***
Закрытие пришлось немного задержать — Гленн принёс свою очаровательную кошку ангорской породы Мэрилин с застрявшей в её горле рыбьей костью. Породистая киса обожала запустить лапу в мусорное ведро хозяина и, по-хорошему, нарывалась на уроки воспитания, но у Гленна не поворачивался язык отругать её за столь вольное поведение. Однако Бет всё равно не спешила — достав кость из горла Мэрилин, она вручила Гленну кошку и, закрыв ветклинику, перешла через дорогу в бар, носивший такое до боли знакомое название «The Walkers». — О, какие люди! — поприветствовала её Андреа, составляя молочный коктейль, — и, видимо, предназначался он Эми, печально сгорбившейся на стуле у барной стойки. — Что, не сдала? — участливо спросила Бет, присаживаясь рядом. — Сдала, — грустно отозвалась Эми, — но Тара всё равно сдала лучше меня. — И вот так каждый раз, — закатила глаза Андреа, ставя перед Эми стакан с коктейлем, — милая, у тебя комплекс отличницы. — Эми, это совсем не страшно, — Бет погладила Эми по плечу, — ты ведь нравишься Таре, и она тоже хочет восхитить тебя. — Я не должна казаться глупее неё. — Эми флегматично болтала трубочкой в стакане с коктейлем, смешивая пену с жидкой частью. — Кто же захочет, чтобы партнёр был глупее? — Ну, например, твоя белокурая подружка, — раздался позади них хриплый голос бывшего злостного курильщика , и Бет обернулась, радостно улыбаясь. Мэрл подошёл к барной стойке и поцеловал её в щёку, слегка уколов щетиной нежную кожу, а потом обнял за плечи и кивнул Андреа: — Организуй-ка нам выпить, блондиночка. Пока Андреа готовила для них их обычный заказ, Мэрл уткнулся носом в волосы Бет, глубоко вдохнув, и спросил: — Как ты, сахарок? — Всё замечательно, — Бет млела от его родной близости, — из твоих знакомых подлечила Кроули и спасла кошку парня моей сестры. — Это ту, на которую я в прошлый раз чуть не наступил, а она мне за это едва полноги не оттяпала? — Мэрла аж передёрнуло. — Её самую, — хихикнула Бет. — Лучше бы ты дала ей спокойно сдохнуть, крохотуля, — вздохнул Мэрл — те царапины всё ещё не зажили. — Я не могу, я врач! — строго заметила Бет, и он не стал спорить. Мэрл считал, что ей должны были доплачивать за вредность, потому что его животные так и норовили за что-нибудь цапнуть. Но Бет они не трогали, и за весь стаж работы ветеринаром она разве что была поцарапана пару раз. — Твоя Кровавая Мэри, Бет, — Андреа со стуком поставила перед ними два стакана, — твой виски со льдом, Мэрл. И сколько, мать твою, раз я должна повторить, чтобы ты запомнил, что меня зовут Андреа? — Чего-чего? — Мэрл притворился, что не расслышал, заставив Андреа закатить глаза. — Икеа? Эми придушенно захихикала — немногие в городе могли поставить её сестру на место. Бет положила голову Мэрлу на плечо и счастливо вздохнула. Он мог всё.***
Когда планету охватила эпидемия весьма реалистичных кошмаров о зомби-апокалипсисе (хотя была теория, что, судя по всему, эпидемия являлась не чем иным, как общемировым приступом погружения в пространство коллективного бессознательного), Бет впервые познакомилась с Мэрлом Диксоном в своём сне. Тогда она, невинная глупая девочка, готовилась пойти в колледж в Атланте и стать дизайнером, но после Ночи Кошмаров резко передумала и выбрала ветеринарный, желая стать готовой ко всему. Многие, пережив за Ночь Кошмаров в искусственно вызванной неизвестным фактором коме несколько лет (год шёл за полчаса сна), изменили свою жизнь — таковы оказались последствия этого необъяснимого явления. Мир, наполненный зомби — многие проснулись сразу после начала Ночи Кошмаров, — не преследовал людей во сне до этого так одновременно и целенаправленно. Будто кто-то захотел показать, куда может завести человечество бездумное изобретение всё нового