pyrokinesis — я приду к тебе с клубникой в декабре
Вот я иду по мостовой. Один. Нет рядом этой смешной девчонки, которая так мне нравится. Как я вообще мог думать, что мои чувства взаимны? Пинаю камушки, которые лежат на тропинке один к одному. Размышляю о произошедшем. То, что случилось совсем недавно всё никак не желало укладываться в моей голове. Почему и за что она так поступила?На самом одиноком корабле
Когда мы с Настей только познакомились, она показалась мне очень доброй и нежной. Показалась настолько родной, что я почему-то подумал, что она — моя мама. Вся такая солнечная, яркая, активная, неряшливая. Взрослый ребёнок. Открываю дверь в свою квартиру. Брата дома нет. Это, на самом деле, даже к лучшему: никто не будет приставать со своими нравоучениями.Я приду к тебе с клубникой в декабре
В момент встречи с Сашей, бывшим Насти, я сразу понял, что он какой-то не такой. Вроде волнуется за неё, переживает, но если бы он действительно волновался, то, наверное, не отпускал бы в этот враждебный мир одну.***
А помнишь случай, когда мы с тобой лежали в твоей комнате и рассказывали друг другу про свои успехи и неудачи в любовных делах? Он тебя бросил. Изменил с этой глупой Ленкой. Уверен, что ты в стократ лучше той девки. Я тогда хотел сказать одно: «Если этот урод так с тобой поступил, то он просто тебя недостоин». Но так говорить нельзя. Ты ведь любишь его. Кинул гитару на кровать. Аккуратно лёг рядом. Закрыл глаза.Или в январе, или в феврале, или ещё попозже
А за веками снова одна и та же картина: твоё улыбающееся лицо. Оно приносит мне боль. Я несчастен. Никогда не любил Даниила. Теперь ненавижу его. Но что я могу ему сделать? Ничего. Ты же любишь его. Или не любишь? Не знаю, но сделать что-то все равно не смогу. Закрываю лицо руками. Пытаюсь поцарапать свои веки, лишь бы выгнать тебя оттуда. Вместо этого из глаз текут слёзы.И лишь один вопрос: «А ты дождаться сможешь, а?»
Смахнув солёную воду с щёк, направляюсь в ванную. Стоит принять душ. А как ты вкусно готовишь… Мне кажется, равных в этом тебе не найти во всем мире. От одних только воспоминаний о твоей еде в животе начинается третья мировая война. Надо бы поесть. Выхожу из душа и направляюсь к кухне. Достаю еду из почти пустого холодильника. Взгляд падает на жестяные банки с пивом. Открываю одну.***
У нас с тобой нет ни одной нормальной милой совместной фотографии. Странная мысль о том, что она нам так необходима приходит в мою голову только после третьей банки алкогольного напитка. Но мне хватает и этого. Хватаю телефон, звоню Алле. Черноволосая отвечает не сразу, но как только берет трубку, заваливает вопросами. Почти не слушаю её реплики. Спустя некоторое время слышу звонок в дверь. Так быстро.найтивыход — флэппи пэддл
Ты никогда больше не сможешь увидеть
Открыв дверь своей лучшей подруге с самых малых лет, начал выслушивать её вопросы по поводу того, что я не вернулся к ним после того, как мы с тобой ходили в магазин за алкоголем. Забавно, что я уже столько выпил. Почти треть от того, что было куплено. Заметив это, Алла начала приближаться ко мне. Слабо толкаю её протянутые ко мне руки. Знаю, что она хочет как лучше, но мне тоже тяжело. Надеюсь, она понимает. В её лице читается ужас и паника, когда я кидаюсь на постель с очень громким и непонятным звуком.Той милой девушки, что смотрит с любовью
