***
Две высокие фигуры, стоящие по обе башни Нотр-Дама, подобно острым шпилям, разрезали чудесную панораму закатного Парижа. Ближе к вечеру темно-серые, будто налитые свинцом, облака в лучах заката окрасились в ярко-багряный. Облаченные в костюмы, скрывающие лица за масками их таинственные фигуры долгое время были неподвижны — каждый из них сейчас думал о своем. Они готовились к битве. Готовились снова прыгать в лапы смерти, чтобы в последний момент, лишь чудом, спастись самим и спасти всех. Устав от молчания, начавшего давить на виски, буквально в один прыжок, девушка оказалась рядом с напарником. Рядом с ним она всегда старалась быть сильной, старалась держаться, но с каждым днем делать это было все труднее. Кому-то этот закат определенно покажется прекрасным природным явлением, но у девушки насыщенно-алый цвет облаков вызывал только невольный приступ тошноты. — Пообещай мне, что не будешь сегодня бросаться под атаки, защищая меня. — прошептала Ледибаг. Ее тихий, лишенный былого огня голос заставил Кота Нуара подойти к ней ближе, чтобы взять ее почти крохотные ладони в свои. — Моя Леди, ты же зн… — «Знаешь, что я не могу давать обещаний, которые все равно не сдержу!» Я прекрасно это знаю. Но сегодня, пообещай мне! — напарник промолчал, и Леди буквально впилась пальцами в его запястья, в ее глазах плескалась не просто тревога — это был настоящий страх. Неконтролируемый, неподающийся голосу разума, животный страх. — Обещай, что будешь осторожен! Ее голос, который еще пару лет назад всегда был спокойным, ровным, уверенным, предательски надломился. Леди посмотрела на сгущающиеся красные облака и, как бы не старалась, не могла выкинуть из головы ассоциации с кровью. Она резко отпустила руки напарника и боязливо обняла себя за плечи, ее тело сотрясала мелкая дрожь. — Эй, — нежный, тихий шепот Кота заставил ее на секунду позабыть о том, что ждет их впереди. На секунду она поверила в то, что никакой опасности нет, что сейчас здесь только Ледибаг, Кот Нуар и леденящий кровь ветер. Все как в старые времена: два отважных защитника Парижа на страже города и очередная неумолимо приближающаяся битва с врагом. — Ты чего? Осторожно поймав слезинку, прокатившуюся по щеке его Леди, Кот перехватил ее испуганный взгляд. Секунду они просто смотрели друг на друга, заново изучая милые сердцу черты. Будто не было всех пяти лет, что они плечом к плечу боролись со злом. Будто никогда не знали друг друга раньше. Будто только сейчас они смогли разглядеть друг в друге то, что так отчаянно искали в других людях. Всхлипнув, Леди припала к груди Кота, обнимая его так, как никогда не позволяла себе раньше: неистово, крепко, будто хватаясь за то, что с каждой секундой стремилось испариться, исчезнуть, улететь, оставив ее одну. Объятия вышибли из Нуара всю его напускную смелость, решимость и почти весь воздух, но что-то подсказало ему, что все так, как и должно быть. Они вместе, они рядом друг с другом, и это правильно. Неправильным было только то, что Адриан так и не признался, что случайно раскрыл тайну ее личности. Сердце больно кольнула совесть, но голос любимой не давал ему погружаться в раздумья: — У меня плохое предчувствие. Что-то произойдет сегодня, — прошептала Леди, утыкаясь носом в его плечо. — Пожалуйста, пообещай мне, что сегодня ты будешь осторожен. Что не будешь прикрывать меня. Она отстранилась, с надеждой глядя в его глаза, безмолвно умоляя хоть раз прислушаться к ее просьбам. Но Кот ничего не мог с собой поделать. Даже мысль о том, что его Леди… Маринетт пострадает, а он ничего не сделал для того, чтобы ее защитить, была страшнее самого лютого кошмара. И, все-таки, короткие всхлипы, тихая, беззвучная мольба в глазах цвета безоблачного неба заставила его сердце на секунду сжаться от боли. Ему было невыносимо, что он сам, поклявшийся защищать ее от всех страданий, был причиной ее слез, беспокойства и страхов. Адриан нежно и немного боязно, словно она была из хрупкого хрусталя, провел рукой