и нового биологического оружия; Бет оказалась одной из меньшинства тех, кто в том страшном сне выжил и продолжил бороться. Что характерно, почему-то все они считали, что всё происходящее реально, пока не просыпались. А потом оказалось, что люди, с которыми выжившие знакомились в Кошмаре, вполне себе существовали. И у многих начались поиски друзей, ставших почти родными за одну короткую ночь. Интернет наполнился сообщениями типа «группа Салли О’Доннелл ищет семью Иствудов и Марксов», «жители заброшенного дома номер пять на окраине Сиэтла разыскивают Клару Хант, Эдварда Рида и Ирму Ричмонд» и так далее. В семье Бет дольше всех в ту ночь проспала Мэгги, её сестра. Проснувшись, Мэгги сразу же допросила родных, видели ли они «ужасный кошмар», и когда поняла, что ей не показалось, сказала, что они должны найти Гленна. Они больше никого не искали — но через несколько лет Бет удалось открыть практику в Кинг-Каунти, где, как оказалось, давно поселилась большая часть группы Рика Граймса. Бет встретила его патрулирующим улицу; Рика повысили, и теперь он стал шерифом. Рик узнал её — и тут же обнял, как старого друга. А позже Бет заново перезнакомилась со всеми бывшими выжившими, которых занесло в Кинг-Каунти. Мэгги с Гленном перебрались вслед за ней спустя пару месяцев. За это время Дэрил Диксон успел подарить малышке Софии Кроули, и тот отгрыз руку её мудаку-отцу, вскоре после чего Дэрил перебрался жить к Кэрол. Бет искренне за него радовалась — в своём кошмаре она была влюблена в Дэрила, но сейчас испытывала к нему исключительно дружеские чувства. Мэрл же ворвался в её жизнь и душу, словно ураган. Ровно такой же, каким она его помнила по характеру — только рука на месте. Отец, Мэгги, Гленн, Рик и Кэрол были против, Андреа и Эми слёзно отговаривали её — но Бет не слушала никого. Для Мэрла, как и для неё самой, случившееся в Кошмаре имело огромное значение. Он завязал с наркотиками сразу же после той ночи, вылечил свой сифилис и целое лето провёл на ферме Гринов, ругаясь с отцом Бет и отстаивая право быть с ней. Параллельно он помог сделать всё, о чём отец в одиночку мог только мечтать, и не раз доказал, что, кроме дурного характера, в нём не осталось ничего от прошлого. Зато теперь, когда Бет заканчивала работу и заходила в бар, она всегда знала, что Мэрл приедет, только чуть позже. Они выпьют вместе, переговорив с кем-то из старых знакомых, потом сядут на мотоцикл и поедут домой. Мэрл строго-настрого запрещал ей ходить ночью одной. «А вдруг эта зомби-хрень опять начнётся? У Андреа под стойкой хотя бы оружие есть», — говорил он. Бет не думала, что подобное допустят после Ночи Кошмаров, но исправно шла в бар после работы. Рисковать ей тоже больше не хотелось.***
Бет часто спрашивали: «Что ты в нём нашла? Он же простой реднек, что он знает и умеет?» Рик и группа к этому обычно добавляли: «Он — Мэрл. Он плохой человек. Тебе он не подходит». Но после Ночи Кошмаров Бет не позволяла никому решать хоть что-либо за себя, и её больше не волновали чужие мнения — Мэрл понимал её и принимал со всеми недостатками и достоинствами, такую, как есть, с грузом из прошлых ошибок, полученных знаний и взрывного характера. Мэрл был не подарком — равно как и все остальные. Но он оказался тем человеком, которому с Бет было уютно, и она чувствовала рядом с ним то же самое. Поэтому ей нравилось садиться позади него на мотоцикл, прижимаясь к широкой спине, лететь по дороге, чувствуя ветер на своей коже, и безгранично доверять Мэрлу Диксону. Принципиальная езда на мотоцикле вместо машины довольно точно характеризовала Мэрла — он был ярким пятном Кинг-Каунти, как, в принципе, и любого другого места, где ему случалось оказаться. Бет обожала это в нём — умение выделяться из толпы и