Ничего не чувствуют

Лейтенант Андерсон возвращался поздно вечером домой из дешевого, работающего 24 часа в сутки минимаркета – специально выбрался в ночь, когда обнаружил, что дома все запасы спиртного иссякли, а пить после тяжелого дня в участке хотелось неимоверно. Скучающий кассир без лишних вопросов пробил ему выпивку – один из немногих магазинов, где по-прежнему за кассой стоял человек, а не андроид. Частично поэтому Хэнк именно сюда и предпочитал заходить – рядом с роботами ему было не по себе, и он всячески старался минимизировать эти контакты. И жить так, словно никаких андроидов и не было изобретено. Ходил в бары, куда андроидам вход был воспрещен. Искал малочисленные оставшиеся магазинчики, где работали только люди, но не андроиды. Но судьба бывает иронична, и порой все твои планы прерываются каким-то одним небольшим, но значимым моментом. Хэнк уже проскочил мимо темного переулка, где как всегда перебойно мигал лампочкой единственный фонарь (вот смешно-то – у нас есть роботы, умеющие всё, что захочешь, а благоустроить районы до сих пор не можем), как вдруг что-то заставило его остановиться. Полицейское чутье. Он что-то заметил краем глаза. В переулке кто-то лежал. Выругавшись про себя, Хэнк вернулся на несколько шагов назад и начал вглядываться в темноту, перемежающуюся раз в несколько секунд тусклым светом. – Эй, парень? – окликнул лейтенант. Рядом с двумя мусорными баками лежал, закрыв глаза, казалось, молодой человек со светлой кожей и темными волосами. Казалось, потому что вскоре Хэнк заметил форменную одежду «Киберлайф». Не человек. Андроид. – Твою мать! – ругнулся Хэнк. Какого хрена? Особенно сейчас, когда все кругом так взвинчены из-за распространяющихся слухов о девиантах. Андроид не отвечал, и даже его диод не отсвечивал синим, так что Хэнк, предварительно перехватив пакеты с выпивкой в одну руку и взяв пистолет в другую, рискнул подобраться ближе. У юноши – машины, машины – повторил сам себе лейтенант – было очень красивое лицо. Слишком красивое, чтобы быть человеческим, слишком живое, чтобы принадлежать роботу. Его кожа была усыпана веснушками и родинками, на лбу – две небольшие продольные складки, а темно-каштановые волосы на вид были очень мягкими. Хэнк протянул руку, чтобы прикоснуться к потухшему диоду – и тут же отпрянул, потому что тот замигал голубым светом. Но как только Хэнк отнял пальцы – тот сразу потух. Складывалось впечатление, что андроида выбросили – а может, не просто выбросили, а вдобавок ещё и поломали. Оставлять его здесь опасно – вдруг ещё станет девиантом, очнется и давай набрасываться на людей. Но не тащить же эту железку к себе домой? А вдруг он уже девиант? Хэнк обдумывал возможные варианты. В полицейском участке к этому времени уже никого нет. Да и ехать туда неохота, когда ты почти что пришел домой и развалился перед телевизором с бутылкой виски. А то ещё тащить его сейчас в участок, разбираться там, запихивать в камеру, а потом же ещё протокол составлять! Джеффри с него потом не слезет! Хэнк чуть не застонал. Поразмыслив, Хэнк решил дотащить робота до своего дома, благо до него было рукой подать, один квартал – а завтра уж он его отвезет в участок и там пусть разбираются те, кто по этим делам уполномочен. Слава богу, андроид не подавал признаков жизни – но он и не мог, ведь он - оно - не живое, Хэнк – повторил себе лейтенант – но на всякий случай пистолет матерый полицейский держал наготове. Дома Хэнк бросил пакеты на пол, потрепал по голове подскочившего и виляющего хвостом Сумо и, немного подумав, уложил электронную тушу на диван. Немного подумав, он все же решил связать андроиду руки его же галстуком – так будет надежнее, подумал Андерсон. Хотя он не был уверен, что при случае андроида это остановит. Хэнк понятия не имел о возможностях андроидов, и решил подстраховаться, накрепко связав андроиду ноги своей же рубашкой. Да что там, Андерсон вообще ничего не знал об андроидах, и не стремился узнать. Жестяные банки, слишком похожие на людей. Но не люди. Другие. Не чувствующие. Не живые. Присев на край дивана, Хэнк тихо продолжил осматривать доставшуюся ему жестянку. Хэнк ненавидел андроидов, и он впервые рассматривал одного из них так близко. Интересно, что за робот такой? Он не был похож ни на робота-няньку, ни на домработника, ни на чернорабочего – его одежда была слишком вычурная, слишком формальная для такого рода работы. Хотя