Snake

Сказать, что Тэхён зол, это ничего не сказать. Если так и дальше пойдёт, не Чонгук будет его наказывать, а он Чонгука. Да, конечно, его избили и всё-такое. Но это произошло месяц назад! Месяц! И вот уже месяц Чонгук его только целует. У Тэхёна ощущение, что он встречается с монашкой. Вот только какой плохой монашкой нужно быть, чтобы иметь несколько борделей, и время от времени произносить в телефонную трубку короткое: Да, убей. Тэхён уже через две недели после происшествия начал сниматься в новой дораме. А секс ему, если верить Чонгуку, всё ещё противопоказан. Это знатно злит, потому что после работы в борделе, Тэхёну секс с парнем необходим. В конце концов, это гораздо лучше чем обычная дрочка. А раз Чонгук злит Тэхёна, Тэхёну не остаётся ничего, кроме как тоже злить Чонгука. Чонгук очень устаёт в последнее время. Поиски крысы, сдавшей их с Тэхёном занимают чертовски много времени, а единственного человека, который точно знал кто это, Чонгук, к сожалению, не раздумывая убил. После того, как Тэхён снова стал свободным человеком, пришлось разгребать кучу всего с людьми, которые были его клиентами. Да и теперь приходиться беспокоиться, не случится ли чего с Тэхёном на съёмках, на которых он проводит большую часть времени. В свободное же время он крутится возле Чонгука, во всю соблазняя его. Чонгуку очень хочется нагнуть Кима везде, где тот только появляется в его рубашке. Он всё время повторяет себе, что Тэхён тоже этого хочет, но всё равно не решается воплотить фантазии в жизнь. Переспать с какой-нибудь шлюхой он тоже не может, потому что Ким тогда его на британский флаг порвёт. – Ты слышал уже, что Тэ в дораме целоваться с главной героиней будет? – невзначай спрашивает Чимин, утром получивший занятное предложение от Тэхёна. – Что? – В конце, в сцене где он умирает, они должны поцеловаться. – объясняет Чимин. – Кажется, Тэхён сам предложил это, чтобы сделать более реалистичным. Типа, не может девушка смотреть, как умирает её любимый и не поцеловать его. Чонгук сжимает зубы, так что начинает болеть челюсть и решает, что с Тэхёном нужно очень серьёзно поговорить, не забыв «случайно» сломать карандаш. Он уже готов бежать в спальню парня, но ему звонят, спасая Киму жизнь. Или нет… – Да? Что значит все обкуренные? Откуда у них наркотики? Я же говорил всё тщательно проверять! Да? И как же тогда к ним попало столько наркоты? Погоди… Кто принёс? Чонгук бросает трубку и выбегает из кабинета, на что Чимин только довольно улыбается. Тэ тот ещё фантазёр. – Тэхён! Какого чёрта ты принёс…– начинает Чонгук, но замолкает, стоит увидеть парня. – А это, блять, ещё что такое? – Привет, Гукки. – улыбается Тэхён, откладывая книгу. – Да вот, решил имидж изменить. Нравиться? – Нет, сука. Не нравится. Вообще не нравится. – рычит Чон, закрывая дверь на ключ и проходя вглубь комнаты. – Ты, блять, ёбнулся? Какого хера ты творишь вообще? Поцелуй с какой-то шкурой? Дурь в борделе? Красные волосы? Что ещё? Вместо ответа Ким показывает младшему язык, демонстрируя чёрный шарик штанги, и заворожено наблюдает за тем, как у Чонгука окончательно срывает крышу. Брюнет хватает его за руку, поднимая с подоконника и швыряет на кровать, связывая руки своим галстуком, который, вообще-то, в домашнем кабинете можно было бы и снимать. Переворачивает Тэхёна на спину, разрывая тонкую ткань белой, офисной рубашки, и рывком стаскивает боксёры, проталкивая Киму в рот. Расстёгивает ширинку, пару раз проводит по стволу, чтобы окончательно возбудиться, и входит на всю длину, подтянув старшего за бёдра к себе. Тэхён стонет в ткань собственного нижнего белья, выгибаясь в спине грациознее любого кота и охотно подаётся вперёд. Чонгук не сомневался, что Ким себя растянул перед тем, как устраивать весь этот беспредел, поэтому даже не пытается обуздать свой гнев. Он вгрызается в чужую шею, чуть ниже кадыка, оставляя красное пятно, спускается ниже, всасывая и прикусывая правый сосок, и при этом не сбавляя темп толчков. Не покидая узкого отверстия, снова переворачивает Кима на живот, чтобы тому было сложнее участвовать в процессе. Чонгук сам решит, как ему двигаться. На карамельной коже появляется