Бумага с привкусом дыма
7 июля 2019 г. в 20:00
Примечания:
да-да, привет.
новая работа, поэтому жду вашей отдачи в «нравится», отзывах и добавлениях в сборники.
вся инфа по другому фф — в группе, https://vk.com/rinaldo_meet. кстати, добавляйтесь, кого нет.
знаю, глава не очень. раскачиваюсь после 11-месячной скачки. надеюсь на понимание, но критиковать тоже можно. только не слишком жестко, у меня лапки. и вообще я белая и пушистая.
прода — не знаю, будет зависить от вашей активности и одной суки под именем "вдохновение", которая очень любит покидать в нужные моменты.
приятного прочтения.
— Так что, Юлий, придется с ним постараться.
Директор откашливается и строго смотрит на меня. Больше всего сейчас мне хочется ему врезать — с чего он вообще решил, что я подхожу в качестве воспитателя тупоголового Тушенцова? Но меня выбрали, значит, я должен. Поэтому натягиваю понимающую улыбку и киваю.
— Да-да, я сделаю все возможное.
Слева отчетливо хмыкает Тушенцов, как всегда засунув руки в карманы почти по локоть. Директор вздыхает и смотрит на меня, мол, понимаешь, все сложно. Я лишь закатываю глаза. Разберемся.
— Тогда начинать, собственно, можешь уже с понедельника.
Я киваю.
— Тушенцов! Чтобы в понедельник обязательно был в школе. К первому уроку.
Числительное директор выделяет особым тоном, угрожаюше хмуря брови. Я его понимаю — сам ни разу не видел парня раньше третьего урока. Если он припрется раньше... Страшно даже представить, что останется от школы к концу занятий.
— Че? — ошарашенно переспрашивает тот насколько искренне, что я почему-то не могу сдержать улыбку. — К какому?
— К первому, Тушенцов, к первому. К девяти часам, если быть точнее.
Бровь того, аки кузнечик, прыгает на середину лба.
— А-аху... ренеть, — быстро поправляется тот, сообразив, что за маты при администрации может и прилететь.
Хотя когда это его пугало?
— У нас уроки в девять начинаются?
— В восемь тридцать, — влезаю я, ловя на себе офигевший взгляд парня, — Классный час еще перед началом.
— Вот и все. Тушенцов, чтобы в восемь тридцать был в классе. Приду — проверю.
Директор окидывает нас внимательным взглядом, кивает мне и уставляется в свои бумаги, моментально теряя к нам интерес. Опасно играете, дяденька, отсутствие внимания к своей персоне Руслан Тушенцов не прощает. Любой намек на это — и следует взрыв, потоп, пожар, удар молнии, ураган... Но внимание к себе он возвращает. Гарантированно.
— Можете идти.
Дверь за нами захлопывается и я облегченно выдыхаю. В пустом коридоре любой вздох слышен — все уже давно разошлись по домам. Кроме меня и Тушенцова. Который подходит ко мне. Который подозрительно весело ухмыляется...
Который какого-то хрена хватает меня за руку и тащит вглубь коридора!
Я с трудом упираюсь ногами, шипя что-то нечленораздельное, но весьма угрожающее. Однако Тушенцов, негромко хмыкнув, не выражает никакого дискомфорта, просто немного поднажав. Несмотря на все мои попытки, он умудряется протащить меня не один десяток шагов. Наконец, мы останавливаемся.
Видя куда он направляется, мне становится нехорошо.
— Я с тобой не пойду, — с силой выдергиваю руку из захвата — что, к слову, получается с трудом, — и хмурю брови. Тушенцов останавливается напротив железной двери в кабинет директора и вихрем оборачивается. Его глаза нетерпеливо сверкают. При всей моей неприязни, выглядит он в своем вдохновении крайне живо и ярко. Лицо как будто светится изнутри.
— Не пойду, — немного неуверенно говорю я, кусая губу изнутри (кто знает, что от этого дикаря можно ожидать), — Я не собираюсь... Никуда вламываться и — уж точно — портить школьное имущество. Это у нас по твоей части.
Парень напротив расслабляется и даже весело фыркает, чем вызывает у меня неодобрительный взгляд.
