What Happened to Me?

      Мне нравилось проводить время со Стивом. С ним было легко и спокойно, я могла высказывать любое свое мнение и не бояться всеобщего осуждения. Стив давно уже был членом моей семьи: но не как отец, а, скорее, как старший брат, которого я всегда хотела. Наверное, так получалось потому, что Стив не вел себя, как положено в его возрасте, и относился ко мне, как к человеку, чье мнение существует не только из-за «подросткового максимализма».       Именно поэтому я понимала, что рассказать ему о кассете и записке в ней было правильным решением. Тогда почему я чувствовала себя так, словно совершила одну из самых больших ошибок в моей жизни?       Мы выбрали подходящее время — полдень субботы, чтобы отправиться по адресу. У меня как раз не было уроков, а у Стива был заслуженный отгул.        Всю прошлую неделю он пытался организовать поиски моей мамы по городу. Там возникли свои сложности, в которые он меня не посвящал.       Шериф Келлер вообще зашивался. Я мельком увидела его в участке, и это было грустное зрелище. Его лицо осунулось, под глазами залегли яркие синяки и мешки. Кофе ему уже не помогал, но он возлагал на него надежды: у кофейного автомата мы и встретились.       Он избегал встречаться со мной взглядом. Я догадывалась почему, очень тяжело видеть, как жизнь близкого тебе человека идёт под откос и ты ничего не можешь с этим сделать.       Он давал обещания. Мне — найти маму. Кевину — найти гонщика. И ни одно из них не мог выполнить.       Это была не его вина, но попробуй это объяснить ему.       Лишь по его взгляду я могла прочитать эти слова:       «Я шериф. Это моя обязанность. Я должен решить эти дела. Должен найти и наказать виноватых. Я же шериф, черт возьми! Какой же из меня страж порядка, если я не могу исполнить присягу, которую давал? Обещания, которые я не сдержал. Перед сыном, перед девочкой, которая мне, словно дочь. Я же, мать его, шериф… "       Один его вид кричал об этом.       Кевин тоже переживал. Он пытался убедить его в том, что это был несчастный случай, что сейчас он жив и почти здоров (ещё месяц придётся походить с гипсом, но это мелочи), что ему страшно повезло.       Но как часто случается, взрослые замыкаются в себе, на своих словах и не видят положительного. Шериф Келлер поступал точно также. Запирался в офисе, вглядывался в показания, пытался в буквах, напечатанных на принтере, найти ответы на все вопросы.       Именно поэтому я чувствовала вину за то, что не сказала ему о кассете, что не побежала в участок со всех ног с главной уликой (пока непонятно чего).       Конечно, Стив ему об этом расскажет, как только мы сами все выясним, и занесёт в протокол, но это не спасёт шерифа от ещё одних двух бессонных ночей.       Тётя, когда я ей рассказала о совместной со Стивом поездке, пришла в ужас. Она закатила глаза, несколько раз фыркнула, и я думала, она выгонит меня из дома, несмотря на то, что она здесь гостья.       Только после того, как я сказала, что это связано с мамой, она смягчилась и даже дала мне в дорогу бутерброды с авокадо, слабосоленой рыбой и ещё несколько с тофу. Стив, естественно, о еде не думал, несмотря на длительность поездки. Он собирался заезжать в ближайшие пит-стопы.       По дороге связь ловила очень плохо, были целые куски трассы, где сети не было вообще.       Джагхед немного ошибся в расчетах: дорога до мотеля составила чуть больше четырёх часов.        За это время мы со Стивом успели послушать музыку на полной громкости, что вся машина тряслась от издаваемых басов и сыграть в пару игр, где почти не требовалась концентрация внимания. Я смогла подремать, пока мы проезжали безлюдные дороги, и пару раз мы остановились. Первый — на заправке, второй — когда Стив очень захотел питу с халопеньо и сыром. Потом мы продолжили путь. Трасса была свободна. — Скоро приедем, — наконец оповестил Стив, сверяясь с навигатором. — Как себя чувствуешь? — Устала.       Я правда утомилась и физически ощущала, как затекло тело, но, естественно, я понимала, что спрашивал он не об этом.       Чем ближе мы становились к пункту назначения, тем больше мне хотелось развернуться и уехать обратно. Неизвестность пугала меня.       