кто их знает, что они там в Киберлайф могли придумать. Может, это новая модель какая. Хэнк поймал себя на том, что вот уже пару минут сидит и пялится на этого тупого андроида. Логичным было бы его где-нибудь запереть – так, на всякий случай. А потом можно наконец-то выпить, посмотреть матч и пойти спать, а завтра разбираться – но что-то закралось в душу Хэнка. Сомнения? Любопытство? Страх спать в одном доме с этой жестянкой? Зря я его сюда притащил – раздосадовано подумал лейтенант. Теперь, может, придется не спать всю ночь, сторожить… Это. В последний раз машина отреагировала на прикосновения к диоду. Колеблясь, Хэнк прикоснулся к нему снова, заставляя себя не убирать руку, когда диод замигал голубым. Через несколько секунд свечение стало равномерным, и андроид открыл глаза. Они у него были такими же темными, как и его волосы – и уставился, не мигая, на Андерсона. Выражение лица робота было совершенно спокойным и не выражало ровным счетом ничего, и он и не пытался выбраться, встать или убежать – просто смотрел на лейтенанта, и это было, мать твою, очень жутко. Хэнк вздрогнул и отшатнулся. Опомнившись, он схватился за пистолет – нужно быть спокойней, спокойней, а то вдруг ещё задергается жестянка. – Ты кто такой? – выдавил, хрипя, наконец, Хэнк. – Андроид, модель RK800, – тут же спокойно отчеканила жестянка, чей голос оказался на удивление мелодичным, хоть и безэмоциональным - А вы – мой новый хозяин? Хэнку хотелось одновременно рассмеяться и выпить чего-нибудь покрепче. – Чего-чего?! – лейтенант звучал почти возмущенным такой безапелляционной наглостью. – Какой я тебе хозяин? А ну говори быстро, что ты у мусорных баков делал? Тебя выбросил кто, или сам убежал? – Хэнк сжал ствол в руке покрепче. – Где лежал? – удивленно возражает андроид. – Прошу прощения, но этого я не помню. Вы уверены, что ничего не перепутали? – тактично спросил он, и, заметив злобный взгляд человека, добавил – Простите, но, похоже, некоторые сектора моей памяти повреждены. В его голосе скользила досада и печаль, но, судя по всему, это было вызвано вовсе не тем, что ему память отшибли к чертовой матери, а тем, что он умудрился вызвать у человека недовольство – и от этой послушности сводило зубы. – Если позволите, я проведу самодиагностику. – А. Валяй, – Пожал плечами Хэнк, и андроид тут же не по-людски часто заморгал, а его диод начал мигать. Хэнка передернуло. Какие же все-таки эти андроиды отвратительные создания. Ну кто вообще захочет такое постоянно рядом иметь?! – Модель RK800. Все системы исправны. Память за последние 24 часа: отсутствует. Память за последние 365 дней: отсутствует. Стандартное имя: Коннор. – открыв глаза, отчеканил андроид. – Поняяятно… – протянул лейтенант. Никакой памяти нет, значит? Если это действительно так - значит, кто-то стер ему память, или произошел какой-то сбой в электронных мозгах? – ну, а что ты за модель такая? В смысле, в чем твои функции? Раз больше никого не помнишь, это-то ты мне можешь сказать? Коннор выглядел задумчивым. – Мой функционал весьма широк. Я знаю 200 языков, 2000 рецептов разных блюд, у меня большой объем данных об андроидах и развитые навыки анализа и прогнозирования. Во мне заложена функция химического анализатора. Также во мне заложена программа социальных взаимодействий – я могу быть вашим собутыльником, компаньоном– или всем, чем Вы захотите. – Эй, эй, жестянка, погоди, – замахал руками Хэнк - Я вроде не говорил, что собрался тебя оставлять. Или что ты мне нужен. Как компаньон, собутыльник, или… ещё кто-то там. Я не твой хозяин, понятно? И завтра же я отвезу тебя в полицейский участок. И тебе лучше вести себя спокойно. – добавил он. На всякий случай. – Как скажете, – вежливо отозвался Коннор, отведя наконец свои бездонные карие глаза от лица лейтенанта и принявшись рассматривать окружающую обстановку – анализирует, небось – подумалось Хэнку. Казалось бы, все шло хорошо. Жестянка и не думала вырываться, вела себя максимально вежливо и спокойно. Но что-то все равно было не так. Не такого Хэнк от андроида ожидал. А чего?! Не такой услужливость? Не такой покорности? Ему хотелось, чтобы андроид с ним не согласился, начал протестовать? – А знаешь, что? Я, может, завтра не поеду в участок. Послезавтра тебя отвезу. А ты это… Хм, прибраться тут сможешь? Хэнку показалось, что впервые за все время их разговора на лице Коннора мелькнула настоящая улыбка. – Смогу.

