С днём рождения, Ли Харви Освальд

      От него несло спиртным и он улыбался. Ли, парень с вечно прямой осанкой, строгим взглядом ледяных глаз и плотно сжатыми тонкими губами – улыбался. И Билл не мог оторвать глаз от этого редкого зрелища, глупо улыбаясь ему в ответ и ощущая его руку у себя на плече. Здесь пахло весельем, пахло семьей и добрыми людьми – тем, чего у забытого всеми парнишки из Кентукки никогда не было. Или было, но потерялось где-то в прошлом, так давно, что даже не вспомнить. Ли неосознанно приманил его, словно электрическая лампочка одинокого мотылька, и поселил глубоко в сердце то самое чувство, напоминающее... веру в лучшее будущее. Да. Точно. Ли подарил Биллу надежду на то, что беды больше не коснутся его. Что сестра когда-нибудь вернется, что он наконец-то сможет обрести дом, друзей и тепло. Освальд научил его парочке русских фраз и частенько беседовал с ним о прочитанных книгах, приправливая это все веселыми и не очень историями из прошлого. Он никогда не командовал им, не упрекал, как делал это Джейк, не заставлял его шпионить за соседями или следить за кем-то ещё. И, удивительно, но за все время, проведенное с Ли, Билл не услышал ни одного упоминания о Джоне Кеннеди. Он отчаянно пытался свести их диалоги к разговорам о политике, но безрезультатно – Билл слышал только грубые слова в сторону фашистов. Он долго находился в растерянности. Что же теперь думать, кому же теперь верить..? К чёрту миссию, у него теперь есть Ли. Пускай Джейк хоть подавится своими подозрениями и эгоистичными мечтами, Билл сыт по горло этими бреднями и его уже все это перестает волновать.       Ли восторженно говорит что-то на русском и хватает еще одну бутылку бурбона, пока остальные заняты Мариной и ее будущим ребенком. Его голубые глаза сияют впервые за много времени, мышцы расслаблены, и Билл чувствует себя по-настоящему счастливым рядом с ним. Он всю свою жизнь болтался туда-сюда, как бродяга, не знающий, чего хочет от этой жизни, и поэтому его всегда привлекали целеустремленные, уверенные люди, такие, как Джейк или Освальд. Хотя, Ли скорее можно назвать ведомым, чем уверенным. Его можно было бы назвать человеком, разочаровывающимся в своих мечтах и способностях с каждым гребанным днём. К Биллу вдруг приходит осознание того, что Освальд – это тот самый человек, за которым он хочет идти, и он лишь неловко улыбается, когда тот поворачивает дверную ручку и жестом приглашает внутрь комнаты. Ли усмехается, замечая его скованность, хлопает Билла по плечу и они, толкаясь, валятся на постель. Кровать скрипит, когда они падают на нее вдвоем, но это не раздражает их опьяненные умы, а лишь веселит еще больше, и они заливаются смехом. Если бы не алкоголь, если бы не эта кровать, случайно попавшаяся под ноги, если бы не этот прекрасный день, ничего бы между ними, наверное, не произошло.       Ли выглядит таким добрым, простым, но в то же время в его сверкающих глазах плещется нечто такое, что можно назвать скрытой жаждой насилия. Или призывом к действию, Билл точно не уверен, но он невзначай касается его бедра. Взгляд Ли вдруг останавливается, на миг приобретает привычную ледяную твердость, будто его сердце только что облили жидкой сталью. Он чувствует чужие пальцы на себе, дышит спертым воздухом, витающим между ними, и это заставляет их обоих протрезветь на секунду. Всего одну секунду, но этого оказывается достаточно, чтобы осознать всю неловкость сложившейся ситуации. – Знаешь, это прозвучит странно, наверное.. но я никогда не видел таких ярких глаз, как у тебя... Ли, – Билл сам не замечает, как эти слова слетают у него с губ, и, съежившись, начинает чесать затылок, – Хаха, это и правда прозвучало странно, прости... Он правда не помнит, когда Ли стал его наваждением. Хочется разобраться в своих чувствах, переосмыслить их, хотя, похоже, это не так уж и важно. Освальд наклоняет голову в бок, как будто размышляет, и смотрит куда-то сквозь лежащего под ним мальчугана по прозвищу Подштанничек. Ли обладает невероятным свойством: он совмещает в себе нежность, ранимость, но в то же время в нем всегда сквозит жестокость, и эта непредсказуемость заставляет Билла вжаться спиной в постель еще сильнее. Глядя виноватыми, и в то же время пьяными, слегка прикрытыми глазами на нависшего над ним Освальда, Билл не отдает отчета своему телу и прогибается в пояснице. Это действие почти не заметно, хотя от Ли мало что может ускользнуть. Билл несколько мгновений лежит бездвижно и ждет удара (он много раз слышал, как Освальд бьет свою жену, Марину). Но что-то подсказывает