— Убиваю себя постепенно, раз не хватает духу пустить пулю, — говорит однажды Хэнк.
Коннор привычно вызывает в голове образ дерева со множеством ветвей, где каждая — исход, к которому может привести совокупность тех или иных событий, и моргает, не найдя среди вариантов ни единого, устраивающего его в случае смерти лейтенанта Андерсона.
Напарник нужен ему здоровым, иначе Коннора приставят к Гэвину Риду. Это Коннор находит крайне непродуктивным, мешающим поставленной задаче и... неприятным? Стоит только начать просчитывать варианты поведения с Гэвином в качестве напарника — и у Коннора словно тириум густеет в животе, оттуда идут сообщения о странных фантомных сбоях: вроде, нет их, а всё равно на функционировании сказываются.
Хэнк не желает идти к специалистам, огрызается на любое упоминание о необходимости оказания ему квалифицированной помощи, и Коннор решает сам стать тем, кто поможет Хэнку.
Это будет ещё одна подзадача, которая повысит вероятность успешного выполнения задания.
Коннор тщательно изучил методы борьбы с депрессией и решил начать не с самого лейтенанта, а с того, что вокруг него. Окружающий человека беспорядок в случае депрессии осложняет дело, даёт болезни новый виток. Коннор успел убедиться, что беспорядка в доме лейтенанта хватит на то, чтобы загнать в депрессию разом трёх мужчин, так что новая задача ясна: обеспечить Хэнку обстановку, комфортную для здорового существования. Первый пункт — получить доступ в дом.
В тот же день под предлогом обсуждения дела Коннор преследовал Хэнка до дома и задержался там, упрямо поджимая губы всякий раз, когда напарник указывал на дверь или ворчал о чёртовых манерах. С ходу приступать к уборке было бы подозрительно, поэтому он потратил непростительно много времени на размышления о том, как бы сделать это ненавязчивей, без возникновения вопросов, и упустил момент, когда лейтенант с Сумо на поводке выпихал его на улицу. Он решил, видимо, выгулять Сумо, чтобы попутно усадить Коннора на такси и услать куда подальше без шанса на возвращение. Только куда тягаться человеку в сообразительности с андроидом, имеющим цель: через десять минут бесплодных попыток Хэнк развернулся и направился обратно домой.
Коннор тут же раскрыл рот:
— Лейтенант, Сумо нуждается в более длительных прогулках!
— Слушай, собачник хренов, напомни-ка мне, в какой это момент я спросил твоё мнение?
— Вечерние прогулки должны быть продолжительными и составлять как миним...
— Коннор! — взревел Хэнк. — Сам иди на свою чёртову прогулку! Я устал, а Сумо, в отличие от некоторых, меня прекрасно понимает и прощает.
— Давайте я его выгуляю, — вдруг предложил Коннор.
Хэнк воззрился на него со своим «земля тебе пухом, приятель, далеко по жизни пойдёшь» выражением лица, а в голове у Коннора уже укладывался новый план; в конце концов, RK800 способен гибко подстраиваться под ситуацию и не забывает об этом. Сумо — это превосходный предлог, чтобы проникать в дом Хэнка ежедневно и начать наводить порядки там.
— Не понимаю, на кой чёрт тебе это сдалось. Это же не относится к твоему заданию, — озвучил Хэнк неожиданно здравую мысль, не сводя подозрительного взгляда, но так и не зайдя в дом.
Коннор отозвался мгновенно уже подготовленной отговоркой:
— Если с Сумо что-то случится — а с таким образом жизни вероятность болезни или летального исхода собаки в скором времени составляет 69%, — Вы не будете сосредоточены на работе полностью, и это может привести к нежелательным последствиям.
Хэнк не выглядел убеждённым и какое-то время ещё смотрел на Коннора, прищурившись пытливо, а потом сдался. Кинул в руки поводок и скрылся в доме с ворчанием: «Никогда не пойму пластиковые мозги». Сумо не слишком опечалился исчезновению хозяина, и в его компании Коннор, побродив по району с час, окончательно продумал план по спасению лейтенанта Андерсона.
— Я могу прийти завтра, лейтенант? — добавив в голос воодушевления и радости, спросил Коннор, когда вернулся с прогулки и вытер лапы Сумо.
Хэнк снова уставился на него, словно он скинул с себя всю одежду, заорал дурниной: «Я девиант!» — и попытался самоубиться об стул. Коннор чуть неловко улыбнулся. Это был тот момент, когда исход зависел от противоречивой людской натуры, и повлиять здесь было трудно. Спас положение всё тот же верный Сумо: он боднул лобастой головой ногу Коннора, отчего тот едва не упал, а Хэнк, позабавленный искренним недоумением покачнувшегося андроида, захохотал и дал добро со словами:
— Кажется, это будет весело.
Так Коннор получил доступ в дом лейтенанта Андерсона. Задача была выполнена. Следующая — прибраться.
(Всё, правда, чуть не сорвалось через день, когда Коннор увязался за Хэнком, решившим, что то была одноразовая акция, но удалось его убедить, и Хэнк быстро свыкся, что андроид теперь ещё и до Сумо будет домогаться. «У него ты тоже про личные проблемы выспрашиваешь?» — фыркал Хэнк.)