Даня… Не помню я, чтобы он был серьёзен в отношениях с девушками. За что она его полюбила? Настя ведь очень ранимая, добрая, а он такой… мерзкий. Что она могла в нём найти? Никогда не уважал длинноволосого. Однако в одном ему действительно не было равных. Его музыка и игра на гитаре чертовски хороша. Без него их группа никогда бы не встретила такого ошеломительного успеха, который имеет сейчас. Ни одна мировая группа не похожа на их группу. Ни один жанр нельзя применить для того, чтобы описать стиль их музыки. Музыка — это его море. Его музыка точно лучше моей. Да о чем я вообще думаю?! Я не смог даже девушку удержать. Хотя, Настя никогда и не была моей девушкой. Но я ведь мог бороться! Или нет… Когда я выкурил до самого фильтра уже седьмую по счету сигарету, Алла и Макс перестали пытаться что-либо предпринять и собрались уходить. Оба слишком любят заботиться о других. Настолько, что не замечают, что их счастье бегает прямо перед носом и как будто кричит:"Эй, я здесь!» Пока они были в моей квартире, я не произнёс ни звука. После того как они ушли, я всё так же молча сидел на кровати в обнимку с пачкой сигарет. Тушу последнюю сигарету о запястье, но, кажется, что обжигаю своё собственное сердце. Кислотный осадок оставляет вместо органа сквозную дыру.Ты проебал своё счастье, ублюдок
Включаю музыку, которая вскоре полностью заполняет мою небольшую квартиру. Гитарные соло струнами выпиваются в голову. Допиваю последнюю, десятую банку пива лишь бы закрасить боль от «струн». Надо же, вроде в стельку пьяный, а забыться никак не получается. Мне, наверное, уже ничто не поможет забыть её. Как же это больно, любить кого-то. Шатаясь из стороны в сторону, еле поднимаюсь с кровати и медленно подхожу к кухонному столу, на котором мерзким огоньком мерцает дисплей телефона. От такого количества алкоголя в крови, глаза почти ничего не видят. От такого количества воспоминаний в голове, глаза слезятся. Ничего не могу с этим поделать. Настя. Сначала недоумеваю. Как будто не осознаю в каком положении нахожусь. Однако потом понимание приходит, и я срываюсь на злобные крики. На кого я злюсь? Не знаю даже. На себя, наверное. Слабак. Со всей силы ударяю по столу, резко скинув телефон на пол. Вызов прекратился. Всё так же неспеша иду в ванную.Мешай таблетки свои с алкоголем.
Даже не раздеваясь, забираюсь под горячие струи воды. Вода в ванну набирается очень быстро. Не могу налить холодной, потому что не хочу трезветь. Хочу подумать о чем-то другом, не связанном с девушкой. Перед глазами почему-то сразу начинает мелькать изображение родителей. Тоже не самое хорошее воспоминание. Они бы расстроились, узнав о том, что я переживаю. Точно бы помогли мне. Но сейчас мне это не нужно. Беру в руки лезвие и оставляю маленькие, не глубокие порезы. На ранках образуются красные капельки. Зрелище, конечно, неописуемо. Я совсем не чувствую, чтобы эти порезы откликались болью, поэтому без особых усилий углубляю порезы, двигаясь ближе к заветному желанию. Желанию последних двух часов. С кухни все ещё доносится раздражающий звук ринг она мобильного. Не знаю кто звонит. И знать, в принципе, не хочу. Продолжаю экзекуцию, значительно увеличивая раны по длине и глубине. Пока ещё стараюсь не задевать вены. Долбанный рингтон сбивает с мыслей, но идти на кухню не хочется. Пусть думают, что я сплю. Время ведь позднее. Последний порез наконец отдаётся во мне физической болью. И я трезвею. Первая мысль, посетившая меня перед тем, как я начал отключаться, была о том, что я точно понял одно:я не хочу умирать. Потускневшим взглядом смотрю на свои окровавленные руки, мысленно прощаясь со своими родными и близкими, совершенно позабыв про одногруппницу по имени Настя. У телефона, который лежал разбитым на полу, потух экран. На нём были изображены двое молодых людей: парень-блондин и девушка с розоватыми волосами. Батарейка почти разрядилась. У парня, который лежал разбитым в ванной, потухли глаза. Он был мёртв.