ему, что его он не тронет. Что-то, словно искра, пробегает мурашками по коже и прячется за воротником заношенной рубашки. Бывший морпех изучает Билла все так же хладнокровно, скользя взглядом по его губам, шее, тонким рукам, и уголки его губ вдруг еле заметно приподнимаются. В комнату никто не зайдет, думается Ли, ведь все заняты выпивкой, песнями и разговорами, а Марина и его мать даже не заметят недолгое отстутствие именинника. Поэтому Ли без лишних раздумий раздвигает коленом разъезжающиеся ноги Билла. – Ты забавный парниша, Билл... – шепчет он и щурится, вжимаясь животом и бедрами в распластанное под ним тело, чтобы унять это тепло, пульсирующее где-то ниже пояса. Благо, весовая категория у них примерно одна и та же, поэтому Ли вряд ли сможет задавить своего друга.       Билл вспоминает, как впервые увидел своего соседа: они с Джейком пробрались к нему в дом, чтобы наставить жучков, и застали Ли с женой в довольно пикантный момент. Тогда Билл впервые не понял себя, потому что его взгляд приковала не красивая девушка, а обнаженная спина Освальда. Билл смог оторваться только тогда, когда Джейк с шиканьем дёрнул его за рукав, но воспоминание глубоко отпечаталось у него в памяти. Где-то в глубине души он осознал, что хочет оказаться на месте его жены, правда, признаться себе в этом духу не хватило. Потом Билл на некоторое время забыл о своих внезапных чувствах, но когда на пару с Джейком он стал прослушивать их спальню, они нахлынули с новой силой. Билл конечно знал, что ему нужно вылавливать любой их диалог, но о том, что ему придется слушать их даже во время секса, он не подозревал. Джейк тогда с некоторым удивлением посмотрел на своего друга, отбросившего наушники и залившегося краской. В такие моменты что-то внизу живота скручивалось приятным, сладким комком, и парню очень хотелось влепить себе самому отборной пощечины. А ведь Биллу правда было не по себе, потому что он понимал, что это за ощущение, прекрасно понимал, но не хотел признаваться. Поведай он об этом Джейку, тот точно покрутил бы пальцем у виска, что уж говорить о разгильдяях, ошивающихся рядом с домом и называющих их гомиками. Каждый чёртов раз, когда он наведывался к Ли, чтобы навестить Марину или поболтать с ним о книгах, Билл старался не смотреть в его пронзительные глаза и не дать этим неясным до конца чувствам вырваться наружу. И вот сейчас, Билл лежит под Освальдом и ощущает острую потребность в поцелуе. Они оба... пьяны в стельку, и в эту секунду никто из них не отдает себе отчета в последующих действиях. Воздух трескается от напряжения, и мальчишка внезапно впивается в губы человека, за которым он шпионил долгое время и не по своей воле. Губы у Ли мягкие, слегка терпкие на вкус, а сам он почему-то оказывается совсем не против такой неожиданности. Освальд вдруг смеется прямо ему в рот, бормочет имя жены и Билл тоже не может удержать смеха. Они оба смеются. Как же глупо и неосторожно (но крайне забавно) целовать друг друга, лёжа на супружеской кровати в доме, наполненном толпой родственников и знакомых. Джейк, возможно, все это слышит, но Биллу плевать. Ему стало плевать еще в тот момент, когда он открыл дверь и оказался здесь, на этом празднике. Становится жарко. Билл целует его шею, потом утыкается носом в грудь Ли, втягивая ноздрями запах его потной майки, а тот, в свою очередь, пьяно улыбается и спускает с него потертые штаны. Ли разводит ноги Билла, наваливается всем весом и входит в него сразу, без предупреждения, сдержанно стонет, как и подобает бывшему военному. Почувствовав головку, втискивающуюся в свое заднее отверстие, Билл вскрикивает, но тотчас же закрывает рот ладонью, как будто испугавшись, что их услышат, и снова хохочет. Запах мускуса, пота и бурбона наполняет слабо освещенную комнату, а доносящиеся из-за двери звуки дурманят и без того ослепленный рассудок. Ли с причмокиваением покрывает шею юноши влажными красными пятнами, и ему становится так тесно и горячо, что терпеть невозможно. Он толкается в податливое мальчишеское тело, вбивается так глубоко, что слышны даже характерные шлепки кожи о кожу. Джейк точно все слышит, думает Билл. Так ему и надо, пусть знает. Ли делает последний толчок, прикрывает глаза и изливается прямо в тот момент, когда за дверью протяжно раздается «Happy Birthday, Lee». Забавно и грубо. – Ооох, Ли, – охает от наслаждения Билл и слегка подается бедрами навстречу. Освальд широко открывает голубые, словно небо, глаза, и Билл в упор не видит там зла, в которое так верит Джейк. Что там он твердил об эффекте бабочки..?