по белоснежной щеке. Еще до того, как раскрыл личность Ледибаг, глядя на нее, он восхищался ее силой, уверенностью, искренним желанием сделать мир лучше. Но после того, как узнал, что за пятнистой маской прячется хрупкая, нежная, тихая Маринетт, он не мог перестать думать о том, как же был слеп, ведь не видел, что любовь всей его жизни всегда была где-то рядом. А еще о том, что теперь любил ее только сильнее. — Обещаю, моя Леди. Сегодня я буду осторожен, — кивнул он, виновато опустив кошачьи ушки. А вина его была в том, что в первый раз, хоть и невольно, он соврал своей Леди, глядя прямо ей в глаза, и не чувствовал угрызений совести. Ледибаг смотрела в его глаза, и что-то беспокойно закопошилось внутри нее. Нет, не бабочки влюбленности, а подозрение, что Кот не был до конца честен с ней, что его обещание не было надежным. Но как можно не верить обещанию того, кого любишь всем сердцем? Ее любовь уже давно разделилась надвое. Она металась из крайности в крайность, не понимая, кого из парней любит сильнее. Адриан. Его доброе сердце все еще заставляло трепетать ее собственное, стоило ей только подумать о нем. Она очень давно не видела его, но все еще отслеживала каждую фотосессию, каждый показ. Ее влюбленность не поддавалась контролю разума, прочно засела в отдельном уголочке её сердца и напрочь отказывалась покидать его. Кот Нуар. Тот, что всегда рядом. Тот, кто никогда и ни за что ее не оставит. Тот, чья верность и любовь не нуждаются в проверке на прочность, ведь она прошла ее экстерном — пять лет плечом к плечу, сотни победных столкновений кулачков тому подтверждение. И для этой любви, рано или поздно, нашлось место в ее сердце. Когда Нуар оставил глупые и бесполезные попытки сразить наповал свою напарницу и начал вести себя по-настоящему серьезно, рассудительно, разумно, — хоть и не сумел отказаться от придурковатых каламбуров, — Ледибаг в один прекрасный день поняла, что ее сердце больше не принадлежит только Адриану. Поэтому Леди отбросила в сторону все свои сомнения, ведь честность Нуара никогда не подвергалась сомнению. Она лишь осторожно прижалась к его груди, слушая мерное сердцебиение и постепенно успокаиваясь. Внезапно им обоим захотелось что-то сказать, признаться в том, на что ни одному из них, до этого момента, просто не хватало смелости. Едва Леди только разомкнула губы, чтобы произнести заветные слова, как ее голос потонул в мелодичном колокольном звоне. И Леди, и Нуар лишь посетовали на очередной утерянный момент, но лишь немного — в этот момент, стоя обнявшись, они думали, что уже никто и никогда не сможет их разлучить. Что у них еще будет время для признаний. И ни одному злодею не под силу разбить их дуэт.***
Злодейка, назвавшаяся Финшард*, не была настроена мстить своим обидчикам, в отличие от своих предшественников, ее интересовали только Камни. С самых первых секунд появления она ясно дала понять, что если герои не отдадут талисманы добровольно, она собственноручно, без капли отвращения, снимет их с мертвых тел. Хотя и в добровольном согласии она не нуждалась. Ее атаки были быстры, метки и агрессивны. Она метала в героев осколки, так и норовя их смертельно ранить. Герои едва успевали обороняться, о контратаке и речи не могло идти. За время обороны, Ледибаг насчитала в арсенале злодейки три вида: оранжевые, ярко-красные и бордовые стекла, — все они явно отличались по уровню приносимого урона. Оранжевый — удар током, красный — обычные порезы, бордовые — смертельно опасные. Кот Нуар старался держать свое слово изо всех сил. Он был осторожен в своих движениях, никого безрассудства, но совсем не защищать свою любимую он не мог. В критические моменты он прикрывал девушку от града осколков, раскручивая жезл и используя его как щит. Когда в очередной раз осколки пролетели в миллиметре от ее лица, но один, самый проворный, все же успел задеть и оставить кровавую полосу на лице девушки, у него будто снесло крышу. Он ринулся в атаку, полный безрассудства и гонимый