Гладиолус

Марина давно забыла имя этого субъекта. Она не желала его вспоминать, и прозвище, которым он был одарён, стало для него вторым именем. Отношения между ними не сложились сразу. В нём было что-то отталкивающее, излишне утончённое, натянутое и приторно-сладкое, от чего Марина испытывала истинное отвращение. Скорее не отвращение — ненависть. Такая ненависть была описана во многих произведениях русской и зарубежной литературы, показана в кино. В случае последних всё заканчивалось хорошо, и ненависть перетекала в любовь на всю жизнь, но Марина со скептицизмом и сарказмом относилась к таким поворотам событий. Испытывая в душе невероятнейшее презрение к этому человеку, девушка даже не пыталась его скрывать. Молодой человек вначале был удивлён такому вниманию со стороны Марины, но вскоре понял, что напрасно, и стал относиться к ней равнодушно, как к должному. Марина по-разному выражала своё раздражение. В его присутствии она могла закатывать глаза, сидеть в напряжении с отвращением на лице, могла легко передразнить его, смеялась над его словами, ставила подножки и так далее. Девушка всеми способами сначала по-мелкому, а затем и по-крупному пыталась его извести. Она вспоминала, как впервые услышала его разговор со студентом по телефону. Он медленно, с лёгкой томностью произносил слова: «да», «нет», «возможно», «позвоните завтра в семь». После этого она стала ещё сильнее его ненавидеть. А он, ощутив это, стал всё чаще говорить в её присутствии по телефону. Особенно он любил это делать, когда она отдыхала или сидела в лаборантской на обеде. Однажды Марина не выдержала и впервые назвала его за повадки, за одежду, за движения и манеру говорить «Гладиолус». Он страшно разозлился, и она решила так его называть и дальше. И часто можно было услышать во внеучебное время: «Гладиолус, ты где, мне понадобилась твоя помощь, а ну-ка покажись!», «Гладиолус, ты опять забрал ключи от лаборантской?», «Гладиолус, там к тебе студенты пришли», «Гладиолус, помой доску», «Гладиолус, ты почему на конференции не был?». Марина любила его так называть. Гладиолус на это страшно злился, но придумать ей прозвища не мог, потому что она искусно прятала все свои особенности, редко с ним говорила, и, что удивительно, почти не позорила его при студентах. Такое случилось лишь однажды, когда она во время пары зашла к нему в аудиторию. На секунду воцарилось молчание, и девушка, усмехнувшись, посмотрела на него и сказала: — А у вас тут гладиолусами пахнет, — она так выразительно пострела на него, что тут почти мгновенно взбесился, но, сдержав себя, решил, что Марина того не стоит. — А вы что-то имеете против? — Гладиолус страшно противный…цветок. В университете их считали парой, но они явно так не думали. Марина ненавидела Гладиолуса, а он взаимно ненавидел Марину. Девушка радовалась, когда ему было плохо, когда у него случались неудачи и когда этот Гладиолус серьёзно косячил. Её душой овладевало какое-то странное удовольствие, что это случилось, что этот человек, который её постоянно изводит, страдает. Гладиолус испытывал тоже самое, когда подобное встречалось с Мариной. И если бы вы спросили Марину:  — Да ты его любишь, просто не осознаёшь, наверное? Она бы рассмеялась вам в лицо и ответила: — Ну и дурак же ты. Я не люблю гладиолусы и всё, что с ними связано. А если бы вы спросили о Марине Гладиолуса, то он бы поправил очки на носу и сказал бы: — Она хорошая коллега… Правда… Много… Она ведёт себя как ребёнок. Ниже моего достоинства отвечать ей тем же. Эта история ненависти будет продолжаться очень долго. Марина будет всё также не любить Гладиолуса, закатывать глаза в его присутствии, «дружески» стучать после лекции рукой в мелу по спине, смеяться над его манерами, ставить ему подножки и искренне презирать. Гладиолус всё также будет отвечать ей «любезностью» на «любезность», искренне надеясь, что однажды всё это прекратится, и они смогут иначе посмотреть друг на друга. И вряд ли эта история когда-нибудь перерастёт в большую любовь с экранов кинотеатров.