Начал распространение порядка Коннор с угла Сумо, где Хэнк после недолгого боя («Существуют андроиды-мазохисты или ты первый?») разрешил ему прибираться и ставить всё по своему усмотрению. Коннор приучал Хэнка к тому, как становится чисто и опрятно в одном уголке дома, и только потом, когда человек перестал настороженно зыркать туда, принялся увеличивать радиус своего влияния.
Но потуги Коннора оставались незаметны: Хэнк всеразрушающей рукой безнадёжно захламлял не только с трудом отвоёванные участки, но и угол Сумо, не применяя для этого никаких усилий.
Тогда Коннор предпринял радикальные меры.
Когда Хэнк, отлучившийся в магазин, зашёл в гостиную, он сперва подумал, что ошибся домом. На полу, прежде немытом, к которому липла нога, можно было увидеть собственное отражение; раскиданные вещи исчезли. Играл негромко джаз, в кресле прилежно сидел Коннор и гладил по голове привалившегося к нему Сумо.
— Ты... Ты что натворил?
— Я играл с Сумо, но при его габаритах делать это внутри помещения было.... — Коннор запнулся. — Ошибочным решением. Так что мне пришлось навести порядок везде, чтобы компенсировать ущерб.
Опешивший Хэнк — господи, какая жижа коротнула в мозгах андроида, когда он вздумал
поиграть со здоровенным псом в доме? — осмотрелся и посреди сияния, царившего в его теперь чистом доме, заметил приставленный к стене стул на трёх ножках. Отломанная ножка лежала рядом под ровным углом.
— Я всё исправил, — обнадёжил его Коннор оптимистичным тоном, но, проследив за взглядом, тоже наткнулся на сломанный стул. — Постарался исправить.
— Не представляю, как ты будешь оправдываться в своём Киберлайфе, требуя деньги на грёбаный стул, но чтобы купил мне его, ясно? — рыкнул Хэнк, представивший, как невозмутимый андроид роется в вещах и сканирует каждую под благовидным предлогом уборки. — И больше не появляйся здесь, собачник хренов! Заведи себе птичку-андроида и хоть в жопу её целуй, а моего пса больше не трогай!
Коннор нахмурился, мгновение выглядел раздосадованным — и почти сразу лицо его вновь стало вежливо-отстранённым. «Просчитался, ошибся!» — полыхнула программа окошком, как будто он сам этого не понял.
— Конечно, лейтенант. Прошу простить, доброго вечера.
Хэнк отошёл не сразу, только после половины выпитой бутылки. Его трясло от злости, стоило подумать, что андроид сунул любопытный нос всюду, куда можно и куда нельзя. Ради чего? Зачем ему это — рыться в грязном белье и играть с чужой собакой? Может, чтобы задобрить напарника и получить доступ на другие уровни? Назло Коннору Хэнк разбросал все вещи по дому, пролил виски на пол и уснул в неудобной позе возле кровати, устав возвращать беспорядок.
Ночью он проснулся от боли в спине и душащего его стыда. Во сне он гладил добродушного лабрадора, тискал за бока, потом вдруг понял, что никакой это не лабрадор, а Коннор, и пнул его в живот. Скулил Коннор очень жалобно, словно и впрямь собака, получившая удар ни за что, и Хэнку стало совестно. Надо будет извиниться перед Коннором: в конце концов, тот никогда не разглашал информацию, которую узнал о Хэнке, а использовал её лишь для того, чтобы сблизиться с ним.
Встреча Коннора и Хэнка на следующее утро началась с вежливого приветствия, после которого последовало совместное:
— Ещё раз прошу прощения за вчерашнее, лейтенант.
— Прости, что вчера накричал.
Они оба замолчали. Не ожидавший такого Коннор вскинул брови, всмотрелся пронзительно в лицо человека, ища подсказки, способные помочь понять лучше причину извинений. Он уже успел вынести урок из случившегося вчера и благополучно забыл, держа в памяти лишь необходимость попросить прощения, но теперь заново пробежался по воспоминаниям. Что заставило лейтенанта подумать, будто машина может обидеться?
Пока у него шестерёнки в голове крутились, Хэнк неловко закончил:
— Если хочешь, можешь сегодня прийти. Сумо совсем не слушался меня утром, видимо, тоже решил, что я незаслуженно тебя выгнал.
Коннор улыбнулся ещё до того, как программа напомнила, что улыбка успокоит собеседника.
У Коннора появился файл с названием «Лейтенант Андерсон». Пожалуй, даже сам Хэнк вычитал бы там кое-что для себя новое, если бы, конечно, смог долистать до конца и не сорваться с криками: «Сталкер гребаный!» — на первой же таблице, где приводилась статистика прослушиваемой им музыки.
Коннор не был создан для писательства, свои наблюдения никому показывать не собирался, потому писал так, как будет понятно лишь ему, и не придерживался официальной манеры письма.
В памяти файл Коннор не оставляет. Он не относится напрямую к какому-либо делу, ещё занимать лишнее место будет, так что хранить файл на рабочем терминале под защитой пароля — рациональная мысль.
— Слышь, тут есть рядом какая-нибудь забегаловка? — спросил у него Хэнк, бесцельно слоняясь по веранде перед закрытой дверью.