Что я увижу в номере 21? Что меня вообще ждёт в мотеле «Северная Каролина»?       Редкие ниточки внутри меня обрывались с каждым километром, что мы приближались к разгадке. Но разгадке ли? Очень вряд ли в номере я найду свою живую и здоровую маму и уеду с ней домой.       Успокаивать себя становилось все труднее, и всё моё существование свелось к одной мысли: как бы не найти в номере труп. — Сидни, я знаю. Я знаю, как это тяжело, — начал Стив, отвлекаясь от дороги. Я потупила взгляд в пол. — Я не буду говорить тебе расценивать эту поездку как путешествие, потому что это не так. Я не могу тебе ничего обещать или гарантировать. Я совершенно не знаю, что нас там ждёт.       Стив озвучивал мои опасения и от того, что кто-то проговаривал их вслух, мне становилось немного легче. — Я хочу тебя поддержать и сказать, что велик шанс, что Мередит будет там, живая и здоровая, но я не знаю, — Стив ударил ладонями по рулю. — Чёрт, я не знаю!       Я поджала губы и посмотрела на него, стараясь выразить соболезнования во взгляде. — Мне следует поддерживать тебя, защищать, быть оптимистом, но я сам боюсь того, что мы там можем найти.       Машина завернула на частную собственность и проехала через КПП, где все равно никто не сидел: ни охраны, ни владельца.       Стив притормозил и высадился из машины. Я вылезла следом. По спине поползли мурашки. Мотель, мягко говоря, не претендовал на пять звёзд.       Небольшой внутренний двор был обнесен низеньким забором, несколько деревьев (совершенно без листьев, хотя в Ривердэйле еще далеко не все облетели) находились на газоне. Их кривые ветки тянулись во все стороны. Само здание было двухэтажным, все окна занавешены бордовыми шторами. Крыша некогда была ярко-красной, а сейчас пошла ржавыми пятнами. В некоторых местах на стенах проглядывался кирпич.       Нас никто не встречал, и мы сами вошли внутрь. Колокольчик над входом звякнул.       Внутри все казалась воплощением того же, что мы видели снаружи: стены обнесены темно-красными обоями, отошедшими в некоторых местах, окна занавешены. Хотя если бы солнечный свет попадал внутрь, обстановка выглядела бы куда лучше.       За стойкой на ресепшене стояла пожилая женщина, её седые волосы были собраны в пучок. — Здравствуйте, мэм, — начал Стив, и только тогда она обратила на нас внимание. — Мы бы хотели забронировать номер 21, он свободен?       Женщина захрипела и посмотрела на доску с ключами. 21ый отсутствовал. — Номер 21 занят. Ещё очень-очень давно.       Я достала из кармана ключ и потрясла им для наглядности. Я не рассказала Стиву, где я его нашла, и отказалась пускать его в одиночку. — Это дело полицейской важности, — Стив тем временем достал значок офицера.       Женщина заскрипела: я даже не поняла чем, зубами или подошвами. После нескольких секунд молчания она наконец махнула рукой в сторону лестницы. — Спасибо, мэм.       Ступеньки были покрыты ковром. Его давно не чистили, и в некоторых местах он был изрядно потрепан. Кое-где были видны пятна, на первый взгляд, закоптившейся крови.       Я тряхнула головой и быстро взлетела на второй этаж. Номер 21 оказался последним по правой стороне, о чем свидетельствовали цифры на двери.       Я вставила ключ в скважину, он подошёл и легко повернулся три раза. Я коснулась ручки, и противный холодок побежал по пальцам. Шестое чувство подсказало, что Стив кивнул и напрягся.       Я толкнула дверь и зачем-то зажмурила глаза. Начало было неплохим: никакого трупного запаха мне в нос не ударило. Лишь тот же спертый воздух и пыль, что я чувствовала в коридоре.       Я отмерла. Стив обогнул меня и, натянув рукава свитера на ладони, начал шарить по тумбочкам. Они легко поддавались, и шкафчики хлопали один за одним.       Я огляделась. Номер был небольшим, меньше моей комнаты. Справа у стены стоял платяной узкий шкаф, у противоположной стены односпальная кровать, заправленная тёмным покрывалом. Рядом пара тумбочек, а на стене картина, изображающая плакучую иву. Окна зашторены, но не очень плотно: даже если не открывать занавески, видно, что происходит внутри.       