Немного тепла

В тот вечер Лёша засиделся на работе допоздна. Шутка ли: в городе объявился алконост-птенец, к которому за километр на хромой козе не подъедешь - потому что ослепнешь. В лучшем случае. Единственным, кто мог свободно находиться рядом с алконостом, был комиссар, и пока он разбирался с пришелицей, на плечи Леши легла почти вся работа с клиентами. За стеной послышались шаги. Дверь открылась, и в кабинет ввалился Джоэль. Пройдя три шага, он без сил опустился на диван у стены. Лёша оторвался от бумаг и кратко спросил: — Ну как? — Никак, — отмахнулся вампир. — Златоуста не воспринимает мои уговоры и угрозы. Её не волнует, что её присутствие вызывает волнения и у нежити, и у людей — она прилетела сюда, чтобы «стать взрослой», и всё тут! Леший понимающе кивнул; имея большую силу и пятьсот лет от роду, Златоуста была таким же большим ребёнком. — Всю неделю я пытался достучаться до неё, и каждый раз всё кончалось догонялками. — Джоэль в сердцах стукнул кулаком по диванному валику. — Но сегодня я нашел идеальную жертву!.. Иди домой, поздно уже. Я уж как-нибудь сам. По пути домой лешего застиг дождь, так что к общей усталости примешались лишняя пара кило воды и грязь, которые впитала одежда. К счастью, скоро впереди замаячила родная пятиэтажка. Запах тушеных овощей в подъезде немного поднял упадническое настроение. Закрыв за собой входную дверь, Лёша вылез из мокрых ботинок и потопал на кухню. У плиты хлопотала невысокая девушка. На ней была надета огромная футболка и обтягивающие лосины, а её длинные тёмные волосы были заплетены в косички-дреды. «Ксюша, как всегда, в своём репертуаре», — хмыкнул Лёша, наблюдая за девушкой. Услышав усталое: «я дома», Ксюша отвернулась от плиты. Спереди на ней был надет фартук с принтом: внизу был узор в виде рыбьей чешуи, который плавно переходил в соблазнительный женский торс с округлыми бёдрами, тонкой талией и пышным бюстом. Обнажённую нарисованную грудь едва прикрывала надпись «Называй меня русалкой» на нагрудном кармашке фартука. Увидев Лёшу, девушка просияла и без лишних слов пошла к нему обниматься. — Ну вот, промок до нитки, — ворчала она, но отстраняться не спешила. Ей, кикиморе, мокрая одежда ничуть не была противна. — Я ванну набрала, но иди уж лучше ты первый. Еда в духовке и никуда не убежит, давай-давай! — сказала Ксюша, подталкивая лешего в заданном направлении. Вода, к Лёшиной радости, была еще горячей. Недолго думая, он разделся, залез в ванну и принялся поливать водой закоченелые плечи, грудь и спину. Не прошло и двух минут, как в дверь просунулась Ксюшина мордочка: — Лёш, потереть тебе спинку? — Ксюха, дай помыться, — отмахнулся леший, растираясь мочалкой. — Ну Лёш, — промурлыкала девушка и обняла его сзади. Одной рукой она погладила мужа по плечу, а другой провела по чувствительным волоскам на задней стороне шеи. Поглаживания были приятными, но нервы усталого лешего все равно были на взводе. — Ксюша… — Я соскучилась, — прошептала она и чуть прихватила ухо лешего зубами. — Ксюха, сейчас мне не до твоих капризов! — взорвался Лёша, отодвигая ее от себя. — Над нашим городом нависла катастрофа! — Над квартирой нашей нависла катастрофа! — огрызнулась Ксюха. — Я что, много прошу? Из-за этой райской курицы ты неделю дома не ночуешь! На ней свет клином не сошелся! — Ты не понимаешь! Если этот птенец станет сирином, всему городу придет хана, и в первую очередь — нам, — выкрикнул леший и плеснул Ксюше в лицо водой. — Глупая кикимора… — пробурчал он, скрестив руки на груди. Кикимора отшатнулась и стиснула зубы. Сейчас она наверняка выбирала между желанием выругаться всласть и отвесить мужу оплеуху. — А ты — су… сухарь ты, вот кто! — объявила наконец Ксюша. Сорвав с себя фартук, она вышла из ванной и хлопнула дверью. Со стены посыпалась почти новая штукатурка. Выждав пару минут, Лёша вылез из воды и стал вытираться. Под дождём он промок до исподнего, чистой одежды рядом не было, поэтому леший обмотал вокруг пояса банное полотенце. На кухне Лёша проверил духовку; там действительно стоял противень с запеканкой, похожий на заправленный майонезом торт из трех слоев капусты, картошки и нарезанных помидоров. Покончив с едой, леший задумчиво подпёр кулаком небритый подбородок; Ксения имела переменчивый нрав, но никогда не была злопамятной. На этот раз виноват