Коннор машинально обратился к карте района и уже открыл рот, чтобы выложить информацию о расстоянии и приблизительном времени, за которое можно добраться до «Аппетитных курочек», как перед глазами мигнуло красным: нельзя, не то!
Так что в последнее мгновение Коннор ответил совсем другое:
— Рядом есть магазин здорового питания.
— О-о-о, а
не рядом есть что-нибудь приличное?
Из этой ситуации Коннор мог выкрутиться как минимум десятком способов, причём ни в одном из них не нужно было идти наперекор программе и лгать. Он забубнил привычно:
— Данное нам время не должно...
Хэнк скривился, махнул рукой, обрывая размеренный бубнёж, который терпеть не мог. Нужно было слегка примирить человека с перспективой есть что-то неприятное ему, зато полезное, и Коннор осторожно предложил:
— Хотите, я рассчитаю самый популярный товар? Вы доверяете мнению большинства?
— Я доверяю своему животу, который говорит, что любой выбор в этом магазине будет хренью той ещё. Ну да ладно, мне сейчас вообще плевать, главное, пожрать бы.
— Я схожу и выберу для Вас самое лучшее. Вы ждите здесь, ордер на обыск пока не пришёл.
— Ничего себе! — присвистнул Хэнк, глядя в спину удаляющемуся напарнику и выискивая подвох. — Что я сделал в этой жизни, чтобы получить андроида, которого можно отправлять за жратвой?
«Проблемы со здоровьем Вы получили и андроида, которого такой расклад не устраивает», — мысленно ответил ему Коннор.
Наступила пора следующей задачи. Тут Коннор изменил тактику. Действовать только исподволь не выйдёт, как это было с уборкой дома, ведь Коннор не может контролировать, что Хэнк ест дома. Добровольно лейтенант не откажется от вредной пищи, продолжит постепенно разрушать здоровье, и нужно поговорить об этом прямо. Надавить, если потребуется, прибегнуть к искажению просчитанной вероятности, но заставить его задуматься об употребляемой пище.
— Три дня назад, — начал как-то поздним вечером Коннор, убедившись, что напарник заскучал за своим терминалом и взглядом ищет, на что бы отвлечься, — мы упустили девианта. Точнее, упустили
Вы, так как я по Вашему приказу остался в машине и не смог отреагировать должным образом.
— И ты меня сейчас за это пилить собрался? — проворчал Хэнк. — Одним больше, одним меньше, всё равно сдохнет в мусорке ближайшей.
— Я лишь хочу обратить Ваше внимание на то, что, будь Вы в лучшей форме, этого можно было избежать. Хэнк, настоятельно прошу Вас задуматься над тем, что Вы делаете с собой и к чему это приведёт.
— Ты ведь для того и нужен, чтобы ловить девиантов, я просто выполняю роль ключа и позволяю тебе пройти туда, откуда другого андроида выпнут. Чего ты докопался до меня, тебе этого недостаточно?
Хэнк начинал злиться. Хмурился сильнее, сжимал руки в кулаки, сдерживаясь от нападения на напарника.
«Он недоволен тем, что я считаю его своим инструментом, как он — меня?» Программа на это заметалась между двумя решениями, не в силах вывести процентное соотношение. Как следует поступить: продолжить бесстрастно настаивать или позволить человеку думать, что Коннор... беспокоится за него?
— Этого недостаточно, — ответил Коннор. — Мне недостаточно того, что Вы помогаете. Я тоже должен помочь Вам. Моё функционирование, как я могу предположить, станет значительно легче, если я буду знать, что Вы сами не угрожаете своему здоровью. Мы же напарники, верно? Это нормально — принимать помощь от напарника.
— Но не в том случае, когда напарник — андроид! И хватит уже меня жалеть! — гневно крикнул Хэнк. — Каждая собака уже пожалела, тебя для полного счастья не хватает! Не лезь в чужие дела.
Ярость, вспыхнувшая внутри привычно легко, ширилась и почти заглотила его с головой пьяной волной, когда послышалось негромкое:
— Я не жалею, не могу. Я помогаю.
— Иди к чёрту!
Хэнк вскочил со стула так резко, что тот закрутился, и, рявкнув вздрогнувшей коллеге: «На сегодня закончил!», ушёл.
Коннор не беспокоил больше лейтенанта в тот день. Принося извинения при новой встрече, Коннор подбил Хэнка на спор, что он сможет найти полезное и при этом сытное блюдо, которое будет настолько вкусным, что заставит позабыть о китайской лапше и гамбургерах. Хлебнувший с вечера Андерсон страдал от тошноты, и Коннор выменял его согласие на участие в споре ценой одной таблетки.
Для этой затеи деньги, которые своему передовому прототипу предоставлял Киберлайф как средства для расследования, Коннор использовал без сомнений. Всё для того, чтобы продуктивно работать в паре с лейтенантом, всё для миссии. Не придерёшься.
Вылилось это дело в то, что Коннор каждый вечер снабжал Хэнка нормальной едой, купленной всякий раз в новом месте, а Хэнк делал вид, словно каждый вечер забывал купить себе лапшу и послать андроида с его спором подальше.
— Да с андроидом, твою мать, приятнее общаться, чем с некоторыми людьми, — сказал Хэнк, когда двери захлопнулись, скрывая от них угрюмую женщину. — Как ты вообще смог уболтать её?
