Sense

Дверь ванной бесшумно распахивается, а по комнате вальяжно расползается горячий кокосовый воздух. Эл медленно выходит оттуда и пахнет серебристой прохладой, дикой усталостью и бархатистым удовлетворением. Она лениво стаскивает с головы влажное полотенце, не глядя швыряет его на спинку кожаного кресла и буквально падает рядом, укладываясь непросохшей головой к нему на колени и поворачиваясь на бок. Тёплое мерное дыхание приятно греет живот. — Тяжёлый день? — задаёт риторический вопрос Федя, поглаживая её по спине, обтянутой тёмной тканью футболки с моцартовым оттенком. Эл неохотно приоткрывает глаза и искоса смотрит в ответ, и Федя чувствует горьковатый запах утреннего эспрессо. Во рту разливается мягкий вкус лимонного пирога, с трудом удаётся переключиться с покрасневшего лица на смысл речи, которую Эл тягуче проговаривает. Надоело всё, говорит. Хочется в отпуск, на Багамы там или в Грецию, мечтательно улыбается, и этот нежный изгиб губ отдаётся переливом шопеновского искристого свечения в сердце. Он не может слышать её, но может чувствовать. И сейчас он чувствует, что Эл правда необходим отдых. С ним. — Да хоть завтра, — отвечает Федя, перебирая пальцами мокрые пряди. Интересно, как Эл ощущает его голос? Какой он на вкус, запах? Или, может, это как прикосновение грубой ткани? — Возьмём билеты и махнём, куда хочешь. Туры откатали, треков записали достаточно, на три альбома вперёд хватит. Эл с оливковым недоверием щурится, подставляется под ласкающую руку и что-то обдумывает. По комнате невесомо пробегает мелиссовое сомнение, тут же сменяясь тёплой карамелью решимости. На лице Эл видны все эмоции, и Феде не нужно вслушиваться в сливовые фонемы, чтобы понять её. Вместо этого он наклоняется и накрывает чувствительные губы поцелуем, чувствуя, как прохладная синева Брамса окутывает сзади, где на шее щекотно сцепляются ладони. Федя зажмуривается до «летних» вспышек Вивальди перед глазами и терпкости корицы во рту. Плевать, что там с их Людьми. Для себя лично Федя нашёл Человека, и если Эл не собирается искать своего, то он окажется самым счастливым на свете. Кто бы мог подумать, что их встречи для приятного, но всё же обезличенного секса перерастут в такое? Эл восхитительно жадная до манговых поцелуев, всё никак не хочет отпускать, несмотря на усталость, и Федя понимает, что с этой женщиной готов целоваться бесконечно. И что это желание взаимно, чёрт побери. — Хочу песню про любовь, — внезапно раздаётся возле уха глуховатой хрипотцой. — Жаркая страна, куча алкоголя, может, немного травки, — лавандовый смешок смущённо слетает с нежных губ, — и много-много секса. Безбашенного, расслабленного, пьяного и спокойного… любого. Федя смотрит в её карие (так вот какой, оказывается, цвет) глаза и чувствует, как губы невольно растягиваются в улыбке. — У тебя офигенный голос, ты в курсе? Эл в матовом удивлении приподнимает светлые брови, окидывает его взглядом и прикрывает рот ладонью. — А у тебя по-детски мягкая кожа. И вены красивые, сине-зелёные. Происходящее кажется слишком нереальным. Возможно, он выпил слишком много хрустально-эвкалиптовой текилы, возможно, Эл тоже не в себе, и завтра они вновь не смогут услышать и увидеть друг друга как Пара, и всё это окажется минутным помутнением… Но сейчас он включает плейлист с её треками, которые наконец-то может послушать, и вновь приникает к не особо сладким, но всё таким же потрясающим умелым губам, крепко обнимая Эл и наслаждаясь успокаивающим теплом её гибкого тела.