смело отстаивать свою непохожесть. — Приехали, крохотуля, — сказал Мэрл, тормозя около их общего дома. Бет сняла шлем и расчесала пальцами волосы, рассеянно улыбаясь. Ей иногда не верилось, что всё, пережитое во время Ночи Кошмаров, оказалось всего лишь сном; но если бы и нет, то встретить зомби-апокалипсис с Мэрлом было лучшим, что могло случиться при таком раскладе. Мэрл расстегнул крепления на своей рабочей сумке и, взяв Бет за руку, повёл её в дом. От клумб за аккуратным белым заборчиком ошеломляюще прекрасно пахло розами, цикады стрекотали в ночи, и Бет слегка поёжилась от счастливого ощущения бегущих по коже мурашек. — Чего притихла? — спросил её Мэрл, открывая входную дверь. Бет улыбнулась и обняла его за шею, заставляя сделать шаг назад, а потом подтолкнула к стене, с жаром целуя. Мэрл положил ладони ей на спину, скользнул ими ниже, обхватывая за ягодицы и прижимая Бет теснее к себе. — Я люблю тебя, — сказала она, когда поцелуй прервался. — Пойдём в спальню. — Если дойдём, — усмехнулся Мэрл, потянувшись к двери, захлопнул её и припал губами к шее Бет. Та сладко вздохнула — она обожала мокрые колючие поцелуи в шею, будто щекочущие нервы, — и с готовностью закинула сначала одну ногу, а потом и другую на пояс Мэрла, крепко сжимая бёдра. — Поехали? — хитро улыбнулась она. Мэрл одобрительно поцеловал её в шею и понёс — прямо так, поддерживая Бет за задницу и особенно не напрягаясь. Свет включать они не стали — назавтра был выходной, и они вполне могли себе позволить после секса сразу завалиться спать, хотя такое редко случалось: или Бет топала на кухню, чтобы что-нибудь съесть, и Мэрл увязывался следом, или просто не хотелось спать, и тогда они разговаривали в темноте, обнявшись. Бережно опустив Бет на постель, Мэрл начал её раздевать. Она никогда не делала этого сама — ему слишком нравилось снимать с неё вещь за вещью, будто разворачивая свой рождественский подарок, которых он никогда не получал. И поэтому Бет млела от ощущения сильных мужских рук, скользящих по её коже в ненавязчивой ласке и обнажающих её — так интимно и так ласково. Это было только для неё — никто не знал Мэрла так, как она, даже брат. Бет просто подходила ему, как один кусочек паззла другому, и дарила своё тепло, не скупясь. Мэрл платил ей той же монетой. На ней осталось лишь бельё, когда он ненадолго отстранился. Тихо защёлкали расстёгиваемые пуговицы, зашелестела рубашка, звякнула пряжка ремня… Бет на ощупь ухватила Мэрла за край джинсов и потянула на себя, заставляя сделать шаг вперёд. — Хочешь порулить, сахарок? — усмехнулся он по-доброму. Бет не стала отвечать — просто расстегнула его брюки и вынула из трусов полувставший член, начиная надрачивать его ладонью. Мэрл погладил её по щеке, заставляя взглянуть на него — в темноте его почти не было видно, но Бет знала, что на неё падает отсвет уличных фонарей и Мэрлу хочется посмотреть ей в глаза. Но даже от невидимого его взгляда ей стало чуть тяжелее дышать, настолько он был любящим; поэтому Бет сразу обхватила губами головку его члена, чуть пропуская его вглубь рта. Она так и не научилась делать минет как в порнофильмах, хотя на первых порах старалась. Мэрлу, правда, нравилось и так — если у них было много времени и подходящее настроение, Бет одними только облизываниями всего ствола и посасываниями головки доводила Мэрла до оргазма, помогая ему рукой. Единственное, чему она научилась, было поглаживание нежной чувствительной кожи под яичками — но этот маленький фокус тоже не требовал особенного мастерства. В отсутствии необходимости становиться виртуозной, как проститутка, и была прелесть их секса — ко времени их знакомства Мэрл многое перепробовал и охотно учил её всему, что любил, пропуская ненужное или неоправданно