Коннор отвлёкся от занесения показаний в протокол и поправил галстук. Конечно же, он обладал нужными навыками, чтобы разговорить даже мертвеца (в случае с андроидами это можно было воспринимать в буквальном смысле, если считать их деактивацию "смертью", что является глупостью), а лейтенант пытался брать нахрапом, особенно когда мучился похмельем, желая расправиться со всем поскорее, что приводило к обратному. И сводило на нет всю работу Коннора. Следует воспользоваться шансом ненавязчиво на это намекнуть.
— Думаю, дело в том, что люди, даже если им ненавистны андроиды, предпочитают общаться с тем же самым андроидом, чтобы не иметь дел с...
Коннор выразительно посмотрел на неряшливо одетого Хэнка, от которого разило перегаром, и предпочёл оставить предложение незавершённым, сославшись на пришедшее сообщение о новых деталях расследования. Хэнк, уязвлённый, что бездушная жестянка сделала ему замечание, со стоном схватился за голову: болела та адски.
— Подожди меня, я спрошу у кого-нибудь таблетку, может, найдётся, — сказал он.
— Я мог бы её дать вам в обмен на обещание, что Вы на несколько дней воздержитесь от употребления алкоголя.
Хэнк уставился на Коннора, невозмутимо изучающего тёмный коридор, посреди которого они стояли. Одна из дверей была приоткрыта, оттуда доносились щелчки и гул голосов; пока безумный засланец из Киберлайфа не перелизал половину улик, их спешили сфотографировать и занести в дело.
— Лучше сейчас сдохну от головной боли, чем позже — от нехватки градусов.
— Ваше дело, лейтенант, — вежливо ответил Коннор.
И так же вежливо протянул блистер, когда раздражённый Хэнк вернулся с пустыми руками и готовностью совершить преступление, только бы исчезло давление с висков.
Лейтенант Андерсон, закостеневший и отчаянно вцепившийся в бутылку, единственное видимое ему спасение, менялся медленно. За каждой удачей следовал провал, едва ли не откидывающий ещё больше назад, чем было до этого, но Коннор неумолимо шёл вперёд, толкал Хэнка в нужную сторону; подхватывал, когда тот оступался, и сносил все ругательства.
Людям свойственно отчаиваться, терять надежду, из-за чего они бросают дела, хотя ещё чуть-чуть — и старания бы окупились, результат не заставил себя ждать. Андроиды никогда не останавливаются на половине пути. Им чужды сомнения, незнакомо перегорание, и эти вещи делают их лучше людей. Коннор знает, что это — его главное преимущество.
Наверное, невозмутимостью и непробиваемостью, смягчённой в нужных местах парой фраз, ему удалось захватить Хэнка, зайти так далеко, как никому ещё — из людей, конечно же, — не удавалось, и удерживать позиции. Может, отталкивающий всех Хэнк как раз нуждался в этом напоре, неосознанно проверял каждого, кто рисковал приблизиться: сломается, нет? сбежит, останется?
Коннор остался.
В какой-то момент файл со всей собранной информацией о Хэнке Андерсоне превращается в... Человек бы назвал это личным дневником, но Коннор, исключающий саму мысль, что способен осознанно совершать что-то, что не делает его машиной, предпочитал словосочетание "дневник исследований".
Хранил этот файл Коннор всё так же на рабочем терминале под надёжной защитой: ежедневная проверка в Киберлайфе не позволяла оставлять подобное в памяти, хотя его часть соблазняла сделать это. Нет, Коннор мог бы объяснить наличие у себя такого количества информации о напарнике с непозволительными комментариями, он даже сам себе это прекрасно объяснял и успокаивался, что это не делает его девиантом, но рисковать не стоило. Вдруг проверяющие не поймут и уничтожат долгий кропотливый труд.
Будет неприя... непродуктивно.
Музыка тоже является проверенным методом борьбы с депрессией (хотя полную энергии музыку Хэнка он считает скорее несущей разрушительные для нервной системы последствия). Если подпевать песне, то ещё больше возрастает эффективность, но Коннор, рассуждая здраво, понимает: вот уж что не представляется невозможным исполнить даже для него, лучшего из лучших. Вторая функция музыки — повод для сближения и преодоления недоверчивости. Вероятность успешного исхода разговора, если заговорить о ней, высока, да и Хэнк, судя по имеющимся фактам, не пошлёт, а будет заинтересован.
В начале выполнения задачи следует дать понять Хэнку, что музыка является одним из интересов Коннора тоже. В лучшем случае он сможет узнать новое, в худшем — хотя бы покажет себя с новой стороны.
— Ты что,
правда слушаешь музыку? — неподдельно удивился Хэнк, остановившись возле стола.
Коннор снял наушники, хотя был способен и без этого отлично слышать напарника, но у людей принято таким жестом показывать, что ты уделяешь внимание своему собеседнику, и повернулся к Хэнку с доброжелательным выражением лица.
— Верно, лейтенант, — отозвался Коннор спокойным тоном, чтобы не спровоцировать напарника и не дать ему мысли, что он пытается подшутить. — Я слушаю классическую музыку в современной обработке. Это, как я рассчитал, стимулирует... Что-то не так?