желанием отомстить негодяйке за то, что та посмела причинить боль его Леди. Ленивым взмахом руки Финшард направила в него не просто град, настоящую лавину из красного стекла. Леди испуганно вскрикнула и попыталась подбежать к нему, чтобы хоть как-то прикрыть, но не смогла даже подняться с земли. Еще когда крохотный оранжевый осколок задел ее, вызвав по телу электрические волны, она упала, ударившись бедром о бордюр. И осталась почти обездвиженной. Тогда Кот наконец-то понял, что снова оплошал. Что обещание он все же не сдержал. Обороняясь от осколков импровизированным щитом, Кот отходил и отходил назад, пока в конце концов его руки не устали вращать шест. Лавина осколков впечатала его в стену, но каким-то чудом, не нанесла серьезного урона, лишь порезы, да и то только на щеках и лбу, но он не подавал признаков жизни. С довольной ухмылкой злодейка повернулась к Ледибаг, которая впервые не могла найти выхода из ситуации. В голову не приходило ни одной идеи, и от этого чувство никчемности, поселившееся в ней уже давно, подавило всякую надежду на спасение. Сильнее этого чувства сейчас был только страх за Нуара. — Вот и настал твой конец, Ледибаг, — отнюдь не женским голосом произносит Финшард. Победный смех Бражника эхом разнесся по улице, в его голосе звенел нескрываемый триумф, с каждым шагом женская фигура приближалась все ближе, но Маринетт в этот момент волновал только Кот Нуар, что все еще оседал безвольной куклой у стены. — Финита ля комедия! — прошелестел голос и до нее снова донесся смех. В эту секунду, когда, рассекая воздух, в нее летел один единственный кроваво-бордовый осколок, она задумалась о том, насколько страшно было Коту каждый раз добровольно бросаться под атаки. Потому что сейчас ей было страшно. Не просто страшно, впервые в жизни она испытала подобный ужас. Парализующий, пробирающих до самых костей, связывающий по рукам и ногам. Маринетт не была готова умереть так глупо, так быстро. Ее полностью устраивала ее жизнь, она любила все в ней — и спокойные будни обычной Маринетт, и полную адреналина жизнь Ледибаг. Ей было всего девятнадцать, и умирать в таком юном возрасте никому не захочется. Внутренний голос приказывал ей подняться, превознемогая боль, но руки и ноги напрочь отказывались ее слушать, все, на что она была способна в этот момент — молча наблюдать, как собственная смерть с каждым мгновением подбирается все ближе. Все звуки превратились в одну сплошную какофонию, доносились до нее словно сквозь толщу воды. Она успевает только зажмуриться за секунду до того, как острие успело бы впиться точно в ее грудь. Проходит одна, две, три секунды, а боль все не наступает. Ледибаг открывает глаза и собирается прикоснуться к месту, куда, по предположению, должен был попасть осколок. Но ее рука замирает в воздухе, — она замечает черное пятно где-то сбоку от нее. «Кот!» — испуганно выдыхает она, пытаясь подняться на ноги. Боль застилает глаза, заставляя бессильно упасть на землю: — Кот! — кричит она, но фигура остается неподвижной. — Кот Нуар! Крича от боли, опираясь на руки, девушка старается хотя бы подползти к нему. Финшард лишь наблюдает за ней, как энтомолог за интересной букашкой, не сводя глаз и не прекращая ядовито улыбаться. Эта ситуация даже подзадоривает ее, поэтому она решает еще понаблюдать за этой драмой. Руки гудят от напряжения, из глаз того гляди польются слезы бессилия, но до Кота остается еще пару метров. Какой же силы был удар, если его отбросило на такое расстояние? Переставляя руки и подтягиваясь к ним, Леди с трудом дышит, пытаясь не сорваться на отчаянный вопль. Она уже почти может прикоснуться к его плечу рукой. Дышит! Он дышит! Она заплакала. Не понятно по какой именно причине — то ли от облегчения, то ли от усталости, то ли от страха, которому раньше никогда не давала управлять собой. Она повернула к себе тяжело дышащего Кота и тут же испуганно вскрикнула. Ярко-алая кровь тоненькой струйкой бежит из подрагивающего уголка рта, но