Мнимо

      Песчинка. Одна. Заколебалась, зашумела звоном хрусталя, распыляя своё одиночество звуком, набегающей волны в пучине невидимых, призрачных нитей материи. Если бы песок мог биться, идя по нему, он бы пел голосом зеркал. Перекатываясь, ударяясь о нити, песчинка раскидывала цветные искры, гудя под единый тон звука, режущий слух. Она так быстро стала двигаться, что в итоге остановилась и затмила собою пространство, выстраивая из себя окружение.       Анастасия всё время находящийся где-то во мраки, смотрела, как перед ней рождается новый мир, пропитанный невинностью и неестественностью. Пространство росло, уходя под появившийся горизонт, цвета приобретали ядовитые окрасы, и всё давило на восприятие. Она чувствовала, как что-то рядом появляется. Это что-то сидело на колене, прислонив руки к земле, с которой по кусочкам складывался гигантский образ. Пустое лицо было в три раза больше головы девочки. Настя перевела обратно свой взгляд в сторону, тлеющего голубым огнём солнца. — Вот ты какая, — голосом, который напоминал звон бьющегося стекла, проскоблил в воздухе. — Где я? — её голос не дрожал, в нём не было эмоции. Он просто звучал. Он просто был. Ей не нравилось, находиться здесь, но осознавала значимость своего присутствия, но лишь одна мысль о неестественности окружения её смущала, вгоняла в ступор. Настя повернула голову и посмотрела на камень напоминавшее лицо. — Ох, — зашумело человекоподобная глыба, — вижу я твоё негодование дитя, хотя в жизни его сам не испытывал. Любопытство, желание познать, что происходит, найти исток истины. Как хорошо, что ты этого жаждешь. Но для начала придадим этому место то, чего так не хватает — привычности.       Разрывая своими плечами незримую паутину фальши, он поднялся с колен. Багровый свет, как молнией на чёрном небе, пробил спектр мира, обогащает его привычными красками. Закат заполыхал алым свечением, и свежесть пронзила то поле, где они стояли. Только сейчас девочка поняла, что высокая трава тихонько поглаживает её руку. — Ты задала мне вопросы — это хорошо, потому что в них есть смысл. Но вопрос порождает вопрос, творя прекрасные парадоксы вселенной. К моему счастью мне на них не нужно отвечать. Это ответственность лежит на тебе, я лишь твой спутник в этом мире. Держатель, что поможет тебе пройтись по грани. — Солнце садится. Мысли не помещаются голове, они хотят подышать. Моё тело такое тесное. Не понимаю… — она закрыла лицо руками, утёрлась и посмотрела вверх. Там восседали звёзды, они колыхались, раскачивались и утихали. Сзади шуршали частицы, что построили мир. Девочка повернулась, перед ними выстроилось белоснежное здание. — Люди называют это храмом истины. Там человек якобы познаёт себя и свою сущность. Там произносятся слова, которые предназначены для прародителя всего. Но для каждого храм свой.       Загородив собою закат, исполин кинул свой пустой взор на девочку. Она непонимающе смотрела в ответ. Её волосы, встрепыхнувшись от тёплого летнего ветра, развеялись шёлком по воздуху. В глазках пылал холодный бриз голубой лагуны. Вытерла скользнувшую по щеке слезинку и с удивлением рассмотрела её. — Глаза никогда не врут. Люди в это верят. Возможно, они правы. Вера даёт силу и смысл. Человек без веры — голый инстинкт. Люди за этими стенами слабы. Им страшно, они ищут опору, чтобы стать сильней. Страх даёт возможность просто быть, существовать. Наверное, поэтому они всё ещё живы. Нужно войти в храм. Иди я последую за тобой.       Двери распахнулись. Помещение было огромным, светлым и, как будто прозрачным. Никого не было, но звуки доносились со всех сторон. Кто-то шептался, кто-то плакал, кричал, молился, смеялся. В конце холла стоял алтарь с картиной из песка. На той картине была спящая девушка. Место, где песок представлял из-за себя нити, пронизывающие образ девы двигался, продолжая путь по её венам. Голоса стихли, остался только один звук, такт ритма сердца. — Кто это? — спросила Анастасия. Человек из камня молча подошёл к ней, рассмотрел картину. — Всё то, что не было, к лучшему, а всё то, что будет и есть, зависит от того, кто не выбрал иного пути. Сколько бы тебе не говорили, сколько бы тебе не твердил человек истину, иную истину. Ты в итоге найдёшь её, но она будет не похожа не на чью.       Она стояла, уставившись на гиганта. В его пустом лице начали проскальзывать знакомые черты лица внушавший ей симпатию. С лицом он казался каким-то родным, в голове что-то щелкнуло, захотелось высказаться или слушать его, потому что нравится, потому что хочется, потому что это казалось важным. — Я дам тебе почувствовать кто это.       Монстр перешагнул девочку и, плывя сквозь толщи воздуха, двинулся к выходу. Она стояла, смотрела, как рушится обитель веры, как исполин, принесший невинному миру привычность, раскидывает и пробивает каменные стены, разнося на мелкие кусочки камни. Крыша рухнула и прахом развеялась об девочку, словно вода об камень. — Прекрати! Прекрати это! Мне больно! Пожалуйста! — кто-то кричал, — Ради всего святого не будь монстром, не будь, умоляю! — но атлант не останавливался. Он раскидывал остатки того, что ещё недавно было зданием. — Слышишь эти крики? Это кричат те, кто слабы, у них не было ничего, а теперь подавно, — он остановился, перевёл взгляд на девочку, — но ты не кричала, не умоляла остановиться. Кто же монстр? Тот, кто разрушал или тот кто смотрел как рушиться вера и ничего не предпринял сделать? — Что я смогла сделать против тебя? — Иногда одно слово бывает убедительней, чем все наши действия. Иногда наоборот. Но не для людей. Физическая сила намного прекрасней, чем игры разума. Не смотря, на сколько человек будет просветлён! Он всегда найдёт способ или причину продемонстрировать обратное. Эта картина олицетворения тебя. И пока ты играешь, ты жива. Мы внутри твоего чертога. И этот храм был последним, что удерживало веру в твое спасение. Скоро ты почувствуешь последствия его краха.       Она падает на колени, поднимая тёплый пепел, закрывая лицо ладошками и понимает, что не может плакать, она чувствует тяжесть, но не может её проявить. — Та слеза была последней. Этот мир изнанка твоих самых лучших надежд, а в них нет слёз — голос монстра казался совсем близко. Она открывает лицо и не чувствует лучей заката. Монстр был к ней впритык и смотрел малахитовыми глазами на девочку. Он взял её в руку, прижал к груди и прыгнул. Земля встряхнулась, поднялась, вслед за ним, веером и зигзагом, после чего рухнула.