— Поверь, — доверительно начинает он, подходя чуть ближе и заглядывая в мои глаза. Но тут в конце коридора скрипит, открываясь дверь. Я не успеваю ничего и подумать, как Тушенцов резко дергает меня за руку, молниеносно запихивает за железную дверь и ныряет следом. Я по инерции улетаю чуть ли не в середину комнаты, пустой, к моему огромному облегчению. Нахал, оперативно прикрыв за собой, подпирает дверной косяк, и, что странно, не делает никаких попыток пройти дальше.
— И что за дебильные шутки, Тушенцов? — резко оборачиваюсь и складываю руки на груди, пытаясь перестать чувствовать себя младше собеседника, хотя в реальности все и было наоборот. Странное и неприятное ощущение, которое усиливалось снисходительным взглядом.
— Никаких шуток, — отзеркаливает мой жест собеседник, — Просто решил, что нам скучно.
— Нам?
— Ну ладно, или мне, — закатывает он глаза, — А тебе уже давно пора расшевелиться, не думаешь? Вот и совместил приятное с полезным.
Видя выражение моего лица, он вздыхает. Я отхожу чуть дальше, опираясь теперь на стол директора. Мозг не давал сосредоточиться на разговоре, истошно вопя, что мне пора убираться отсюда. Страшно даже придумать, что подумают, если застукают меня здесь, спокойно разговаривающем с Тушенцовым.
Этот кабинет был абсолютно закрытым для учеников. Сюда допускались только "высшие чины" управления школой — сам директор, заместитель и еще, возможно, пара человек. Схлопотать наказание — как нечего делать, дверь выходила в самый оживленный коридор. Даже учитывая, что уроки давно кончились, легко натолкнуться на учителя.
— ...Так что в любом случае ты со мной в одной лодке.
Я мотаю головой, понимая, что погрузился в себя и пропустил мимо ушей какие-то слова Тушенцова. Судя по его глазам — не особо приятные. Для меня.
Черт. И куда я влип?
— Прости, не расслышал. Повтори.
— Серьезно? — фыркает он, мотая головой. Но тут же хмыкает и повторяет, — Я говорил, что выхода у тебя особо-то и нет, придется мне помочь.
— Э-э?... — крайне информативно отзываюсь я.
— Возьми с ее полки... — тычет он пальцем куда-то мне за спину. Я не оборачиваюсь, приподняв бровь. С какой это стати я буду ему помогать?
Последнее предложение я повторяю вслух, перебив парня.
— А с той, — устало поясняет он, — Что ты сейчас стоишь прямо под камерой, дублирующей все происходящее на пост охраны.
Он тыкает пальцем в потолок слева от меня, и я с накатывающим ужасом вижу черный объектив.
Вот сейчас я точно попал.
— На вахте у меня старый знакомый, которого я уже предупредил, — продолжает вгонять меня в панику Тушенцов, — Откажешься помогать — видео попадет к директору. А тут я не засветился, на меня скинуть не удастся.
— Но... — хриплю я, судорожно перебирая аргументы. Черт. Черт-черт-черт. Должен же быть выход! — Но... Там же слышно, что я с тобой говорю!
— И что? Мало ли с кем ты пиздишь. Хоть сам с собой! А видео идет без звука. Так что ничего ты, Онешко, не докажешь.
Я прикрываю глаза и мысленно хороню себя. Это все. Теперь либо помогать Тушенцову — и попасться, рано или поздно, — либо перечить ему... И лучше точно не будет. Робкую мысль о том, чтобы помогать Тушенцову не стиснув зубы, а по собственному желанию, я отметаю сразу. Не хватало нам тут.
Парень ныряет в сторону и протискивается по стенке к шкафу за моей спиной. Явно знает, где тут "слепые пятна". Не в первый раз, что ли? Судя по слухам, действительно не первый.
— А теперь — съебываем!
Тушенцов крепко хватает меня чуть выше локтя — вторая рука у него чем-то занята — и выпихивает из кабинета. Сам вываливается следом. Гром железной двери слышится за спиной. Вырвались. Парень улыбается, замирая и дыша полной грудью. Я копирую его. Кровь стучит в висках, а сердце разрывает грудную клетку, не оправившись о недавнего волнения, но в целом ощущения непередаваемые. Робкая мысль бодреет. А что, если дать проделкам шанс?..
— Молодые люди!
Влипли.
— Тушенцов, ты идиот.
