Жажда жизни

Хеймдаль начинал сомневаться в плане Хель. Их цели совпадали лишь на первый взгляд: убить Локи. Но если Хель желала лишь выдать отцу билет в загробный мир, чтобы был с ней оставшуюся вечность, то Хеймдаль собирался извести заклятого врага, поставить на колени и уничтожить полностью, вплоть до малейших проблесков разума — в ничто! Он ради этой цели даже похитил девушку, милую сердцу Фрейра. А теперь? Хель обозначила свои истинные цели и ушла знакомиться с пленницей, мечтая замучить её, а не Локи, раз она дорога отцу. Ну, или не совсем замучить. Во всяком случае, такого рода пыток Хеймдаль не знал, не таких… нежных. Он так и замер истуканом у открытой двери. — Ах! Нагая Маюра инстинктивно прижалась ближе к одетой Хель, которая изучала молодое тело. Живое тело. Все, кто попадал к ней, были мертвы и апатичны. Но поначалу вовсе не живость интересовала Хель. Эта девушка была интересна её отцу. Дорога, словно дочь. Именно о ней Локи заботился, с ней проводил время. Даже в детском теле Локи способен был очаровать всех девушек в округе, но только с ней водился. Ради неё он готов был рискнуть головой, иначе Хеймдаль не использовал её как приманку. Так что же в ней было особенного? Ощущение бьющегося сердца завораживало. Хель то и дело замирала, когда ритм сердцебиения учащался, и виной тому была она. Целуя нежную шею, лаская мягкую грудь, она будоражила чувства пленницы. А Маюра — сама наивность — не думала сопротивляться. Не нужно было даже брать её разум под контроль, Хель достаточно было доказать, что она мистическое создание, жаждущее знаний. Смущение и стыд покрывали лицо краской, но решимость и страсть к «мистической мистике» не позволяли Маюре отступить. — Пожалуйста, только не там! Но Хель не слушала, опуская руку ниже, проводя по животу и проскальзывая между ног. Маюра тщетно стиснула зубы: стон всё равно сорвался с губ. Люди были гораздо чувствительнее божеств, однако общие принципы получения удовольствия оставались теми же. Кроме тепла. Люди были теплее и ярче выражали свои эмоции. А для Хель… они ещё были живее, чем те же самые Асы. Для неё это было ощутимее всего. «Да у неё крышу снесло от долгого пребывания в Хельхейме», — пришёл к единственному логичному выводу Хеймдаль, пятясь подальше от двери, пока его не заметили. Потому и побрёл поскорее прочь, изредка оглядываясь. Хоть сам к Локи иди и отчитывай за воспитание дочери! Кстати о Локи… — Приветик! — как ни в чём не бывало поприветствовал он Хеймдаля, напугав внезапным появлением до чёртиков. Правда не столь внезапным, если не идти по коридору, думая о чужих делах семейных. — Ты что здесь делаешь?! — Хеймдаль отпрыгнул в сторону, готовясь защищаться и контратаковать. Но Локи словно на него внимания не обращал, глядя вдаль ему за спину. Однако соизволил и на недруга посмотреть, даже улыбнуться. — А вы меня не ждали? Я думал, что вся история с похищением только ради этого и была придумана. Так где она? Где Маюра. Последний вопрос вызвал у Хеймдаля усмешку, а после и вовсе звонкий, несдержанный смех. — Так она для тебя теперь дороже дочери? Ты никчёмен! — Не спорю. Однако правда была в том, что у Хель ещё было время, чтобы находиться в мире людей без последствий. Зато с пленницей она могла сотворить что угодно. Локи предполагал самое страшное, но держал себя в руках, не позволяя страху и беспокойству выплеснуться наружу. Отсмеявшись, Хеймдаль всё же отвёл Локи к дочери. Он бы и был не прочь подраться, воплотить свои мечты в реальность, наконец отомстив, но коридор был не лучшим полем битвы. В другой раз. Хоть в самом Хельхейме. Маюра