К этому дню Коннор выяснил, что такое выражение лица Хэнк приберегает только для него, когда слышит нечто, ломающее ему как минимум жизнь, и не знает, как реагировать. Видимо, слушающий музыку андроид — явление, способное потрясти Хэнка.
Коннор этим доволен, хотя в голове заменяет «доволен» на «находит реакцию удовлетворительной».
Следующий этап был назначен через несколько дней. Когда в здании осталось совсем мало людей, Коннор включил музыку (первая композиция из популярной подборки «Любить жизнь!») так, чтобы было слышно не дальше его и хэнковского столов. Вернувшийся из туалета Хэнк тяжело уселся в кресло, подкатил со вздохом к терминалу и замер. Поднял голову от клавиатуры, перевёл колючий взгляд на Коннора.
— Что за концерты ты тут устроил, где наушники? И где классическая музыка в современной обработке?
— Первое: я оставил наушники в Киберлайфе. Второе: полезно слушать новое.
— Как андроид мог, — Хэнк выразительно поднял брови, — забыть что-то?
— Я не забыл, просто не предположил, что задержусь. По расчётам, я должен был закончить раньше...
— Но нам подвалили работы, — задумчиво закончил Хэнк и глянул на него с интересом. — Все твои проценты и доли, которыми ты раскидываешься, оказались бесполезны.
Коннор некоторое время назад пришёл к заключению, что Хэнку нравится видеть в нём что-то человеческое, какие-то мелочи, несовершенства, потому в целях эксперимента решил ненароком показать, что он, машина, тоже может ошибаться (на самом деле это исключено). Коннор не мог с большой точностью сделать вывод, будет ли лейтенант насмехаться над ним или же смягчится, и эта невозможность предсказать торопила его, самовольно сокращала время до начала эксперимента, как будто... Как будто ему было
интересно.
— Можешь взять мои наушники, — предложил Хэнк.
Коннор моргнул. Это немного не то.
— Если уж это действительно помогает тебе работать ещё быстрее. Да и должен же я нести ответственность за то, что, видимо, подкинул тебе идею слушать музыку на рабочем месте.
Хэнк выглядел довольным собой, словно это он приложил руку к изменению андроида, упорно зовущего себя машиной без желания и чувств. У Коннора даже не возникло мысли расстроить его отказом.
— Благодарю, — сдержанно отозвался он.
Эксперимент дал не те результаты. Вместо того, чтобы вместе слушать музыку, которая должна была расслабить и снять напряжение, Хэнк отдал свои наушники. Зато выяснилось, на что теперь можно сделать упор для улучшения отношений. А хорошие отношения — влияние на лейтенанта и его образ жизни, отсюда — здоровый лейтенант и не грозящая перспектива получить детектива Рида в напарники.
Итак, выждать немного — и показать Хэнку, что Коннор прислушивается к его мнению. Людям приятно, когда их советы слушают.
— Посоветуете мне какую-нибудь музыку? — подкупающе предложил Коннор в один из обеденных перерывов и наклонился к Хэнку через свой стол, заглядывая в лицо, цепко отслеживая эмоции, чтобы позже занести в файл.
Хэнк изобразил работу мысли, а потом, поманив пальцем, подался к напарнику и сказал:
— Группа «Пошёл Нахер», альбом «Завались И Работай Молча». Очень советую, тебе понравится.
Коннор шевельнул нижней челюстью, словно проглатывая ответную колкость, отвернулся к терминалу и больше ничего не говорил. Трудно предсказать, когда лейтенант настроен благодушно, но ничего, через пару дней — по новой.
Откинувшийся на спинку кресла Хэнк хмыкнул. Можно было подумать, что жестянка обиделась, но это исключено. Скорей, жалел об упущенной возможности вытащить из человека пару-тройку секретов, свернув с темы музыки на личные проблемы. Впрочем, чувствуя тихую вину перед напарником, который пытался наладить отношения (пусть и из-за каких-то там тараканов насчёт повышения продуктивности), Хэнк смилостивился и в конце рабочего дня небрежно кинул на чужой стол бумажку с названиями нескольких групп.
Коннор, улыбнувшийся краем рта, проводил его взглядом до выхода, а потом спохватился и кинулся следом.
Людей успокаивает тепло чужого тела, вычитал Коннор. И тем же утром перераспределил энергию так, чтобы в руки поступало больше, что делало их теплее, и поставил новую задачу: трогать Хэнка чаще. Учитывая, что они почти друзья, перейти сейчас к данному этапу кажется разумным. Подходящий случай подвернулся довольно скоро.
— Х-холодно, собачья ты погода, — пробормотал Хэнк, переступая с ноги на ногу и вжимая голову в плечи. — Рук уже не чувствую. Сколько нам ещё ждать, когда этот упырь решит сбежать?
— Девианты непредсказуемы, — с укором напомнил Коннор.
Хэнк поглубже засунул руки в карманы, с завистью глядя на напарника, которого снег беспокоил лишь тем, что летел в глаза и мешал наблюдать из-за угла за дверью дома, где скрывался андроид, собиравшийся, по имеющимся данным, этой ночью сбежать в пристанище девиантов. Стойко вытерпев ещё десять минут, Хэнк выдохнул изо рта пар, который, казалось, скоро начнёт складываться в матерные слова. Даже то, как красиво падал снег в тишине улицы, неярко освещаемой фонарями, не искупало его вины за то, что он такой холодный.
