белый воротничок

      У этого парня что, всерьез играет Staying Alive? Если это не господни шутки, то тогда Хэнку пора на пенсию. Но он готов поклясться, что видел, как андроид застучал ногой в такт, когда они ехали на очередной вызов. А потом он просто услышал до боли знакомую мелодию в беспроводном наушнике. Неужели стареет?       Это было очень...странно. Коннор каким-то непостижимым (только для Хэнка, разумеется) образом умудрялся сохранять холодный и уравновешенный подход в самых стрессовых ситуациях, но при этом выходить из себя по пустякам. Пора бы уже и привыкнуть, но как-то все не получалось. Конечно, его "выходить из себя" не могло конкурировать с "выходить из себя" любого другого полицейского с участка. По большей части он просто начинал усиленно хмуриться и что-то едва слышно бормотать себе под нос. Когда это случалось, Андерсону приходилось чуть ли не на пальцах объяснять этой железке, почему люди курят или зачем вон тот мужчина безуспешно пытается скрыть свою лысину. Как дите малое.       Проводит сложнейшие тесты за пару секунд, а не может понять того, что известно и пятилетнему. К слову, отучить Коннора облизывать вещдоки Хэнку так и не удалось.       Единственное, что пожалуй волновало его в этой ставшей привычной рутине, это абсолютно пустой рабочий стол. У всех, даже самых аккуратных сотрудников, поверхность рано или поздно облагораживалась фотографией семьи, друзей или еще какой милой сердцу чепухой. Особо ответственные даже приносили горшки с цветами.       Однако у Коннора все оставалось ровно как в первое его появление. Гладкая стеклянная столешница и рабочий монитор. Он даже календарь не повесил, который канцелярия всем любезно раздавала каждый год. Взять-то взял, но что произошло потом — история умалчивает.       Может, его продвинутый мозг считал использование бумажных календарей совсем уж архаизмом. Хотя смотри ты, старую музыку слушает. И не подпевает разве что.       Этот вопрос продолжал исправно донимать Хэнка изо дня в день. Конечно, он мог перестать вести себя как последний кретин и просто спросить, но ослиное упрямство не давало ему наконец открыть рот. Кто еще из них больший дурак.       В один из редких и спокойных дней, когда все преступники в Детройте милостиво решили остаться дома, лейтенант уныло разгребал застоявшуюся гору отчетов. Скуку разгоняли изредка проскальзывающие шутки от коллег. Было не то чтобы смешно, но уж хотя бы не так тухло. Словно в назидание, Коннор безмятежно смотрел в табло и довольно расслаблено перекатывал чертову монетку в ладони. Хэнк ставил свой обед на то, что за это его сейчас тихо ненавидит весь отдел.       Пока Хэнк продолжал раздумывать над соблазнительной идеей свалить половину отчетов на ничего не подозревающего напарника, тот вдруг решительно оторвался от экрана и сказал: — Лейтенант, — Коннор , как всегда, сдвинул брови ,— могу я спросить у вас кое-что личное? — Валяй, чего уж. — Я думал над возможностью приобретения дополнительного комплекта одежды. Для более успешной интеграции в общество. — Парень, — Хэнк сложил руки в замок, — во-первых, кончай уже говорить как сраный словарь. А во-вторых, с каких пор тебе нужно мое разрешение? — Дело не в разрешении, лейтенант, — он снова помедлил. — Я заметил, что вы и ваши коллеги регулярно обновляете свою одежду.       Хэнк усмехнулся. — Я эту рубашку уже неделю ношу. — И со временем мне стало казаться, что мой гардероб несколько...однообразен.       Надо же, жестянка научилась игнорировать подколы. — О, да неужели? — этот разговор стал отличным шансом задать надоевший вопрос. — А галстуки, вон, чуть ли не каждый день меняешь.       Коннор снова нахмурился. И пока он снова не начал заговаривать ему зубы, Хэнк продолжил: — Я тебе вот что скажу, Электроник...— Андерсон развернулся на стуле и кивнул головой в сторону остальных столов. — Как ты думаешь, чем ты от них отличаешься? — Мое тело и мозг созданы из полуорганических компонентов...       