Я, приподняв брови, наблюдаю за тем, как парень рвет журнал. Классный журнал. Наш, мать его, классный журнал!
— Ну ебать ты Америку открыл, — фыркает тот, не отрываясь от своего занятия, — Ничего оригинальнее не придумал?
Парень ни капли не запыхался, чем злит меня дополнительно. Каким это образом, при учете, что мы пробежали через всю школу от резвого историка, запалившего нас при выходе из кабинета? Сам я дышал с трудом, облокотившись на стену дома, соседнего с заведением. Высокие кусты были настолько густы, что скрывали и меня, и сидящего на корточках нахала от учителя, бдящего на крыльце.
Тушенцов разрывает страницу на две части, засыпает в середину каждой что-то из коробки, взятой им из внутреннего кармана и начинает уверенно скручивать.
— Будешь?
Голос Тушенцова отвлекает меня от наблюдений. Я пару раз моргаю, не понимая, к чему он это спрашивает и на автомате проверяю школьное крыльцо. Чисто.
— Прости? — переспрашиваю я, склонив голову в сторону.
— Не прощу, — фыркает он в ответ, поднимаясь на ноги и засовывая бумажку в рот. А-а... Ясно. Сигарета.
— Косяк, говорю, будешь?
Я брезгливо смотрю на второй обрывок бывшего журнала. И вот это он мне предлагает?
— Пожалуй, откажусь.
— Какие мы правильные, — закатывает он глаза, доставая из кармана ветровки зажигалку. Около минуты мы стоим в тишине. Я, наморщив нос, пытаюсь максимально увернуться от противного запаха, исходящего от едкого дыма, а Тушенцов, наблюдая за мной, усмехается.
— Есть предложение.
После резвой пробежки даже думать о мысле помогать парню своевольно не хотелось. Но я послушно перевел на него взгляд, ожидая продолжения.
— Тебе же понравилось. Так?
Я моргаю пару раз. Как?..
— По глазам вижу, — затягиваясь, усмехается он, — Такой кайф получил...
— От того, что нас не поймали, придурок! — рычу я. Практически не кривя душой, кстати говоря.
— От этого тоже. Но самый большой — от дела. А это, как говорится, две большие разницы или четыре маленьких.
— Так что не мнись, — продолжает он после небольшой паузы, — Проси меня — можно даже не на коленях — принять в местную гоп-компанию, — последние слова он произносит искривленным тоном, явно кого-то пародируя, — И я, так уж и быть, соглашусь.
Мыслей в моей голове сейчас не больше, чем мозгов у Тушенцова. То есть, совсем мало. Соглашаться? Влипну. Отказаться?..
— Кстати, выбора у тебя сильно-то и нет. Видео все еще у охранника. А он его и придержать имеет право, так что точно не пропадет, — любезно поясняет нахал.
— Не ломайся ты как баба. Вижу же. Нравится.
— А если я тебя сдам?
Тут уже Тушенцов ошалело моргает.
— Э-э?..
— Ты по-любому будешь пролетать по учебе, — начинаю рассуждать я, — А я вынужден отчитываться директору чуть ли не каждую неделю. Месяц — и ты вылетишь из школы пятками вперед.
Парень замолкает чуть ли не на пять минут, обмозговывая что-то. Наконец, он тушит и так потухшую сигарету о стену, кидает вниз и протягивает мне руку.
— Ладно. Давай так. Я не сдаю тебя и знакомлю с нашими. А ты не сдаешь меня и помогаешь мне с... Учебой.
Последнее слово он подкрепляет такой мимикой, что мне становится смешно.
— Ладно, — весело фыркаю я и жму ему руку. Надеюсь, я не успею влипнуть в такое, что обеспечит мне плохую репутацию или серьезные неприятности. Или — еще хуже — путевку на тот свет. Кто ж этого придурка знает...
— Вот и супер!
Он отпинывает остатки журнала, разворачивается и бодрым шагом бегом устремляется в противоположную сторону. Вдруг, что-то вспомнив, парень оборачивается и орет мне.
— Сегодня в час здесь же!
Я быстро киваю, но тут же услужливое сознание подкидывает мне мысль. И мне становится не по себе.
— В час... Чего?
Тушенцов улыбается так счастливо, будто сбывается его лучшая мечта. Ну, или он просто накуренный.
— Ночи, Онешко. Ночи!