был сам Леша, ему и надо первым прийти к ней мириться. И все же леший решил не ломиться в спальню следом за ней. Над кухонным столом были прибиты скворечники, выкрашенные в яркие цвета. В них жили синицы и воробьи — Лешины «глаза и уши». Подослать их незаметно сейчас не получилось бы: Ксюша закрыла за собой дверь. Подсмотреть с улицы через окно — тоже не вариант: востроглазая кикимора наверняка заметит на балконе птицу с ярко-розовыми глазами. Не говоря уже о погоде... Леша улыбнулся краешком рта: под потолком спальни, в старой коробке на антресоли, находилось гнездо домового сыча. Именно его глазами леший и решил подсмотреть, что сейчас делает его опальная жена. Леший облокотился о стену и расслабился. Он сделал глубокий вдох - и квартира словно вдохнула вместе с ним: все растения на подоконниках, все птицы и даже мышиная семья в уютной норе за духовкой. Мысленный щуп лесного хозяина потянулся вверх и вправо, через коридор, сквозь закрытую дверь, к маленькому гнёздышку из сухой травы и пуха. Маленькая сова откликнулась на зов практически сразу. Она выбралась из гнезда и медленно поковыляла к краю шкафа. Её ушами Леша расслышал звуки какой-то возни и мысленно приказал подойти ещё ближе; маленькая люстра под потолком светила тускло, но глазам совы даже такого освещения было вполне достаточно По полу была разбросана одежда. На широкой двуспальной кровати в позе эмбриона лежала Ксюша. Глаза сыча различали какое-то копошение и странное светлое пятно, но что именно — Леша не мог понять. Вдруг кикимора перевернулась на спину. Птица, повинуясь мысленному приказу, подошла еще чуть ближе к краю шкафа и наклонила голову из стороны в сторону. Это было рискованно: если Ксюша заметит под потолком две светящиеся розовые точки, то сразу поймёт, что за ней наблюдают. Картинка стала чётче, и Леша сумел различить детали. Ксюшины колени были подтянуты к животу, гамаши — приспущены, а тонкие пальцы то поглаживали, то почти истязали мягкий холмик между ног. Другой рукой кикимора прижимала к лицу подушку, глуша вздохи и стоны — и только поэтому не заметила птицу на шкафу. Леший вернул сову в обратно в гнездо и прервал мысленную связь. Слова "я что, много прошу?" были криком отчаяния, а вовсе не прихотью. Перед глазами проплыли образы: поведение, жесты, слова, тот же пикантный фартушек - всем этим Ксюша осторожно и вместе с тем предельно ясно намекала, по чему именно она соскучилась. Наверное, Лёша бы всё понял чуть раньше, но усталость спутала мысли и приглушила либидо. Леша подошел к двери спальни и постучал. Из-за двери почти сразу же послышалось испуганное «Не входи!». Леша постучал еще раз, и в дверях комнаты показалась Ксюша. Её пылающие щёки и нервозное выражение лица показывали, что ни лешему, ни птице не померещилось. — Так и будешь стоять с умным видом? — недовольно прищурилась кикимора, изучая взглядом Лёшину полуголую фигуру. — Дай пройти! Леша молча отстранился. Проходя мимо него, Ксюша задела собой его широкое плечо, и леший мягко, но уверенно притянул её к себе. — Пусти, — пробубнила кикимора, понурив голову. Ее недавно покрашенные волосы уже отчетливо позеленели у корней. — Ты же говорила, что соскучилась, — прошелестел Леша, поглаживая Ксюшины плечи. На его фоне кикимора смотрелась примерно так же, как смотрится белка на фоне столетнего дуба; бегает вверх-вниз по могучему стволу и корням и своим чоканьем не дает лесному великану скучать. Но сейчас пришла очередь дуба позаботиться о белке. Леша развернул кикимору к себе лицом и наклонился к ней. Ксюша прикрыла глаза и подалась вперед, но леший, как бы дразнясь, коснулся губами ее шеи. Новый заход, снова Ксюша привстает на цыпочки и снова мимо — поцелуй остается на щеке, у самого уголка рта. Кикимора подпрыгивает, виснет у мужа на плечах и наконец чувствует его губы на своих. В голове осталось только два слова: «теплые» и «мягкие», но насладиться этим чувством Ксюша не успевает, потому что земля уходит у нее из-под ног. В буквальном смысле. — Охо-хо, — удивленно и вместе с тем радостно выдыхает кикимора, когда Леша подхватывает ее на руки, как маленькую, и заходит в спальню. Не выпуская Ксюшу из рук и спотыкаясь о разбросанные вещи, леший понес её к кровати. Но буквально у самого бортика Леша споткнулся о что-то твёрдое и понял, что теряет равновесие.