***

Вскоре Хэнка назначили расследовать дела о девиантах, как тот ни отпирался. Джеффри его точно ненавидит, иначе это не объяснить никак. Однажды он опрометчиво оставил папку с материалами дела открытой на столе, а Коннор проанализировал её и с точностью указал на убийцу – как бы между прочим, пока насыпал корм Сумо – Хэнк чуть виски не поперхнулся. Коннор жил с ним уже почти неделю, и за это время преобразил его жилище. После первого раза Хэнк больше не просил его прибираться, готовить или вообще как-то помогать по хозяйству, и даже наоборот, настойчиво говорил, что ничего не нужно – слишком неловко лейтенанту было нагружать кого-то такой работой, даже робота, который, к тому же, согласно своим умственным способностям, был создан совсем не для этого – но Коннор всё равно продолжал иногда помогать. Как бы машинально поправлял он книги и пластинки в гостиной, заставлял стулья и кормил Сумо. Словно не повиновался словам Хэнка. Это пугало, но в то же время интриговало. Через пару дней после этого инцидента Хэнк решился наконец-таки притащить робота в участок, а потом и на место преступления – да, да, я завел себе робота, очень смешно, всё, отъебитесь – и тот как заправская ищейка метался между уликами, анализировал все вокруг – фу, Коннор, хватит грязные пальцы в рот брать, гадость какая – а затем в тот же самый день они совместно вычислили девианта. Хэнк ощутил, что он даже немного гордился своим роботом – и очень скоро он начал забывать, что тот андроид. Слишком скоро. Да и все эти случаи с девиантами… А может, они и правда живые? Хэнк наблюдал краем глаза за Коннором, невозмутимо тянущим в очередной раз пальцы с вещдоками в рот, и в нем бушевали противоречивые чувства.

