. Катсуки вздохнул, пытаясь успокоиться и не вынести эту дверь нахрен. Заходит без стука и слишком громко захлопывает дверь. Светлая комнатка с шкафчиками, столом, тремя стульями, двумя койками с накрахмаленными белыми простынями и открытым настежь окном. Легкий тюль развевается от любого дуновения ветерка, открывая вид на цветущую клумбу под окном. Бакуго отвращенно высовывает язык, смотря на них, и фыркает (на ёжика похож). — Эй, бесполезная! — Кач-чан, это ты? — голос раздался где-то за ширмой. — Садись на койку. У тебя что-то серьёзное? Взволнованный голос раздражает, заставляет скрипеть зубами. Катсуки назло не слушает и заходит за ширму, где Изуку сидит за небольшим столиком и… Режет себе вены. — Блять, ты что делаешь? — Катсуки подрывается с места и хватает за запястья девушку. — Кач-чан, ты чего? — Деку непонимающе смотрит на парня и вдруг вскидывается. — У тебя кровь! Садись! Катсуки не успевает возразить, как его усаживают на стул, а Деку уже лазеет где-то в шкафчиках. Она достаёт небольшой чемоданчик с надписью «Мидория Изуку», звенящий стекляшками, и выуживает из него какие-то пробирки. — Что это? — Бакуго не то что бы интересно, а скорее он пытается разобраться в ситуации. — Это моя кровь разбавленная лекарствами и водой в разных консистенциях… Исцеляющая Девочка подсказала этот метод. Так не требуется большое количество крови и эффект лучше. Нашла. Девушка подходит к Катсуки и пытается снять наручник в форме гранаты. Застежка как назло погнулась и не хочет сниматься. — Тц, бесполезная. Дай сюда! — Катсуки зло отталкивает Изуку. — Кач-чан! — Мидория перехватывает руку и смотрит в разъяренные глаза друга детства. — П-прости, но д-дай мне сд-сделать мою работу! Бакуго цыкает, но разве можно в чем-то переубедить зубрилку, если она взялась за это? Изуку ножницами отворачивает погнутые края застежки и, наконец, снимает наруч. Латексные перчатки негромко хлопают по тоненьким запястьям и Кацуки, наблюдающий за этим, замечает множество поперечных шрамов на них. — Так ты что? Каждый раз режешь себе вены, чтобы достать кровь? — Ну да, — у Изуку краснеют скулы. — Сейчас кровь кончается и… Я как раз собиралась набрать новую. — Ясно. Мидория обрабатывает края раны, вытирает кровь и берёт одну из баночек. Светло-красная жидкость капает из пипетки прямо в открытую рану и, на удивление, даже не щипет. На глазах рана начинает затягиваться, исчезая. Исцеление Деку Катсуки видит во второй раз. Первый был в далёком детстве. Бакуго тогда упал с дерева, по которому шагал, и разбил коленку, а никчёмная проколола себе палец заколкой и помазала порез, который тут же затянулся. — Дура, — гаркнул Катсуки. — Кач-чан, т-ты ч-чего? — девочка шире открыла глаза, чуть ли не плача. И непонятно плачет она из-за оскорбления или из-за проколотого пальца. — Исцеляя других, ты калечишь себя, — Катсуки встал на ноги. — Один за одного… Глупо и бесполезно. Бакуго поморщился. Вот и зачем он вспомнил это? Деку в это время вытирает остатки крови и зачем-то дует на зарастающую рану. — У тебя вроде причуда крови, а не дыхания. Хорош, как маленькому свистеть, — Катсуки говорит это, на удивление, спокойно, но девушка всё равно сильно краснеет и хмурит брови. — Всё, — Изуку посмотрела на часы. — У вас уже закончилась тренировка, так что иди и прими душ. — Без сопливых знаю, — Катсуки ухмыльнулся. — Но останусь. Хочу посмотреть, как ты будешь ныть. Мидория не понимает почему это она должна плакать, а потом взгляд бросается к лезвию на столе. — Я больше не плачу! Привыкла уже! — Изуку снимает перчатки и бросает их в урну. С готовностью садится за стол напротив и берет лезвие. Руки дрожат, а на лбу выступает испарина. Закусив губу, ведёт перпендикулярно венам и тут же подставляет небольшую баночку, в которую начинает капать кровь. Бакуго со скучающим видом смотрит на лицо Деку. На то, как она поднимает глаза к потолку, поджимает губы. Не плачет она, как же! — Привыкла, да? — ухмыляется. — К-Кач-чан, ид-ди в задницу! — Деку тихо лопочет и утирает рукавом белой рубашки слезы. Бакуго вздыхает и берёт не порезанную руку девушки в свою. Его ладони большие и тёплые. «Как в детстве» — проносится в голове Изуку. Он не знает зачем это сделал, но держит руку до тех пор, пока кровь не останавливается, а это случается буквально через минуту, так как регенерация у Изуку повышенная. Катсуки встаёт и направляется на выход. — Спасибо, Кач-чан, — шепчет. Хлоп. Дверь закрылась.***
