***
К сожалению, я оказалась права, и похитителя не было очень долго. Я не знала сколько именно. Я не слышала стука стрелок часов и не видела времени. Я могла лишь предположить, что окон в помещении не было судя по тому, что свет оставался таким же неизменным — приглушенным и тусклым. Не было и никаких звуков, даже с улицы ничего не доносилось, хотя я прислушивалась изо всех сил. Тело затекло и натурально болело, кожа под веревками жгла огнём, и теперь я с трудом могла ворочать кисти и щиколотки. У меня не было ни единого шанса выбраться. Похититель все продумал и спланировал. Возможно, ещё задолго до этого самого момента. И возможно он был не один. Когда кто-то украл дневники Эдварда Боуэна, другой человек, в худи и маске, чуть не переехал меня и Джагхеда надвое на улице. Даже Аноним начал писать мне ещё в сентябре. Тогда же, когда пропала моя мама. С тех пор события только накалялись. Всё это было взаимосвязано, но я не могла прийти к одному решению. Разгадка ускользала от меня каждый раз, когда я пыталась заставить себя о ней думать. Когда наверху послышались шаги, я с трудом подчинила себе тело, пытаясь перестать дрожать. Кроме всего, здесь ещё и становилось очень холодно. Я с вечера была одета в джинсы и флисовый свитшот, но значительная часть тепла уходила через босые ноги. Мужчина (я была уверена, что это он по знакомой тяжёлой походке) спустился в подвал, но не подошёл ко мне. Он проследовал к тому участку комнаты, где до этого разбирал вещи. Что-то опустилось на поверхность столешницы (я думала, что это она по тому, как это рисовало мне воображение). Только после этого мужчина подошёл ко мне. — Ты подумала, Сидни? — он подергал за крепления, и я завыла в приступе боли из-за горящей под веревками кожи. — Над паролем. С моих губ вновь сорвали скотч — отошёл он значительно легче из-за слёз. — Я не знаю… — тихо простонала я. — Пожалуйста… Если бы я знала, я бы разгадала его. Я билась над ним неделями. Даже в психушке я запоминала варианты, записывая их на рваный клочок бумаги, но все было зря. Я не знала его. — Ты знаешь, Сидни, — механический голос проскрипел прямо у меня над ухом. Я зажмурилась, будто пыталась избавиться от навязчевого видения. В диспансере мне говорили игнорировать галлюцинации, но это все было реальностью. И мужчина в очередной раз напомнил об этом, плотнее затянув повязку на глазах. — Только ты можешь всё разгадать, Сидни, — холодок пробежал по моей спине. — Только ты. — Но я не знаю! — воскликнула я А потом тут же понизила голос, решив, что тут надо действовать, как при захвате заложников: не противься, не смотри в глаза, выполняй все указания. — Я правда не знаю… — всхлипнула я. — Я пыталась разгадать его множество раз. — Сколько? — раздался внезапный вопрос. — Что? — Сколько раз ты вводила пароль? Моё сердце пропустило удар. Я не знала, что даст мужчине мой ответ, но знала, что что-то нехорошее. — Я не знаю… Много, очень много, — я закусила губу. — Я все перепробовала. Мужчина отошел от меня, и мне показалось, что я услышала, как клацнула мышка. — 87, — через пару секунд сказал он. — Что? — снова не поняла я. Похититель шаркающими шагами подошёл ко мне. В щелке внизу я увидела, что его берцы были в пыли и грязи. — Ты вводила пароль 87 раз. Я сглотнула, потому что даже по механическому подобию голоса было понятно, что сказано это было не по-доброму. — Видите… Я пыталась, — кашлянула я. — Разве если бы я знала пароль, то дошла бы до девятого десятка? По помещению прокатился электронный смешок, не предвещающий ничего хорошего. — Как ты думаешь, сколько всего попыток до того момента, как все данные будут автоматически стерты без возможности восстановления? — Сто? — предположила я. — Девяносто. Я снова сглотнула, не зная, что и сказать. Но от меня это и не требовалось, потому что заговорил похититель снова: — Знаешь, что это значит, Сидни? — я отрицательно покачала головой. — Что Мередит Мур дала тебе 90 шансов, чтобы справиться с этим. — Она переоценила меня. Мужчина хмыкнул или прочистил горло — я так и не поняла. — О нет, она была умна. Она знала, что за 90 попыток ты, Сидни, справишься, — клацнула кнопка, но не мыши, а будто на каком-то кармане. — И я думаю точно также. — Но я не знаю… — мне казалось бесполезным это повторять, хотя только и это вертелось у меня в голове точно мантра. — Я… — Надеюсь, это даст тебе больше мотивации. И в эту самую секунду я почувствовала его. Холод металла у своего виска. Он был таким пронзительным, что все моё тело покрылось испариной. Сердце застучало под самым горлом. Я хотела ещё что-то сказать, но в голове не осталось ни единой мысли, кроме как об оружии у моей головы. Одно нажатие на курок — и больше нет Сидни Мур. Я думала о смерти множество раз. В психдиспансере не проходило ни дня, чтобы я не задумывалась о ней — как о тетиной, так и о своей. За последнее время я видела её дважды. Видела переразанное тело с лужами крови и тело, вытащенное из горящей машины, обоженное и обугленное. Но я была не готова умирать, я не хотела умирать. Поэтому я прошептала, почти не размыкая губ: — Пожалуйста… Я… Я умоляю. Мужчина убрал от моего виска пистолет и отошел к столу, но я все равно продолжала чувствовать это давление. Это было устрашение — он продемонстрировал мне, как легко лишить меня жизни, как быстро мои мозги могут оказаться на ближайшей стене. — Пароль. Я не видела его лица или даже фигуры, но могла представить, как выжидающе он смотрит в мою сторону. И как крепко держит в руке оружие. Я думала, что слезы уже закончились, но сейчас они текли по моему лицу, скапливаясь на подбородке, чтобы упасть мне под ноги. — Тебе лучше думать быстрее, Сидни. Я хотела умолять, просить о пощаде, кричать, но силы резко покинули меня. Даже если я взломаю код, нет никакой гарантии, что меня отпустят домой. Так какой тогда смысл помогать? — Где моя мама? — я спросила это, лишь потому что две единицы данных исходили из одной точки. — Я не знаю. Почему-то мне показалось, что это правда, слишком резким и лаконичным был ответ. — Сконцентрируйся на пароле, — это звучало как последнее предупреждение. