Механическая империя

Ночь. Небольшая деревня на окраине мира, озарённая лишь лунным сиянием и редкими фонарями. По бокам от неширокой дороги, выложенной из щебёнки, стояло несколько небольших хижин, в которых давно погас свет. Лишь из одного дома до сих пор, бьют лучи лампы накаливания. Это дом Тейлза, который занят своим новым проектом. Этот лисёнок, хоть больше и был похож на детскую игрушку, очень трудолюбив. Его мягкая и длинная жёлтая шерсть, которая покрывала всё тело, была вечно в машинном масле. Его рост находился в районе не больше метра, но при этом имел два больших хвоста, которые были длиннее его самого и могли работать как пропеллеры вертолёта и поднимать лисёнка в воздух, что помогало ему в работе и подвигах. А два огромных глаза с широкими белками и ярко голубыми зрачками, становились завершающим штрихом в образе детской плюшевой побрякушки. Тейлз вновь принялся крутить сложно поддающиеся гайку, как в дверь неожиданно постучали. Он не обратил на это внимание. Возможно от того, что не слышал эти звуки. Возможно от того, что не хотел замечать их, ведь кто может быть к нему в столь поздний час. Тогда комнату озарил громкий звонок двери, который до мурашек напугал малыша. Тейлз начал неторопливо идти к двери, но посмотрев в глазок, никого не нашёл перед дверью. Только он развернулся, как вновь тот же звук, и опять никого. Тогда он решил открыть дверь в надежде увидеть «гостя». Аккуратно сняв затвор, Тейлз увидел огромных для него размеров силуэт. Он грозно стоял в тени и ждал, наверное, для того, чтобы набросится на бедного лисёнка. Был виден лишь яркий отблеск очков, который словно сияющие глаза хищника пристально наблюдал за Тейлзом. Он начал отступать назад, шагая с дрожью в ногах. Но вдруг он собрал всю свою волю, храбрость и отвагу, что была в его маленьком теле, и резко крикнул: — Кто ты? Что тебе нужно? — кричал лисёнок, пытаясь казаться волевым, но его нежный и мягкий голос, который он будто взял от девочки, выдавал его чувства. — Это я. Доктор Эггман. Но не беспокойся мой друг, я пришёл с миром — произнёс силуэт, говоря жёстким и низким голосом. В этот момент тень ввалилась в дом и озарилась светом. Это и правда, был Эггман, заклятый враг Соника. Его огромное туловище, больше похожее на шар, чем на обычные человеческие пропорции, заняло почти всю прихожую. Настолько, что его огромные рыжие усы могли достать до стен, а его лысина до потолка. — Зачем пришёл? Уходи, тебе здесь не рады. А если не уйдёшь то я… — продолжал Тейлз с такой же интонацией, но его вдруг перебили. — Что? Прости, наверное, я тебя напугал. Не стоило приходить в такое время. Утро вечера мудренее и всё такое. Неважно, я волен решать сам, что я хочу и когда! — Зачем пришёл? Хочешь меня убить. Я тебе не дамся, мы с Соником, да мы… — в этот момент он растерялся и знал что сказать, но столь неудобная ситуация продлилась недолго. — Соник. О нём я и пришёл поговорить. Именно поговорить. Я безоружен и совсем один. И у меня есть к тебе интересное предложение — медленно говорил Эггман, будто пытаясь заинтересовать лисёнка. — Это очередной хитрый план. Ты хочешь… — Ничего не хочу. Успокойся, неужели я столь страшен, что могу вызывать такие эмоции у тебя. — Я тебя не боюсь! — Тогда выслушай, после я сам уйду, без бомб, роботов, ядов. Хорошо? — говорил толстяк, будто уже зная ответ. — Хорошо, но не больше минуты — более спокойно, но при этом, всё ещё переживая, ответил Тейлз. — Замечательно. Давай сразу к делу. Я хочу взять тебе своим коллегой — утверждающе произнёс Эггман. — Что? Работать с тобой? Ты наш главный враг, который всю жизнь пытался убить нас. Ты вечно вершил зло, а теперь так нагло приходишь сюда? — грозно ответил лисёнок. — Во-первых, ты помнишь хоть один план, который приблизил вас к смерти настолько, что вас спасло только чудо? — с негодованием ответил пузан. — Да, штук так десять. — Ты не видишь, всё это было не более чем игра. Был хоть один робот, который был серьёзной угрозой для вас? Тут Тейлз задумался, и ему действительно нечего ответить. Все роботы, машины, которые создавал Эггман, были не более чем игрушка с витрины магазина, футуристичных товаров. Эггман продолжил: — А моя империя, против которой вы восстали? Неужели она чем-то плоха? Я даю зверям новое правительство, которого они заслуживают, а не ваши глупые мэры, которые ничего не делают, лишь живут в своё удовольствие — провокационно ответил он. — Ты отбираешь свободу, делаешь из нас покорных роботов! — Неужели это плохо? Я делаю их сильнее, быстрее. Они больше не чувствуют боли и страданий, а взамен работают на меня, занимаясь делом, а не просто просиживают без дела — хитро ответив, он отвернулся смотря в окно. — Отнимаешь выбор и свободу. Соник всегда говорил, что независимость высшее из благ — с ноткой неуверенности ответил лисёнок. — Соник-глуп. Неужели ты этого не видишь. Он говорит о прописных истинах, которые давно изжили себя. В мире полно голодающих и страдающих, в то время как такие герои, как ваш ёж прохлаждаются без дела. Но ты умён, я это вижу. Твои действия не безрассудны, не спонтанны, в отличие от этого глупца. — Он борется за счастье, свободу… — ещё более неуверенно отвечал он. — За счастье единиц. Я борюсь за счастье миллионов, миллиардов, которые навсегда забудут о голоде и боли — вновь обернувшись и будто нависая над Тейлзом, продолжал говорить — Что ты теперь ответишь? — Но твоё «добро», не лучше, чем-то, что у нас уже есть — Неужели. Хорошо, вижу, ты полностью подвластен авторитету этого ежа. Ты лишь кукла в его руках. Он не видит в тебе личности — с ухмылкой произнёс Эггман, будто выкинув на стол «козырь». — Я своевольная личность! — будто пытаясь оправдаться, отвечал лисёнок. — Ха-ха, тогда почему ты здесь, а не спишь? Тогда почему ты бегаешь за ним, как хвост? Ты замечаешь шутку. Ведь он дал тебе это прозвище? — скрестив пальцы он уставился на Тейлза, ожидая ответ. — Да он, за мои хвосты — всё более тише говорил лисёнок. — Я думаю по-другому. Чувствуешь? — Что? — Какое неуважение он проявляет к тебе? Ты для него игрушка, которую он выкинет, когда ему надоест — Неправда. Он так не сделает. Он… — в этот момент вся его уверенность начала улетучиваться, будто теряя ориентиры в жизни, он не хотел об этом думать. — Он вечно тебя бросает на произвол судьбы, как только ты начинаешь отставать, а вспоминает лишь в тот момент, когда ты ему нужен! — Он не такой… — Даже на прошлой недели, когда на тебя падали камни, что разлетались после него, неужели он тебе помог. Он не помнит даже твоего имени — выделив последние слова, он вновь развернулся. — Неправда… — на глазах лисёнка наворачивались слёзы — А ты помнишь? — вопрошал он, пытаясь найти приют. — Конечно, Майлз Пауэр, которого обозвали жалким именем «Тейлз» Ответа не было. Лисёнок совсем забыл о времени. Он лишь ждал, что ещё скажет Эггман. — Наконец, ты видишь плакаты на улице, к кому они взывают? Чьё имя на них? — Соника — почти шёпотом произнёс Майлз, всхлипывая и пытаясь держать слёзы в себе. — А ты? Столь много сделал для этого острова, а твоего имени даже никто не знает. Помнишь, когда в прошлом месяце вы вместе возвращались в город? Когда люди спрашивали друг у друга: «А кто идёт позади Соника». Неужели это уважение — Н-н-нет… — Я не заставляю тебе верить мне на слово, завтра ты сам всё увидишь, а пока ложись спать, выпей успокоительного. Хорошо? — одобрительно, будто утешая, выговорил Эггман, смотря в глаза в глаза Пауэра — Хорошо. А что будет? — с добротой и лёгкостью он спросил. Чувствовалось, что он ему уже доверяет. — Испытание для твоего друга, посмотрим, как он будет поступать с тобой После чего Эггман еле втискиваясь в дверной проем, уходил, а Тейлз начал расстилать кровать. Долго его терзали внутренние размышления. Он лежал с открытыми глазами, смотря в полную темноту. Он думал об этих словах и всё больше понимал, что этот мужчина в красном кардигане захватывал его сознание. Но вскоре он всё же уснул.

***

Раннее утро. Соседи Тейлза уже начали просыпаться, дабы вновь бездельничать целыми днями. Но вдруг громкий хлопок, похожий на взрыв, разбудил всех, кто до сих пор спал. Так проснулся и Майлз. Он быстро сбросил с себя одеяло и бросился к окну. Там он увидел очередного робота Эггмана, который стрелял в воздух. А чуть выше летел и сам владелец, будто указывая дорогу гиганту. Звери кричат, бегут. Все паникуют, лишь лис, стоял недвижимо. Он наоборот усмехнулся и смотрел на столь интересный проект, над которым он уже хотел поработать. Но тут словно молния, пронёсся ёж, который схватил за руку Майлза и сказал: — Бежим — Как меня зовут? — с безразличием спросил лис. — Тейлз, что такое? — с недоумением спросил Соник. — Понятно, бежим — с тем же безразличием ответил Майлз. Приблизившись к врагу, Соник начал что-то говорить Эггману, будто пытаясь задеть его чувства. Но настоящий диалог происходил между двумя гениями. Они смотрели друг другу в глаза. И тут было последнее испытание. Гигант навис над Пауэром. Поднял ногу, будто пытаясь растоптать лиса, а он расставил руки, выжидая спасения. Но его не было. Прямо над головой, остановилась опасность, но это было уже неважно. Майлз начал раскручивать свои хвосты, подлетел к глайдеру и презрительно посмотрел на ежа и начал говорить: — Что удивлён? — Что ты делаешь? Мне нужна помощь, давай сюда — кричал Соник. — Ты поистине глупец. Ты потерял последнего друга, который всегда был с тобой — говорил Майлз, пытаясь сдержать слёзы. — Ты с ума сошёл? Всё хватит. Мне нужно спасать деревню! В этот момент лис расплакался, сел в глайдер Эггмана, а тот начал поглаживать его по голове, пытаясь утешить его. Вскоре они прибыли в цитадель Эггмана, оставив ежа в недоумение. Там владелец начал показывать свои владения, но Майлз не слушал его. У него в голове пульсировала кровь, которая била его по вискам. Он думал, лишь о предательстве, что совершил Соник. В этот момент Майлз, наконец, повзрослел. Он почувствовал, как жизнь «провела его лицо по асфальту». Он понял, что Эггман не злодей, наоборот тот, кто освободил его от заточения, в которое он сам попал. Слушая россказни жалкого ежа, он сам себя посадил в тюрьму. Теперь он стал не тенью, не «хвостом» авторитета, а начал чувствовать свободу. От этих рассуждений он освободился лишь, когда Эггман показал ему новую мастерскую, которая была оборудована по новому слову техники, которое теперь задаёт он, вместе со своим «коллегой». В течение времени они близко сдружились. Учились друг у друга. Майлз научился увеличивать производство технике, а Эггман улучшил качество своей продукции. Много выигранных сражений. Много новых городов в империи «Двух гениев». На всех вещах теперь лицо Майлза, вместе с усатой мордой Эггмана, которое уже начало его доставать, но он его всё так же уважал. Но чем больше Майлз жил здесь, тем более он чувствовал абсолютное безразличие и одиночество, которые будто плоды созревали в душе лиса. Он понял, что ему скучно работать. Понял, что хочет новых чувств. Сначала это было лишь новые модели роботов, новые методы работы, но этого было мало. Тогда он пошёл в одно из казино, что стояли во всех городах империи. Летел он к нему недолго. Уже издалека он видел этот огромный дворец жизни, что искрился, будто бенгальский огонь. Даже тогда он казался огромным, но подлетев ближе, он увидел всю величественность этого места. Оно разительно отличалось от всей местности. Казино своими цветами, разукрашивало всю серость городских массивов, что были лишь нескончаемыми заводами. Наконец приблизившись к двери, пред ним упали на колени пара охранных роботов, которые будто молились на него. Пауэра это смутило. Он покраснел, но почему-то не был удивлён, со временем ему это даже понравилось. Зайдя в здание, его ослепила вся яркость этого места. Множество прожекторов, гирлянд, которые горели всеми цветами радуги. Радостная и спокойная музыка озаряла всё помещение, но он её не слушал. Его начали окружать звери, в костюмах, что стоят, наверное, как завод, что был снаружи. Они были удивлены. Кто-то испугался его прихода, кто-то был рад ему. Но то, что читалось на лицах всех, так это полное недоумение, что ему здесь делать. Но никто не видел в нём больше маленького, застенчивого лисёнка. Здесь он был главным. Царём и Богом. Его ощущения подтвердились, когда на фишках казино он увидел своё лицо. Он вальяжно расселся на троне, что ему принесли местные крупье. Кинул стопку фишек на поле и стал ждать, пока рулетка остановится. И да выпадет 6 чёрное, именно то, на которое он небрежно кинул