Хэнк вздохнул. Второй по значимости проблемой после облизывания поверхностей была особенность Коннора воспринимать все буквально. В пору было писать мемуары о всех идиотских ситуациях, в которых они из-за этого оказывались. Оставалось только молиться, что со временем он от этого отучится. — Даю подсказку — посмотри на столы.       Взгляд андроида внимательно заскользил по офису. — Они... довольно неопрятны. Я вижу много незаполненных бумажных отчетов, органический мусор, а также пустые чашки с остатками кофе. Рекомендуется уборка. — И все? — У большинства на рабочем месте наблюдаются предметы личного характера. — Бинго!       Коннор прервал наблюдение и повернулся к Хэнку. В его глазах ясно читалось недоумение. — Вы хотите сказать, что мне стоит последовать их примеру? Но у меня нет семьи.       Хэнк вздохнул еще раз. — Это не обязательно должна быть семья. Все, что тебе нравится. Только ради бога, голых баб сюда не вешай. А вот все остальное — на здоровье. — У моей модели отсутствует потребность в удовлетворении сексуальных жела.... — Я понял, помолчи уж.       Этот парень его в могилу скоро загонит, он готов был поклясться. — Вся соль этого разговора в том, что какой-нибудь пес в рамке принесет тебе куда больше пользы, чем эти уродливые галстуки. — Вам не нравятся мои галстуки? Я выбирал их, основываясь на личных предпочтениях.       Хэнк помедлил, но затем все же сказал: — Цвета у них совершенно невыносимые. Да и чёрт бы меня побрал, пока ты весь из себя такой правильный и воротник у тебя отглаженный — даже младенец на это не купится.       Коннор кивнул головой и замолк. Хотя Хэнк кожей чувствовал, что без сюрпризов не обойдется. Такой уж он был, этот Коннор.       Как и ожидалось, вовремя Андерсон на работу не явился. После того случая пить он пока не решался, но вот футбольный матч сам себя не посмотрит. В итоге Хэнк ввалился в офис после полудня. Взгляд сразу же зацепился за Коннора, который наверняка торчит тут с восьми утра. Он как всегда сидел слишком прямо, чтобы это выглядело естественно. Как об стенку горох, честное слово. Да еще пиджак нацепил в июне. На его фоне даже пылесос вписался бы удачнее.       Хэнк сделал себе кофе и с тяжелой душой сел за стол. Работы не убавлялось, а кондиционеры работали с перебоями даже в 2038. Вот железка даже не потеет, чтоб ему пусто было. — Доброе утро, Хэнк, — Коннор как всегда дружелюбно улыбнулся. — Как вам вчерашняя игра? — Эти кретины даже с андроидом в команде выиграть не могут. Зря время только потратил. — Знаете, — Хэнк руку давал на отсечение, что этот механический умник пытается сменить тему, — я сделал то, о чем вы меня вчера попросили. — Да ну?       Сияющий белизной воротник рубашки красноречиво говорил об обратном. И все же, заинтригованный Хэнк поднялся с места, и, не спеша прихлебывая остывший кофе, подошел к Коннору.       В следующую секунду напиток едва не оказался на полу. Потому что из рамки, заботливо стоящей у монитора, на него глядело собственное лицо.       Когда он наконец сумел прокашляться, Коннор решился заговорить. — Вы выглядите недовольным. — Лучше уж ты голую бабу повесил, я бы хоть понял.        Коннор выглядел растерянно. — Я проанализировал ваши вчерашние слова. И сделал вывод, что должен найти кого-то, кто вызывает у меня эмоциональный отклик.       Хэнк еще никогда не чувствовал себя столь глупо и сконфуженно одновременно. Его же весь отдел на смех поднимет. — К сожалению, эротические журналы и щенки не принесли ожидаемого результата, — безапелляционно отрапортовал андроид. — Ты меня так до сердечного приступа доведешь, кончай уже так делать. И не ставь стриптизерш и щенков в один ряд, побойся бога.       Он вернулся на место, все еще не до конца переварив произошедшее. Если уж человеческая  душа — потемки, то что тогда у него в голове творится? Хэнк закрыл лицо руками. — На самом деле, лейтенант, — немного погодя сказал Коннор, глядя почему-то куда-то в потолок, — я просто не смог найти кого-то более близкого, чем вы.       На следующий день он приходит в поло самого мерзкого на свете цвета.

No, I ain't too flawless and no, I ain't the best And no, I don't say sorry and no, I ain't perfect But I am the man, I am the man