Но самой главной деталью был ноутбук. Он лежал в открытом ящике одной из тумбочек.       Пока Стив исследовал шкаф, я медленно подошла ближе. Ступала я тихо и аккуратно, но казалось, будто весь мотель дрожит от моих шагов. — Ничего, — раздосадованно (или, наоборот, облегчённо) выдохнул Стив, захлопывая дверцу шкафа и обернулся ко мне. — Ничего, кроме…       Я дрожащими руками извлекла ноутбук, села на кровать и положила его себе на колени. — Это же…?       Я сглотнула. Несмотря на отсутствие трупов в номере, мне не стало легче. — Да, ноутбук мамы, — ответила я, распахнув крышку.       На экране блокировки была фотография космоса: тысячи звёзд переплетены между собой и другими космическими объектами. Маму всегда завораживала глубина и неизвестность вселенной.       Зарядки было очень мало, и я быстро попыталась открыть мамин профиль. Естественно, высветилось окошко для введения пароля.       Стив сел рядом со мной на кровать. Она заскрипела под весом его тела. — Есть идеи? — спросил он, я в ответ мотнула головой.       Можно было попробовать ввести дату моего рождения, потом мамино любимое число, день рождения папы (глупо, но все же), даже индекс нашего адреса, но на все ответ компьютера был один — отклонено.       Мы бились над паролем как проклятые. Стив успел несколько раз встать и снова сесть, и снова встать с кровати, навернуть несчетное число кругов по номеру и уставиться в окно в десятый раз, хотя пейзаж совершенно не менялся. Лишь солнце опустилось за горизонт, и нам пришлось включить лампочку под потолком, чтобы хоть что-то видеть. — Может, её любимый фильм? — очередная гениальная идея Стива.       Я вбила в строку «Интерстеллар». Отклонено. — Неа. — Твой любимый фильм!       «Малена». Отклонено.       Стив удрученно выдохнул и провел руками по уставшему лицу. В полумраке он выглядел на десять лет старше своего возраста. — Ладно, сделаем перерыв. Я опрошу всех работников и постояльцев, они могли что-то видеть, а ещё я безумно голодный. Взять тебе сэндвичи? — Нет, спасибо, — отказалась я. — У меня с собой тётины бутерброды.       На самом деле кусок в горло не лез.       Стив кивнул и вышел из комнаты.       Стены мотеля давили на меня. Казалось, будто пространство сужается и вскоре сомкнется вовсе. Ещё несколько раз я попыталась ввести пароль.       Любимая еда? Отклонено.       Имя первой любви? Отклонено.       Кличка собаки детства? Отклонено.       Я раздосадованно ударила по кровати кулаком. Если Джагхед прав, и мама хотела, чтобы я нашла ноутбук, она сделала его пароль слишком сложным.       Я не гений, я не способна его разгадать — она меня переоценила.       Я почувствовала, как слезы навернулись на глаза. От меня требуется минимальное. Возможно, здесь, в этом самом ноутбуке, все разгадки, а я провалилась.       Мне срочно нужен свежий воздух и умыться. Я вышла из номера, закрыв его на ключ, и пошла в сторону, в которую указывала табличка «санузел».       Лампа не работала, свет из коридора едва освещал первое зеркало. Тишина, царящая в помещении, была такой плотной, что имела звон металлодетектора, разрываясь у меня в ушах.       Я наклонилась к умывальнику и зачерпнула горсть воды. Холодные струи ударили меня по лицу, и я выдохнула весь воздух из легких, пока их не свело судорогой. Самостояльно доводить себя до исступления в разы лучше, чем когда страх выбивает из тебя всё живое.       Я подняла взгляд, и крик застыл в моём горле. В отражении зеркала позади меня стояла тёмная фигура. Дыхание перехватило, и я в ужасе обернулась.       Фигурой оказалась женщина средних лет, похожая на горничную или уборщицу номеров, но даже это понимание не помогло мне перевести дыхание. — Простите… Вы меня напугали.       Женщина, будто понимая, кивнула и выглянула в коридор, точно проверяя, находимся ли мы в приватной обстановке. — Тот мужчина, который приехал с вами… — начала она, пока я пыталась восстановить дыхание. — Офицер Дрейк? Он брал у вас показания? — Он уже был здесь.       Стив мне не рассказывал. Он даже был удивлён, когда я сказала о Северной Каролине. Да и ехали мы сюда по навигатору. — Что? Когда?       