Сентиментальное утро

Стивен проснулся первым. Справа спал Тони, вольготно закинув ногу Стивену на бёдра, рука лежала поперёк его груди и дотягивалась до плеча паучка, уютно сопящего слева. Волшебный плащ большим котом свернулся в ногах у всех троих. Стивен приподнял голову и плащ тут же встрепенулся. Решив никого не будить, Стивен воспользовался магией, чтобы покинуть кровать, но Питер, наделённый особым чутьём, всё равно почувствовал. Вскинулся, распахивая глаза. - Стивен, не уходите! – шёпотом позвал он. - Не собирался, пойду чай заварю, спи, - ответил тот, и Питер успокоено упал обратно на подушку. Старк не проснулся, но во сне подвинулся к Питеру, притягивая его к себе, заполняя пустоту, образовавшуюся после ухода Стивена. Стрэндж материализовал на себе халат, кивнул плащу – охраняй – и вышел из спальни. На кухне он привычно уже заварил свой чай. Подумать только, когда-то он пил такую же бурду, как та, что поставлялась в Башню Старка. Ну, может, не настолько дорогую, но пил, не зная, что такое настоящий чай. Уже ради этого стоило искать Камар-тадж. Стивен усмехнулся углом рта, подумав, что Старк непременно оценил бы шутку. Когда эти двое успели стать ему родными? Ему, тому, кто думал, что останется в одиночестве навеки. Верховный маг Земли — это, конечно, очень круто, но только до тех пор, пока ты не понимаешь, что тебе не с кем сходить съесть бургер, кроме Вонга, у которого вечно нет денег. Что некого, чёрт побери, позвать в постель, не с кем завернуться в плед долгим дождливым вечером. Что твой единственный друг — полуразумный артефакт. И он будто бы не страдал от одиночества, полагая его уделом гениев. Он всегда причислял себя к неординарным людям, и ни Древней, ни Кецилию, ни Дормамму не удалось выбить из него это. Когда он пришёл к Старку за помощью и рассмотрел его как следует, то увидел то же самое зашкаливающее ЧСВ, от которого страдал — нет, которым наслаждался! - сам, и мельком подумал, так же ли люди сторонятся Тони, как его самого. Потом размышлять о характерах стало некогда, а когда удалось привести мир в порядок, Стрэндж уже не смог так просто убраться обратно в свою обитель одиночества. Он изобретал дурацкие предлоги и приходил снова и снова. Добивался ли он того, что произошло ночью? Нет. Хотел ли? Да. Он хотел стать частью семьи, частью чего-то, излучающего любовь и тепло, чего-то, что могло бы согреть его холодное сердце. Когда Танос щёлкнул пальцами, и они оказались заперты в карманном мирке, видя всё, что происходит снаружи, и Питер, глядя на убитого горем Тони, в буквальном смысле слова плакал, слёзы катились по его щекам, он стоял у невидимой, но прочной преграды и шептал своё: «Мистер Старк, всё будет хорошо, я обещаю, пожалуйста, мистер Старк...» Стивен не смог стоять с ним рядом, он, хирург, любивший повторять, что врачи с болью на ты, не выдержал боли, которую испытывал Питер, когда его любимый человек страдал. Осознавал ли тогда сам Питер, как любит Старка? Неважно, важно то, что он любил. И Стивену стало больно от того, что самого его так не любили никогда. Потом эта любовь — вместе с любовью Гаморы к Небуле, Грута — к Ракете, Барнса — к Стиву Роджерсу и любовью всех прочих «стёртых» обитателей Вселенной к тем, кто остался в реальности, желанием утешить, унять боль — стала той дорожкой, которая привела их назад. Стивену не к кому было возвращаться. Он шёл навстречу долгу и, как костылём, пользовался чувством мальчика рядом, потому что любви Питера хватило бы на всех. И вот, теперь он стоял на кухне в доме Тони и Питера после проведённой с ними ночи, и осознавал, что нашёл своё пристанище, место, куда зовёт его не долг, но сердце. - Доброе утро, Стивен! - жизнерадостный Питер ворвался в кухню и первым делом обнял Стивена и горячо поцеловал, убеждая того, что минувшая ночь ему не приснилась. Этому напору нельзя было не поддаться, и Стрэндж положил руки на спину Питера, поглаживая её дрожащими пальцами, позволяя вовлечь себя в поцелуй и целуя в ответ. - О, да тут без меня, похоже, начали, - услышали они. В дверях, облокотившись о косяк, стоял Тони. - Сначала завтракать! - непререкаемо заявил Питер, выпуская Стрэнджа из объятий. - Хотя бы кофе и круассан, Тони, я настаиваю. - То есть французская диета уже не в ходу?* - хмыкнул Старк. Стивен непонимающе нахмурился, а Питер фыркнул: - Даже французская диета предполагает кекс. Но кексов у нас нет, так что соглашайся на круассаны. И, Стивен, ты сегодня тоже никуда не уходишь, разве что мир надо будет спасать, но тогда мы просто отправимся с тобой. - Так в каких вы отношениях? - хмыкнул Стрэндж, повторяя вопрос, заданный когда-то, вечность назад, на инопланетном корабле. - В самых правильных, - уверенно ответил Тони и, проходя к кофемашине, хлопнул Стивена по заднице. - И не «вы», а «мы», привыкай.