затуманенным взглядом смотрела в потолок, утопая в блаженстве. Склонившись над ней, Хель изучала лицо девушки, ставшей особенной и для неё — первый живой человек, который к тому же ни страха перед ней не испытывал, ни отвращения. Хотелось бы забрать её с собой, но Хель слишком хорошо понимала, что тогда волшебство жизни развеется, Маюра станет такой же опустошённой душой, что и все мертвецы. — Хель, что ты делаешь? — Отец? Ты пришёл! Её хотелось броситься в объятия, выразить своё счастье. Как же давно она видела своего отца так близко? Как долго ещё не увидит, если не заберёт с собой? И будет ли он её любить, если она так сделает? Хель сомневалась. И пока она была с этой живой девушкой, зародилась иная идея. — Отец, я хочу жениться на ней. Ты благословишь? Такого развития событий не предвидели ни Локи, ни Хеймдаль. Они даже переглянулись, надеясь, что хоть кто-то из них понимает, что происходит. — Но вы же обе девушки, — не то чтобы Локи не признавал нетрадиционные отношения, но как-то не думал, что это коснётся его детей. Впрочем, Локи сам только чего не вытворял… — Почему она? — Знаешь, мне было так завидно, когда ты общался с ней. Словно это она была твоей дочерью, а меня выкинули из семьи… Но если я женюсь на ней, тогда снова смогу быть твоей дочерью! Хотя бы так! — Если это единственная причина, то нет, — уверенно ответил на ранее заданный вопрос Локи. Прежде чем отчаяние захлестнуло Хель, он продолжил: — Тебе ведь нужен я. Так я пришёл, я здесь. Отпусти Маюру. Я никуда не убегу. Отцу и дочери необходимо было поговорить наедине, даже Хеймдаль не смел препятствовать. Ему доверили Маюру, позволив одеться, забавно спрятавшись под одеялком. — Да ладно, мы бы вышли, — пытался убедить её Локи, но та только отнекивалась, мол, уже почти готова, только бы Локи забыл, что видел её голой. Хеймдаль довёл Маюру до остановки, посадил в автобус — дальше ничто не должно было помешать ей добраться до дома в целости и сохранности. Как-никак он испытывал за неё ответственность, виной чему был Фрейр со своей надоедливостью. Если бы не он, то и Маюру можно было бы давно убить, лишь бы причинить боль Локи. Не сложилось. Маюра же только в автобусе, когда стыд рассеялся и частично освободил её разум, задумалась, почему Хель называла Локи отцом. «Ничего, потому спрошу», — уверила она себя. Но если она и могла спросить у кого, то уже точно не у самой Хель: когда Хеймдаль вернулся, её уже не было. Локи стоял посреди комнаты один, крепко сжимая что-то в руке. Стоял опустив голову и стиснув зубы, по щекам его стекали слёзы. Стояла настолько болезненная тишина, что даже Хеймдалю стало не по себе. Так и разошлись в этот раз. Вот только судьба свела их буквально на следующий же день. Локи надевал Маюре на палец кольцо из чёрного металла. По всей дуге украшением служили скелеты, множество неупокоенных душ — тонкая работа. И Маюра даже радовалась такому подарку! Ведь мистичнее ничего не было… Хеймдаль дождался, когда девушка уйдёт и встал за спиной Локи. Тому даже оборачиваться не пришлось: хватило одних только гнева и жажды убийства. Так и стоя Локи произнёс: — Она сказала: «Подари ей это кольцо, чтобы глядя на неё, ты всегда вспоминал меня», — чувствовалось, как говорить мешал ком в горле. Еле слышно, словно вовсе не для Хеймдаля, дополнил: — Но я и так о ней всегда помню… — Ей-то какой от этого толк? — махнул рукой Хеймдаль. Уж его точно такие подробности не интересовали, но отбивали желание сражаться минимум на неделю. «Но когда-нибудь я его всё равно убью! Убью и решу эту дурацкую дилемму элементарнейшим способом…»