Женщина очень суетилась, то и дело выглядывая в коридор. — Несколько месяцев назад он приезжал сюда с рыжим мужчиной.       Рыжий мужчина… Клиффорд Блоссом? Видимо, разговор с Шерил был ещё свеж в моей памяти, иначе почему из всех рыжих мужчин я вспомнила только одного? — После ночи, что они тут были, произошло ужасное, — даже в темноте я видела, что лицо женщины отражает ужас. Черты загрубели, морщина на лбу залегла глубже. — Несколько постояльцев покончили с собой.       Что-то застряло у меня в горле: то ли хрип, то ли плач. Мои руки затряслись, голова шла кругом. — П-почему вы решили, что это из-за них? — Что-то произошло той ночью, — прошептала женщина и внезапно схватила меня за руки. Я была готова закричать, но она сказала: — Будь осторожнее.       Она разжала ладони и быстро вышла в коридор, дверь за ней хлопнула. Я прижала руки ко рту, и спазм несколько раз сжал горло. — П-подождите, — наконец смогла выжать я, но мне никто не ответил. Тогда я позвала громче: — Подождите!       Я распахнула дверь, но коридор был абсолютно пуст.       Липкая тревога завладела моим телом. Холодные руки дрожали, на лбу выступила испарина. На какой-то неведомой коробке передач я дошла до комнаты и села на кровать, обхватив голову руками.       С чего она решила, что это был Стив? У него рядовая внешность американского полицейского, разве что волосы чуть длиннее. Его очень легко спутать с любимым другим мужчиной среднего возраста, особенно, при здешнем освещении.       Да и рыжий мужчина. Это мог быть абсолютно любой человек с любого штата и населённого пункта.       Я трясла головой уже несколько минут, волосы били меня по щекам, но сознание все равно продолжало подкидывать ужасные картинки.       Дверь скрипнула, и я вскочила с кровати, в ужасе уставляясь на проем. — Эй, спокойно, — там стоял Стив с несколькими бумажными пакетами, в которые упаковывают еду. — Это всего лишь я.       Мне показалось, что моя тревожность дошла до своего предела и меня сейчас вырвет. — Выглядишь, как оголенный нерв, все в порядке? — Стив испуганно смотрел на меня.       Какая глупость, верить какой-то сумасшедшей, — подумала я. Вот он, Стив, который возил меня в школу, пока у мамы было дежурство, который покупал мне самые вкусные начос на другом конце города. Который за меня надерет задницу любому.              — Да, да, все нормально, — прокашлялась я и мотнула головой в сторону ноутбука. — Села батарейка.       Стив положил пакеты на тумбочку, я видела, как оттуда выглядывают хотдоги. Он устало протёр лицо. — Ничего, пароля мы все равно не знали, — он присел на край кровати. — Я опросил персонал. Все как всегда: никто ничего не видел. Номер снимается анонимно уже больше месяца. Мне очень жаль, малышка Сид.       Я кивнула и сглотнула. — Можем мы уехать отсюда? — Сейчас? — Стив удивлённо поднял брови, смотря на наручные часы. — Если мы отгрузимся прямо сейчас, то прибудем к часу ночи. Может, снимем ещё один номер и переночуем?       С меня было довольно этого места. Мерзкое горячее чувство безвыходности и страха трясло меня изнутри. — Нет, пожалуйста, — взмолилась я. — Уедем отсюда как можно скорее!       Мои нервы были натянуты до предела, я еле сдерживалась, чтобы не лечь на пол и не зареветь, обнимая руками саму себя зв корпус. — Хорошо, хорошо, — закивал Стив, хотя я видела, каким усталым он выглядел.       Не знаю, кого видела горничная, но Стив, которого я знаю, готов ради меня ехать в ночь ещё пять часов, лишь бы доставить меня домой. — Поужинаю в машине, пошли на выход!       Он забрал все наши вещи и мамин ноутбук, попрощался с женщиной на ресепшене и вышел завести машину.       Я ждала во внутреннем дворике. Было уже темно, и один-единственный работающий фонарь освещал лишь мою фигуру. Прохладный ветер забрался мне под кофту, и я сильнее закуталась в неё, вдыхая освежающий воздух.       Когда я села в машину, то тут же распахнула окно и приготовилась к долгой поездке. Я поставила тётю в известность, что скоро буду дома, отправив ей сообщение.       Стив завёл мотор, и мы тронулись.       Последнее, что я видела, пока мы не свернули с подъездной дорожки, была фигура горничной в окне номера 21.