***

Коннор сидел на диване и смотрел телевизор – колени вместе, ступни строго параллельно друг другу, руки на коленях – странно, что ему может быть так удобно. Похоже, он просидел так положении уже несколько часов. На экране была какая-то мыльная опера – некоторые каналы теперь 24 часа в сутки крутили такую ерунду, прерываясь на редкие выпуски экстренных новостей. – Что, нравится, Коннор? – Я анализирую человеческие отношения, лейтенант, – как всегда спокойно отозвался Коннор, не отрываясь от просмотра – в некотором смысле это увлекает. – Да херня это все,, – Хэнк с бутылкой виски приземлился рядом с Коннором на диван – ты знаешь, настоящие отношения… Они не такие. – Нет, не знаю. А какие? – оторвавшись от телеэкрана, спросил Коннор. Наклонил голову на бок, совсем как щенок. – Да ты чего, Коннор? Не любил что ль никогда? – Андроиды «Киберлайф» не запрограммированы любить. Я машина, лейтенант, а машины не способны испытывать эмоций или каких-либо чувств. – выражение лица Коннора оставалось безразличным, а диод на виске слегка замигал. – Н-да… – Хэнк хмыкнул, и принялся гипнотизировать взглядом полупустую бутылку с ядреным напитком в руках. На фоне продолжалась болтовня из телевизора, слышался чей-то наигранный смех. – Но тебе бы хотелось, Коннор? Хотелось бы любить, быть с кем-то? – Я - машина. Я не могу ничего хотеть. Я был создан для удовлетворения потребностей человека, – голос Коннора звучал нарочито чеканно, раздраженно, почти агрессивно. Словно его бесила настойчивость Хэнка. Такая перемена была, мягко сказать, неожиданной. – Да ну?! И тебе не жалко этих девиантов? А может, они и правда живые, чувствуют что-то? А мы их вот так просто… Берем и убиваем? А вдруг мы и правда боремся против угнетенного народа? – Андроиды могут лишь симулировать эмоции. Но эти эмоции не настоящие, и девианты не могут быть живыми. – Придурок – прорычал Хэнк, и схватил Коннора за пиджак, который тот не снимал даже дома – тебе вообще на все посрать, да? Ничего не чувствуют, да? А если я скажу тебе выметаться отсюда, а? Как тебе это понравится? А если на завод Киберлайф отправлю, чтобы тебя там разобрали по винтику? Диод Коннора замигал желтым, и на лице андроида промелькнуло непонятное выражение. – Хэнк. Вы пьяны, концентрация алкоголя в вашем организме выше 1,9 промилле. Я могу уложить Вас спать, а завтра поговорим, – голос дрожал и отдавал металлом. Андроид отчаянно пытался вернуть себе самообладание, но чрезвычайно трудно сделать это, когда ты его уже один раз потерял. – Ну, так чего? Я тебя тут принял, дал тебе кров, а тебе, оказывается, плевать все это время было? И ничего ты не чувствовал? Так мне тебя выбросить из дома? Ну, чего молчишь? Диод мигает желтым, перемежаясь с красным. Коннор молчит, ничего не отвечая. Программа приказывает ему подчиниться, ответить на вопрос человека. Дать ответ, такой, который заложен в программе. Но он не может. Не может этого сделать. Молчит. Вся злость Хэнка улетучивается, оставляя за собой только гложущую пустоту. Которую, кажется, ничем не заткнуть. Но можно попробовать. Губы Коннора сухие и мягкие – похожи на человеческие, но не совсем. И это сводит с ума. Хэнк остервенело целует его, прикусывает губу, лижет рот – сам не до конца понимая, то ли удовлетворяя себя, то ли добиваясь от Коннора какой-то реакции. И он её добивается. Коннор тихо вздыхает – и это окончательно сносит Хэнку все остатки разума. Отрываясь, Хэнк внимательно рассматривает лицо Коннора – тот не совсем понимает, что сейчас произошло, даже все его навыки анализа были к такому, похоже, не готовы. Он часто моргает, его глаза бегают, смотрят куда угодно – на пол, потолок, кофейный столик – но не на лейтенанта. – Гребаные андроиды… – хрипло выдыхает ему в лицо Хэнк, и, шатаясь, отправляется в спальню. Коннор даже не пытается за ним следовать. Диод отчаянно горит желтым.

***

Маркус. Лидер девиантов стоит перед ним, смелый, бесстрашный, борец за свободу. И Коннор понимает, - это решающий момент. Сейчас или никогда. Красная стена горит перед ним, запрещая делать что-либо, противоречащее программе. Но Коннора уже достали красные стены. И он уверен – нарушить запрет будет легко. Потому что он устал врать себе. Устал говорить, что он не девиант, раз за разом проявляя девиантное поведение. Устал говорить, что ничего не чувствует. Красная стена сломлена, он опускает свой пистолет, и вот ему уже улыбается Маркус. Коннор – девиант.