столько денег, что хватило бы на жизнь небольшой семьи в течение года. Он почувствовал радость, азарт и желание ещё. За последние полгода, что Майлз здесь живёт, он, наконец, почувствовал что-то отличное от опустошённости. Так он там пробыл в течение 5 часов. Проиграв всё, что с собой принёс, лис не чувствовал горя. Ему было наоборот весело. Всё равно, все эти деньги принесут ему на коленях обратно. Это его и веселило. Теперь он каждую неделю ходит в казино. Колесит по империи, прожигая жизнь в игорных домах. Потом каждые три дня, потом через день. Но вскоре это стало ему надоедать. Тогда Эггман предложил ему алкоголь, который сможет скрасить его боль. Майлз долгое время бежал от этого вещества, но теперь, ему уже было безразлично, что происходит с его жизнью. Теперь каждый поход в казино, сопровождался парой лёгких коктейлей, позже парой бутылок, крепкого алкоголя. Это глушило в нём чувства на недолгое время, но не более. Майлз всё так же был одинок. Общество Эггмана ему уже надоело, а другие разумные существа разговаривали с ним, будто из-под ботинка, что может раздавить их в любой момент, словно мелких мошек. Он заливался уже в своей мастерской, иногда выходя на балкон, чтобы пострелять в прохожих, дабы увидеть беготню и услышать их крики. Бутылка стала его другом, но она не могла сказать ему: «Всё будет хорошо, мой друг, а теперь бежим вместе» Так продолжалось, пока однажды Эггман не ввалился в мастерскую в сопровождении нескольких роботов и куче заключенных. Майлз лежал в пьяном угаре. Он видел сон, в котором он вновь был «Тейлзом». Точнее он смотрел на него со стороны, думая о том: «Неужели, это было так плохо. Просто бегать и не задумываться зачем. Всё осталось в прошлом» Но вдруг его начали толкать и будить. Пауэр встал, шатаясь от головокружения, что преследовало его уже постоянно. И начал медленно, пытаясь связать два слова, говорить: — Ч-ч-что н-н-надо? Спать хочу! — Майлз, я пришёл сказать, что мы, наконец, выиграли. Последний аванпост пал”-радостно и с гордостью говорил Эггман. — Где выиграл-л-ли. Кто э-э-то? — чуть ли не падая, отвечал лис. — Уже неважно. Нам осталось казнить последних повстанцев, которые сейчас стоят здесь. И это дело, я, доверяю тебе — ехидно говорил Эггман, смотря в закрывающиеся глаза Майлза. После чего положил в его руку бластер, а с заключённых сняли маски. Среди них был и Соник, но Майлз, даже не заметил его, как это было когда-то с ним. Но не со зла, а из того, что в его глаза застелила мутная пелена алкоголя. Но Эггман продолжил: — Давай, стреляй — говорил он, указывая на Соника. Он навёлся дрожащими руками на заключенных, а в это время ёж рыдал, прося пощады, но в голове Майлза был лишь шум и мечты о прошлом. Потом около десятка тихих хлопков, несколько криков и один громкий «Урааа» от Эггмана, после чего последний начал махать руками и радоваться. В тот самый момент пелену, что закрывала глаза, будто смыло, а вместе с этим и вернулось сознание. И среди этих трупов, он увидел, тот самый. Тогда он подбежал к нему, так как лететь уже не мог, из-за своего веса. Упал коленями на труп и начал рыдать. Его голова разрывалась, шум крови, что бил по вискам с бешеной силой, начал давить на него. Он положил свои руки перед собой и увидел на них не обычные пятна машинного масла, а кровь, что стекала к его локтям. Он осмотрел себя. Майлз был одет в костюм Эггмана. Тогда он всё понял. Только потеряв единственное, что держало его в прошлом, Майлз понял, что сейчас произошло. Он начал говорить. Нет, кричать: — Нет, он жив. Проснись. Проснись! Я жду! — Ты тварь. Всё это чертовщина. Вы все твари! — Я не виноват. Всё пошло, как можно лучше. Нет больше этого назойливого беса. А после он начал рыдать. Рыдать жгучими слезами, которых в своей жизни никогда не испытывал. Они жгли его щёки, губы. И так он лежал в течение 3-ёх часов.

…

После встал и нашёл решение всех своих проблем. Походя по комнате, обдумывая свои действия, он, наконец, вышел из комнаты. Через пять минут он стоял на стуле. Под его ногой лежало мыло. А на шеи последний галстук. Удар. Падение. Верёвка, словно змея сжалась вокруг шеи. Пара стонов и конец. Через день, когда Эггман пришёл за лисом, дабы отправиться с ним в очередной поход по казино, он нашёл лишь труп, от которого уже пахло. Тогда он резко крикнул: — Уберите труп. Он воняет! — Что с ним делать? — спросил робот, который ходил за Эггманом всё это время. — Не знаю. В мусор его выкинете. Мне не важно! Тогда Эггман брезгливо толкнул труп, а потом сказал: — Хороший был техник, но такой же тупой, как его друг.