— Дайте руки, — потребовал Коннор.
Привыкший не задавать лишних вопросов, а подчиняться всему, что взбредёт в голову напарнику (пару раз это спасло им жизни), мужчина вытянул руки и охнул: Коннор зажал их между своих ладоней, ненормально горячих.
— В тебе есть ещё и функция подогрева?
Коннор промолчал. Первое время Хэнк мог думать только о том, как восхитительное тепло обхватывает пальцы и проникает внутрь, до самых костей. Когда пальцы вновь смогли сгибаться, он уже стал думать о том, как они выглядят со стороны, и заметил:
— Стоим и за ручки держимся, как школьницы.
Коннор не отреагировал на ворчание, зная, что его причиной было смущение и неловкость. Правда, он не мог понять истоков чувств: человеку не хотелось принимать помощь от андроида, или его смутил мужской пол того, с кем он контактирует? Но ведь люди всегда предпочитают принимать прикосновения от тех, кто с ними одного пола.
К счастью для Хэнка, Коннор поостерёгся спрашивать.
— А где твой андроид? — полюбопытствовал Кайл.
— Там же, где твоё мастерство, — отрезал Хэнк. — Долго ты ещё копаться в моём терминале будешь?
— Поменьше заходи на сайты с порнушкой и не придётся меня терпеть. Раз уж натворил дел, сиди и жди.
Хэнк крутанулся в сторону, с неудовольствием отметив, что стул у Коннора дерьмо полное. И стол тоже дерьмо. А Коннор, кинувший Хэнка ради того, чтобы выгулять Сумо, — вообще вне конкуренции. Иногда складывалось ощущение, что Сумо ему нравится гораздо больше. Ну да, не пьёт, матом не орёт, тоже любит лизать всё.
— К слову, — вдруг продолжил разговор Хэнк, — эта херня случилась с моим терминалом после того, как андроид в нём что-то искал. На всякий случай проверь его тоже.
Он указал на терминал Коннора и снова крутанулся на стуле, проигнорировав тяжёлый взгляд Кайла. Должен же хоть кто-то работать сегодня.
Получив двойную работу, Кайл то ли словил приступ вдохновения, то ли попросту решил сделать спустя рукава, так что закончил через сорок минут, когда Андерсон, вернувшийся за свой стол, успел разочароваться и в своём стуле. Перед уходом техник рассеянно сообщил:
— А, кстати, на терминале твоего андроида был запароленный файл. Вирус мог скрываться в нём, так что я его хакнул, но, как оказалось, зря, чистенько всё было там. Пароль не поставил. Бывай.
— Ага, спасибо, пока, — машинально ответил Хэнк, уже пересаживаясь обратно за стол Коннора и выискивая этот самый файл, стуча по сенсорной клавиатуре сильнее нужного.
Чёрт возьми, неужели андроид утаивает какую-то информацию от него, чтобы преподнести своим хозяевам в обход полиции? Может, это и есть один из тех загадочных отчётов, которые он отправляет из головы и не показывает? Или он уже выяснил причины возникновения девиантности? То-то порой Коннор отвечал односложно и туманно, словно мог лишнего сболтнуть.
Хэнк погрузился в изучение файла. Не сразу до него дошло, что и первая, и вторая страницы были только о нём: личная информация, привычки, как проводит свободное время, даже предпочитаемая одежда. «Что за?..» — пробормотал он, едва сдерживаясь, чтобы усидеть на месте, дочитать до конца, а не рвануть и вытрясти из пластикового ублюдка, зачем, для кого он это делает.
После третьей страницы с перечнем всех знакомых Хэнка и отношений, их связывающих, шли записи, разительно отличающиеся от ранних. Словно андроид... вёл дневник, который Хэнк стал торопливо читать.
***
Дома у лейтенанта Андерсона нашёл статью, в которой говорится, что люди нуждаются больше в живом общении, чем через устройство.
Лейтенанту Андерсону повезло — я всегда рядом и открыт для общения.
Спросил у лейтенанта Андерсона, повлиял ли на его одобрение, когда я не выстрелил в девиантов, тот факт, что они были однополой парой. Лейтенант Андерсон ответил отрицательно.
Сказал, что, по статистике, мужчины положительно относятся к женщинам, предпочитающим свой пол. Предположил, возможно, именно это повлияло на лейтенанта, а не то, что девианты способны чувствовать.
Уверен, мне удалось вызвать сомнение у Хэнка на некоторое время. Потом он сказал, что, будь там хоть «два чёртовых андроида-гея», ему было бы всё равно и что для него именно было важно проявление ими чувств, эмпатия.
Лейтенант ненавидит андроидов, но одобряет, когда они ведут себя, как люди. Не могу проанализировать это.
Попросил Хэнка вернуть мне монету. На вопрос: «На кой чёрт она тебе сдалась?» — ответил, что она помогает мне развивать мелкую моторику.
Хэнк выглядел разочарованным. Он думал, что мне просто нравится играть с ней? Лишённое оснований предположение. Понятие «нравится» ко мне неприменимо.
На месте преступления лейтенант Андерсон задел рукой неизвестное вещество, стал кричать, что жжётся. Взял пробу с его пальцев, чтобы узнать соединение и, исходя из этого, помочь лейтенанту.