сложное. Однако больше всего ему нравилось доводить её до криков восторга. Поэтому, когда его член окончательно налился тяжестью, он сказал: — Хватит, крохотуля, моя очередь. Джинсы он снимал немного дольше, чем обычно, и Бет не удержалась от подколки: — Ты долговато, дорогой. Плохому танцору? — Яйца мешают, — согласно хохотнул Мэрл, кидая джинсы на пол. Бет поёрзала, отодвигаясь чуть дальше, чтобы оставить ему место, и Мэрл сел перед ней, а потом подтянул к себе за бёдра. — Хочу пощекотать слегка твою киску, — пояснил он. Бет повела плечами, сгоняя сладкую дрожь — её всегда бесила такая вульгарная лексика, но из уст Мэрла она звучала исключительно возбуждающе. Царапающе-колючий поцелуй в шею, потом ниже, пока Мэрл справлялся с застёжкой лифчика, и наконец её грудь оказалась в плену горячего рта. Бет запрокинула голову, кончиками пальцев рассеянно массируя шею Мэрла, и расслабленно вздохнула. Ей было приятно, но не более того — её грудь не имела такой чувствительности, чтобы подобные ласки доставляли ощутимое удовольствие. Мэрл это знал, но всё равно не обходил вниманием маленькие упругие холмики — ему они нравились. Когда поцелуи перешли на живот, Бет слегка вздрагивала от каждого прикосновения — ей было щекотно и хорошо, от скольжения его языка по коже между ног у неё стало мокро и горячо. — Мэрл, — выдохнула Бет, когда он замер на мгновение, касаясь губами края её трусиков. Мэрл послушно сдвинул их ниже, оставляя последний поцелуй на гладко выбритом лобке, а потом выпрямился, стягивая трусики совсем. Бет поёрзала, помогая ему, и поставила ступни на постель по бокам от его коленей, слегка дрожа от нетерпения и предвкушения. — Как поживает твоя киска, сладенькая? — спросил Мэрл, прикасаясь пальцами к щели между складками нежной плоти. — Уже плачет — так сильно соскучилась? Бет пробормотала что-то, соглашаясь, и Мэрл наконец погладил её по ногам, опускаясь вниз. Он раздвинул пальцами её половые губы и медленно, с нажимом провёл языком снизу вверх, а потом по кругу, увлажняя горячую нежную кожу. — Пожалуйста, — всхлипнула Бет — внутри её почти ломило от желания поскорее ощутить в себе его член. Мэрл с некоторым сожалением вздохнул и отодвинулся совсем, садясь спиной к изголовью кровати. — Иди ко мне, — сказал он, и Бет послушно забралась к нему на бёдра, хватаясь за его плечи. Мэрл придержал её за задницу одной рукой, направляя себя в неё, а потом неспешно опустил, заполняя собой. — О господи, — вздохнула Бет, уткнувшись лбом в его лоб. — Не тащи господа к нам в постель, — нравоучительно велел ей Мэрл, заставляя улыбнуться, и тут же крепко ухватил за бёдра, начиная двигаться. От его мощных глубоких толчков Бет затрясло, и она застонала, цепляясь пальцами за изголовье кровати. Мэрл, казалось, доставал внутри неё до солнечного сплетения — настолько сильно он проникал в неё. Бет обожала это до безумия. Шлепки кожи о кожу, сводящий с ума запах секса и спокойное доверие — Бет ткнулась губами в щёку Мэрла, ища поцелуя, и получила его, рассеянный из-за сосредоточения на движениях его бёдер, но страстный. Отцепив одну руку от изголовья, Бет просунула её между их телами, находя клитор, и прижала к нему пальцы, резко и сильно массируя; буквально спустя пару минут её затрясло в оргазменной судороге. Мэрл задержался в ней на несколько самых ярких секунд, а потом вышел и кончил ей на живот, прижавшись губами к её шее. Бет судорожно обняла его, заново учась дышать, и прошептала: — Люблю тебя. — И я тебя люблю, малышка, — ответил Мэрл тихо, гладя её по спине слегка подрагивающими руками. В этот момент — как и все последние годы — Бет была безумно благодарна Ночи Кошмаров. Если бы не она, кто знает, решилась бы Бет на отношения с лучшим мужчиной в её жизни?..