красный след от Чоновой руки, которая то и дело шлёпает или сжимает упругую попу. Брюнет начинает входить медленнее, иногда совсем покидает Тэхёново тело, после вводя член со скоростью, с которой ползёт улитка, внимательно следя за тем, как каждый миллиметр скрывается внутри Кимовой задницы. Тэ хнычет, крутиться, пытается перевернуться и почти плачет. Чонгук на это только как-то по дьявольски ухмыляется, снова вытаскивая член. Тэхён готов расплакаться, когда понимает, что снова входить Чонгук пока что не планирует. Вместо этого, парень заставляет Тэхёна встать на колени, оставляя грудь лежать на кровати, и сильнее раздвинуть ноги. Красноволосый громко стонет, когда внутрь погружаются два больших пальца, раздвигая стеночки расстраханого ануса, и краснеет, потому что в какой-то степени, это перебор. Чонгук улыбается. Он сам точно не знает почему именно, но почему-то он чертовски доволен. Может потому, что Тэхён наконец полностью его. Может потому, что им обоим это нравится, а значит Чонгук самый настоящий идиот, раз вынудил старшего пойти на риск, ради секса. Тэ вздрагивает, когда горячий язык проходиться по контуру, погружаясь внутрь. Он готов умереть, когда до его сверх слуха доходят причмокивания Чонгука откуда-то сзади, а шершавый язык входит и выходит так же быстро, как до этого член Чона. Который, кстати, совсем скоро возвращается в так понравившееся место, сразу попадая по чувствительному комочку внутри. Тэхён что-то мычит, и брюнет всё же вытаскивает у него изо рта мешающую ткань. – Я люблю тебя, Чонгук. – сипло стонет Тэхён, получивший одновременно возможность говорить и двигаться бёдрами навстречу. – Но ты самый настоящий тормоз. Чонгук смеётся, обхватывая рукой Тэхёнов член, начиная дрочить ему. Чувствует на ладони вязкую смазку, которая наверняка уже успела измазать простынь, и наклоняется к чужому ушку, прикусывая мочку и оттягивая любимую серёжку, которую подарил Тэхёну за первый месяц работы. Больше для себя, чем для Кима, слишком уж соблазнительно она свисает, покачиваясь при ходьбе, и когда Тэхён мило наклоняет голову. – Чонгук… – Что, сладкий? – Фу, не называй меня так. Противно. – кривиться Тэхён, вызывая смешок, и снова стонет. – Я уже совсем скоро… – Знаю, Тэхёни. Я тоже. – Ты ведь кончишь в меня, правда? – А ты хочешь? – Да. – кивает Ким, растирая красную щёчку об белую постель. – Очень. – Как скажешь. – соглашается Чонгук. Тэхён прикрывает глаза, сосредотачиваясь на ощущениях и захлёбываясь ими. Он чувствует, как член Чонгука скользит внутри, размазывая предэкулят по стеночкам, и уже готов кончить. А когда внутри оказывается горячая сперма, всё же не выдерживает. Чонгук вскоре покидает его тело, позволяя свалиться на кровать, и соблазнительно облизывает собственные пальцы, очень тяжело дыша, и держась явно из последних сил. – Прекрати это. – улыбается Тэхён, глядя на столь эстетичную картину из-под полу прикрытых век. Прекрасно ведь знает, насколько секс выматывает. Чонгук слушается, ложась рядом, прижимаясь к старшему. Тэхён поглаживает его по чуть влажным тёмным волосам, оставляя короткие поцелуи на лице. Может Чонгук и актив, может глава мафии, но он так же двадцатилетний парень, у которого не было детства, и которому тоже иногда хочется, чтобы к нему проявили хоть немного нежности. Позволяет он подобное, конечно же, только Тэхёну, но Ким отлично справляется. В конце концов, он единственный, кому Чонгук не боится показаться слабым мальчишкой. Где-то в глубине души он и правда такой, и Тэ его точно за это не осудит. – Зачем ты покрасился, Тэхёни? – шёпотом спрашивает Чонгук, не открывая глаз. – Для пущего эффекта. Мало ли, может первых двух выходок не хватило бы. – Не вздумай целоваться с той мандой. – Во-первых, и не собирался. А во-вторых, не называй её так. – Почему я не заметил пирсинг? – Потому что ты тормоз, Гукки. – А целоваться с этой хернёй удобно? – Можем проверить. – Не-а. Это наказание. Сегодня никаких поцелуев. – А ещё раз трахнешь? – Нет. – бурчит Чон, приоткрывая глаза. Тэхён улыбается и прижимается к чужим губам своими, раздвигая языком. Чонгук не сопротивляется, потому что вообще-то и не собирался вовсе.