он, кажется, улыбается — Маринетт едва может различить черты его лица, глаза застилает пелена слез. Леди в шоке прижимает ладонь ко рту. Он серьезно ранен, и она ничего не может сделать, ничем не может помочь, никто не может — улица абсолютно безлюдна. Рука Кота находит ее и слегка сжимает, пытаясь привлечь внимание. — Прости, моя Леди, я не сдержал обещание, — тихо, одними губами шепчет, он, но Леди лишь отрешенно качает головой, глотая слезы. Осколка нигде нет, но на груди угольным постоянно расширяющимся пятном чернеет пропитавшаяся кровью ткань. Она пытается закрыть рану ладонями, как-то остановить кровь, но руки нещадно трясутся, она сама дрожит как осиновый лист. Кот рвано выдыхает, пытаясь что-то сказать, но Леди понимает все по-своему: — Тебе б-б-больно, — охает она и отрывает руки, прижимая их к щекам и перемазав их в крови. Кот лишь качает головой: — Нет, только твои руки никогда не причинят мне боль. — Как романтично, — Финшард закатывает глаза. — Поторопитесь, скоро мое терпение лопнет. Нуар не сводит с Леди глаз, но в теперь в его взгляде есть что-то новое, чего никогда не было раньше. «Он смотрит на меня так, будто видит в последний раз! — мысленно охнула она. — Но это же не так! Это еще не конец! Не конец же!» Поддавшись странному порыву, девушка наклоняется к нему и целует со всем отчаянием, будто надеется, что, поцеловав его, исцелит от всех ран. Глупая. Они же не в сказке. Поцелуй выходит коротким, рваным с привкусом крови, слез и боли, но этого более чем достаточно, чтобы паззл в ее голове сложился. Короткая зеленая вспышка ярким контрастом освещает багряную кровь на груди и лице парня, на руках и щеках девушки. Секунда — и неоновые глаза становятся чисто изумрудными, до боли ей знакомыми. Адриан! Нет! Не может быть! Кто угодно, но не Адриан, он просто не мог быть Котом! — Черт возьми, теперь ты по-настоящему не имеешь права умирать! — выдыхает она, обхватывая его лицо руками. Она не отпустит его, пока он не расскажет ей правду, пока она не найдет решение этой головоломки! Ледибаг не видит, как стоящая рядом Финшард вдруг замирает, а потом пораженно охает мужским голосом. Бражник узнал, кто пал по его приказу. Ледибаг душат слезы, но хотя бы сейчас она постарается не давать им волю, ради Кота… ради Адриана. — Маринетт, я л… я люб… — прошептал он, но так и не смог договорить — приступы кашля один за другим сбивал его, и без того слабое, дыхание. — Люблю тебя — отчаянно прошептала она, прижимаясь своим лбом к нему. Капельки крови окропили костюм, но Леди было плевать, отчаяние и гнев полностью поглотили ее. Она злилась на Бражника, на судьбу, что так решила обойтись с ними, на Нуара, черт его побери, почему он ее не послушал?! Она готова умереть, прямо здесь, прямо с ним. Плевать на Камни, плевать на судьбу вселенной! Вся ее вселенная вращалась вокруг парня, что сейчас лежал весь в собственной крови, он был для нее смыслом, он был для нее мотиватором двигаться дальше. Был и… есть! Сейчас, их глаза снова встречаются. Зареванные голубые и улыбающиеся зеленые. Маринетт бесит, что даже сейчас он улыбается, в момент, когда его жизнь висит на волоске. А потом она видит крохотную слезинку, скатывающуюся из уголка его глаза, и внутри неё что-то ломается. Нет, скорее собирается — сложная головоломка под названием «Адриан-Кот Нуар» складывается словно по щелчку пальцев. Кот Нуар был для него той самой отдушиной, в которой Адриан, измученный жизнью под строгой указкой отца, так отчаянно нуждался. Он улыбался, когда внутри все ломалось, лишь только потому, что никогда не хотел, чтобы дорогие ему люди посчитали его слабым. Даже сейчас. Финшард завыла, подобно побитой собаке, опустилась на колени и закричала, но Леди снова не удостоила ту ни толикой своего внимания. Она вспоминает, как, скрепя сердцем, сказала о том, что они не имеют права на свои чувства, ведь они — супергерои, им не до амурных дел, их удел — спасать Париж. Сказала — а потом всю ночь провела без сна, убеждая себя, что