Тренировка проходила в чаще леса. 2-А, Мидория в роли медсестры и Айзава-сенсей. И кто бы мог подумать, что на них нападут злодеи? Битва была достаточно быстрой, почти без кровопролития. Никто ничего не понял, но злодеи вдруг начали отступать, пропадая в тумане. Что это было? Зачем они приходили? Придя на место сбора, Айзава стал осматривать потери и пересчитывать учеников. — Стоп. А где Изуку? Все замолчали и резко стали осматриваться, оглядываться, кричать имя девушки в надежде, что та где-то в лесу. Бакуго стоял посередине всего этого, не двигаясь, и с ужасом понимал ситуацию. Злодеи изначально пришли за ней. Пусть её причуда не годна для боёв, но лечиться можно почти бесконечно. Просто нужно резать и выкачивать. Наверняка пока все разбредались по лесу, Мидория была с Айзавой, но тот, услышав крики детей, поспешил к ним, а Мидория попросту отстала. Отстала и была поймана. Катсуки видел, что это осознает не только он. Айзава и двумордый тоже не двигались. Ясно. Бакуго закрыл глаза, шумно дыша. Представил связанную Деку, как этот хер с руками по всему телу режет её, а та не кричит, но плачет. Ведь ей так больно. Чистая правда. У каждой причуды есть изъян. Если Катсуки будет долго или в полную мощь использовать квирк, то попусту вывихнет себе запястья. Двумордый потеряет контроль и либо получит обморожение, либо ожоги. У Айзавы высохнут глаза. Урараку вывернет нахрен. А Изуку чувствует все ранения в два раза лучше. Она — хрусталь. И Он упустил её. Но спасёт. Обязательно спасёт. Команда по спасению Изуку собралась быстро. Почти вся школа хотела спасти эту до одури добрую и милую девушку. В первых рядах, конечно, оказались Катсуки и Шото. Они рычали друг на друга, не скрывая, но сражались бок о бок профессионально. Использовать огонь, кстати, его давно убедила сама Мидория, когда тот в очередной раз пришёл с обморожением в медпункт. «Это ведь твоя сила», шептала девушка, роняя прозрачные капли слёз. Видеть его муки ей было больно. Девушку нашёл Бакуго. Он не знал как. Просто шёл по извилистым коридорам, повинуясь инстинктам, как делал это всегда. Остальные остались сражаться со злодеями. До предпоследнего поворота он шёл вместе с Тодороки, но их остановил Ному. «Иди. Она ждёт тебя», — кричал Тодороки, замораживая это нечто с мозгами наружу. Бросать напарника (Катсуки сморщился, сказав это слово даже у себя в голове) не по-геройски, но Шото ещё парой… сотней фраз убедил его. Да и Ному оказался почти повержен. Катсуки был уже сильно потреплен, перед глазами плясали круги, пока он отстегивал Мидорию от стола. Та и вправду была связана, в нелепой белой рубашке с кровавыми разводами, кучей порезов на теле и запутанными волосами. Бакуго упал на пол и прислонился к стене, тяжело дыша и скалясь. Последний удар Ному сильно ранил его руки. — Кач-чан! — девушка упала на колени перед ним. Тело слишком ослабло, а раны отдавали пульсирующей болью в мозг, но Изуку все равно кое-как подползла к Бакуго. — Кач-чан, Кач-чан. Мидория кровавыми руками старалась провести по всем его ранам. — Кач-чан, прости. — За что извиняешься, глупая… — Катсуки сжал зубы, когда девушка нажала на его ладони. Он видел, как она берёт какую-то стекляшку и снова режет себе пальцы. — Перестань, дура. Говорить тяжело, а та его даже не слушает и новой порцией крови покрывает ладони. Снова дует. И Бакуго признает, что ему нравится. Не только это действие, но и эти блядские глаза на мокром месте… Он выдергивает свои руки и прикрывает глаза: — Подожди секунду… — сглатывает. — Я отнесу тебя к остальным и ебаному двуморд… Изуку приподнимается, обхватывает ладошками щёки Бакуго и быстро целует в губы. Катсуки в шоке распахивает глаза, но сделать ничего не успевает. Мидория бессознательно падает на него сверху. — Дура. Да и вся она ему тоже нравится.