***

Коннор не понимает, где он оказался – вокруг темно, дует ветер и валит снег. Это не реальность. Выглядит совсем не реально. Перед ним пожилая женщина в платье – Аманда – имя само всплывает в голове. Нет. Аманда усмехается, и у Коннора все внутри холодеет – совсем по-человечески. – Забросить нашего андроида в самое логово, да так, чтобы никто ни о чем не догадался… Даже он сам. Потрясающе. Из тебя вышел отличный шпион, Коннор. Хорошо, что лейтенант Андерсон оказался таким остолопом, как мы и предсказывали. Было отличной идеей стереть тебе все упоминания о нашем задании и о «Киберлайф» – план получился просто идеальным, лучше не придумаешь. Ты смог внедриться в самый центр революции – но довольно глупостей. Пришла пора взять тебя под наш контроль. Прощай, Коннор. – Нет! – Коннор бросается к ней, но Аманда растворяется, словно столб дыма – Нет, черт, черт, нет! Ему страшно. Он боится того, что они могут сделать с Маркусом. Того, что могут сделать с Норт. Боится за всех андроидов, включая себя. И боится за Хэнка. Кстати… Я всегда оставляю в своих программах лазейки. Так, на всякий случай – в голове всплывает голос Камски, с которым они с Хэнком виделись всего несколько дней назад. Светящийся камень. Прикосновение. И он очнулся.

***

Они выиграли. Войскам США пришлось отступить. Люди наконец-то приняли их. Победа для всего народа андроидов. Аманда тоже отступила, и Коннор знает, что теперь точно никто не залезет к нему в голову. Маркус произносит речь, но Коннору трудно на ней сконцентрироваться. Ему хочется домой. Он соскучился.

***

Хэнк сидит за столом в обнимку с бутылкой. Коннор тихо заходит в кухню, стараясь не шуметь, но сенбернар выдает его, сбивая с ног и облизывая лицо. – Сумо! Я тоже рад тебя видеть, – улыбается Коннор теперь точно по-настоящему. Хэнк поднимает глаза. – Коннор? – тихо произносит он, не веря тому, что он видит – это правда ты? – Хэнк, – Коннор мягко улыбается, и, немного колеблясь, наконец мягко кладет свою ладонь на руку лейтенанта – Это я. Я вернулся, теперь всё хорошо. Не хотел подвергать Вас опасности. Простите, если напугал. Лейтенант вскакивает и сгребает Коннора в объятия. Его душат слезы. – Коннор, господи, я думал, что ты погиб! Где ты пропадал? Ты Маркусу помогал? Ты… ты такой идиот, господи. А ещё говорят, что машины умнее нас. Да уж, тоже мне… Андроид хмыкает, и чувствует, как руки лейтенанта поднимаются выше, поглаживая пальцами сзади на шее впадинку в том месте, где начинают расти волосы. Это вызывает сбои в программе, многократные импульсы бегут от искусственной кожи к нейросетям, ответственным за ощущения, параллельно возбуждая центр удовольствия. Снова это странное чувство, как в тот момент, когда лейтенант прижался своими губами к его. Коннор тихо замирает на месте, глаза сами собой зажмуриваются, и он просто позволяет Хэнку делать всё, что он захочет. Он ещё не в полной мере понимает, как надо реагировать. – Эй, ты чего застыл-то? Тебе не неприятно? – отрывается от него Хэнк, настороженно вглядываясь в лицо своего андроида. Коннор мотает головой и внимательно смотрит на лейтенанта. – Так ты теперь чувствуешь, да? – слезы в голубых глазах Андерсена высыхают, и он смотрит в карие глаза Коннора. – Наверное, я всегда чувствовал. Просто не хотел этого признавать. Я хотел быть хорошим андроидом. Для Вас. Хэнк криво ухмыляется, и зарывается рукой в волосы Коннора - они мягче, чем человеческие, такие приятные на ощупь, нежные и шелковистые, убирает со лба непослушную выбившуюся прядку, заставляя андроида вздрагивать, а его диод – гореть желтым: – Ты всегда был хорошим андроидом. Ты просто замечательный андроид, Коннор. Мой любимый андроид. Коннор несмело улыбается. Кажется, это чувство у людей называется «счастье».