поступила правильно. Лучше бы она в ту самую минуту плевала на все преграды, на все любовные дилеммы, что заставляли ее метаться из угла в угол. Но она снова поступила неправильно. Снова ткнула его носом в очередные преграды, которых ему хватало и в обычной жизни. Ведь они все это время были влюблены друг в друга! Правда, каждый в ту сторону личности, которую стремился познать, к другим они были слепы или просто предпочитали их не замечать. Да, это была их ошибка! Но они не заслужили такого конца! Не заслужили! Их сказка должна быть вечной! Они же созданы друг для друга, предназначены судьбой, две идеально дополняющих друг друга половинки, словно живое доказательство правдивости мифа об андрогинах**. Адриан улыбнулся одними уголками, и снова зашелся кашлем. Его дыхание слабело с каждой секундой, но его взгляд все еще был прикован к ней. Маринетт призывает обратную трансформацию и позволяет себе побыть просто уставшей от всего девушкой, позволяет раскрыть свою личность. Тикки пораженно ахает, не в силах хоть что-то сказать. Она беззвучной тенью парит над плечом девушки, а потом и вовсе удаляется. Ее присутствие будет лишним. — Так ты все знал… — улыбается Маринетт, когда не замечает ни грамма удивления в его глазах. — Ты все знал! Адриан только кивает, но не может перестать улыбаться, глядя на нее. Она сейчас рядом с ним, девушка его мечты, единственное, что омрачает — это слезы, без остановки капающие с щек. Из последних сил он поднимает руку, чтобы коснуться ее лица, постараться убрать его кровь с мягких, белоснежных щек и обкусанных губ. Он делает последний вдох, а потом его взгляд замирает, рука безвольно падает на землю. Маринетт переводит взгляд с руки на его лицо, потом снова и снова, и снова. Она не хочет верить, не может! Ее рука касается груди, больше не вздымающейся. — Нет! — шепчет она, касаясь его щек, смотря в его глаза, уставившиеся в пустоту. — Нет! Нет! Нет! Из ее груди вырывается вопль беспомощности, мольбы, утраты. Она не может терпеть разъедающую все на своем пути боль, надеется, что вместе с криком она выйдет из нее полностью, но не тут-то было. С каждой секундой пустота внутри нее разрастается все больше и больше. — Кот Нуар! — сипит она, превознемогая саднящую боль в горле. — Адриан, пожалуйста, очнись. Пожалуйста! Ее мольбы остаются без ответа. Она не хочет больше дышать, не хочет слышать, не хочет жить дальше, зная, что глаза Адриана больше никогда не посмотрят на нее с любовью. Даже просто не посмотрят на этот мир. Все, что она хочет — это чтобы ее Котик открыл глаза. А если не откроет, она сама закроет их навсегда. Осталось только дождаться удара от злодейки. Маринетт обводит взглядом улице, в поисках Финшард, но видит лишь женщину, лежащую без сознания на асфальте… Акума! Бражник! Почему он не попытался забрать Талисманы? Почему отозвал акуму? Сейчас, когда она готова добровольно отдать их, лишь бы только ее мучения прекратились. Лишь бы только этот кошмар прекратился. Наверное, удача от нее отвернулась. Теперь навсегда. Леди бессильно падает на асфальт, рядом с бездыханным телом любимого. Она сжимает его ладонь и закрывает глаза. Она больше никогда не откроет их, и ничто не заставит ее сделать это. Закусив кулак, она тихо поскуливает, не веря, что происходящее реально. Ведь она это предчувствовала. Ведь она его просила. Постепенно улица наполняется мирными жителями. Кто-то позвал врача, попросил вызвать полицию. Слышится плач, из толпы то и дело доносятся испуганные восклицания. К черту их заботу! Почему они пришли сюда тогда, когда уже ничего нельзя изменить? Она должна открыть глаза. Должна отпустить руку Адриана. Должна встать на ноги. Должна пообещать, что будет защищать их и дальше. Но это была бы ложь. Все доброе, все хорошее, что когда-либо толкало ее на добрые дела теперь было выжжено, на месте сердца образовалась дыра, залатать которую никому не под силу. Маринетт больше не будет защищать Париж. Потому что Маринетт — больше не Ледибаг.