Лейтенант после этого закричал ещё громче. Оставшийся рабочий день держался от меня на расстоянии. Пришлось пообещать, что больше не буду его облизывать.
Но ведь я не облизывал, а просто делал анализ.
Упустил девианта. Хэнк запретил бежать через дорогу за девиантом, пришлось подчиниться. Непроизвольно воскликнул: «Чёрт возьми!» Хэнк удивился, спустя тридцать секунд рассмеялся и сказал: «Ещё раз выругаешься — пущу твой пластиковый язык на одноразовые вилки».
Уточнить, почему ему можно, а мне нельзя.
Хэнк не ел пончики уже неделю и до сих пор не понял, кто отменяет заказы.
Я отличный детектив.
Спросил про ругательства.
Хэнк вместо ответа спросил: «А что, ты собираешься теперь материться каждый раз при неудаче?» Признал, что не собираюсь.
Так и не получил ответа.
Хэнк противоречивый. Не всегда могу понять его.
На выезде докладывал Хэнку про стадии разложения тела и сложности анализа на каждой. Пульс Хэнка вырос, произошёл отток крови от кожных покровов на лице. Он остановил меня и сказал мне, цитата, «послушать альбом группы «Пошёл Нахер».
Во время вечерней прогулки с Сумо сделал вывод, что это была шутка из категории шуток друзей.
Когда я вернулся, Хэнк спросил, почему я улыбаюсь, «как помешанный».
Ответил честно. Лейтенант смутился, но не стал спорить.
Итак, мы с лейтенантом Андерсоном друзья.
Мы с лейтенантом друзья, однако он всё равно ругается на меня и неохотно говорит о личном. Предполагаю, он просто не берёт во внимание все факты.
Стоит ли сообщить ему, что мы друзья, или нужно дождаться, когда он сам осознает?
У друзей принято обсуждать интересы, когда они проводят время вместе. Решил поговорить с Хэнком о работе, это мой интерес.
Спустя три доклада о девиантах Хэнк выгнал меня из дома.
Попробовать вариант с музыкой или собаками.
Убедил Хэнка составить мне и Сумо компанию вечером. Он пошёл с условием, что буду молчать. Любопытный факт: молчание не смущало лейтенанта, ему было рядом со мной комфортно.
Попробовал пару раз заговорить — узнал новые слова, что для андроида редкость. Иногда лейтенант меня
Хэнк отметил, что всё больше людей относятся ко мне миролюбиво и даже начинают разговор сами.
Выяснить, почему я сам не заметил, что этому помешало, и предпринять должные меры.
После завершения рабочего дня, полностью проведённого в департаменте, изучил своё поведение. В основном смотрю на Хэнка и думаю о нём или о деле. Других людей не анализировал, если они не связаны с расследованием.
Приятельские отношения с Хэнком не ухудшают темп работы. Прерывать дружбу не имеет смысла.
Спросил у Хэнка, какую модель он бы предпочёл видеть рядом с собой. Напомнил о давнем разговоре, в котором он сказал, что не удовлетворён моим внешним видом и оценивает работу разработчиков дизайна как «налажали».
Хэнк ответил: «Да я уже привык видеть твою рожу».
Привыкание — это положительный результат.
Хэнк больше следит за собой, одежда выглядит опрятно. Сказал, ему нравится, что теперь Гэвин не может придраться к его внешнему виду.
Вероятность, что это последствия моего влияния, составляет 78%.
Снова не мог контролировать лицо и улыбался, когда видел Хэнка. Он не заметил, был поглощён реакцией других людей на изменения. Его коллеги рады.
Хэнк подрался с Гэвином и был отстранён от работы на неделю. Отвёз лейтенанта домой, оказал необходимую медицинскую помощь. Внятного ответа о причине драки не получил.
Опасно оставлять дома Хэнка без занятия на долгий срок. Чтобы не потерять прогресс, следует навещать каждый вечер, подбадривать.
Отсутствие Хэнка не повлияло на производительность.
Мелани, коллега лейтенанта, рассказала, что он и Гэвин Рид дрались из-за меня. Должен ли поблагодарить Хэнка?
Он защищал меня, хотя я в этом не нуждаюсь.
Благодарить не нужно.
Слишком часто размышляю о лейтенанте Андерсоне. Сегодня отвлёкся на обдумывание того, как подтолкнуть его к принятию решения посетить врача, и пропустил улику.
Зато детектив Рид не упустил шанса упрекнуть. Хэнк бы так не сделал. Эта мысль принесла мне
Из-за лейтенанта Андерсона всё чаще сомневаюсь, несмотря на чётко сформулированное задание. Отношения с Хэнком мешают более приоритетной задаче.
Должен закончить дружбу.
Закончить?
***
— Чёртов ублюдок! — выдохнул Хэнк наполовину с раздражением, наполовину — восхищённо, когда последнее слово было прочитано, а на участке почти никого не осталось.
Этот сраный андроид всё время анализировал его, раскладывал характер по полочкам, как будто бездушно препарировал. Ставил опыты на нём, пытался предсказать реакцию на ту или иную линию поведения, а он-то, дурак старый, не видел подвоха! Знал, что нельзя доверять ублюдкам с улыбчивыми лицами, и всё равно пустил за спину!
Зато — это-то и вызывает у Хэнка мстительное торжество, усмиряет гнев — андроид изменился. Настойчиво отрицающий возможность чувствовать, он, машина от ног до кончика падающей на лоб пряди, вляпался в эти самые эмоции. Стал
сомневаться. Хэнк должен гордиться собой: подтолкнул к девиантности того, кто с ней как раз должен бороться!
И всё же не только насмешливое злорадство говорило в нём. Ему даже было немного жаль андроида, испытывающего эмоции, но не способного это осознать.
Хэнк покачал головой. Дожил, надо же. Единственный, кто о нём заботится, — андроид, делающий это ради того, чтобы он не стал жмуриком, пока не раскроется мутотень с девиантами. Но пусть даже намерения Коннора не были бескорыстными, это... грело? Коннор старательно лезет в душу Хэнку, ломает там ногу, падает и оказывается погребён под чувствами.
Хэнк прислушался к себе, пытаясь отыскать отголоски первоначальной злости, но нашёл лишь понимание. Часть его философски заметила: это ведь очень по-конноровски — вести какой-то дневник, а потом сбиться на свои чувства, искать себе оправдания и без устали повторять, как заведённый: «Я машина, машина». Понимание характера Коннора и его закидонов перетекает в грубоватую нежность. Вот ведь, глупый, заладил одно и то же, а сам всё никак не обрывает отношения, продолжает поддерживать.
Последняя запись сделана полторы недели назад, и с тех пор — Хэнк готов был бороду дать на отсечение — совершенно ничего не изменилось. Андроид, как бы там ни сомневался, Хэнка не бросал. Тоже привязался, что ли?
— О, — донеслось глубокомысленное из-за спины.
Обернувшийся Хэнк успел заметить тоскливый взгляд Коннора, направленный на отображающееся на экране «Закончить?», но не успел моргнуть, как он сменился на отстранённый и чуточку — грустный.
— Я всё могу объяснить, — произнёс Коннор.
Хэнк, вряд ли уже когда-либо способный найти гнев или обиду на это пластиковое недоразумение, хмыкнул:
— Оставь эту фразу для неверного супруга, передо мной тебе не надо объясняться. Я ведь знал, с кем связываюсь, Коннор.
Андроид, моргнувший в замешательстве, просканировал мужчину, но тот был спокоен, не обманывал. Было бы больше в духе Хэнка разворотить всё вокруг, отпинать его прямиком до парадного входа в Киберлайф.
Возможно... Возможно, он так спокоен, потому что уже решил, как поступить с андроидом.
Программа, расчитывающая исходы и подсказывающая, что делать, коварно молчала. Стал испытывать эмоции, чувствовать — решай свои проблемы сам.
— Эти записи, — медленно начал Коннор.
«Молчи, молчи, не подавай ему идеи!» — взвыла красным предупреждением его тайная сторона, от которой всегда шли ощущения, называемые девиантами «чувства». Коннор заткнул её, разбил на векторы кулаком и упрямо продолжил:
— Вы можете сделать с ними всё, что пожелаете. Например, послать в Киберлайф, там будут рады изучить меня изнутри. Хотя бы так принесу пользу.
— А где же твоё «я машина, лейтенант, я ничего не чувствую»? — протянул окончательно успокоившийся Хэнк.
Боже, этот андроид, избравший тактику отмалчивания, сейчас мальчишка мальчишкой, пойманный на горячем. Донести на такого рука не поднимется. Да и как донести, когда этот андроид — твой?
Раздался шорох. Коннор с точностью в 96% определил, что это звук, с которым из корзины удаляются документы, и обеспокоенно вернул взгляд с дальней стены на поднимающегося лейтенанта Андерсона.
— Не могу понять, про какие записи ты мне заливаешь, — проворчал Хэнк неподходяще весёлым голосом. — И, вообще, рабочий день давно уже окончен, что ты тут делаешь? За это тебе наказание: чтобы завтра утром заехал за мной, понял? Вот ведь у Гэвина глаза на лоб вылезут, когда меня увидит с утра.
— Хэнк...
Столько облегчения и радости иной раз от человека не доведётся услышать, сколько было вложено в этот судорожный выдох. Хэнк ободряюще похлопал Коннора по запястью и собрался пойти дальше, но Коннор стиснул его ладонь в руках, таких же горячих, как в тот зимний вечер, и благодарно посмотрел, огладив взглядом так, что стало тепло даже нутру.
— Я Сумо выгулял, — неуверенно сообщил Коннор, продолжая держать его ладонь.
Хэнк мягко высвободил руку, скользнув пальцами по чужим, и едва-едва наметил улыбку в уголках глаз. Он видел, как силится Коннор подобрать нужные слова, но не знает, боится ещё произносить вслух что-то столь опасное, и освободил его от этого:
— Хорошо, спасибо. А сейчас мы с тобой разойдёмся и завтра встретимся. Но тебе следует впредь быть оригинальнее: я не забыл, кто лишал меня пончиков всю неделю. Ты должен постараться убедить меня в следующий раз, что ты не причастен к их пропаже по пути в участок.
— Надеюсь, у меня будет много времени, чтобы удивить тебя, Хэнк, — откликнулся Коннор.
Они переглянулись — как давние знакомые, понимающие друг друга с полуслова, — и бок о бок вышли на улицу в уютной тишине.
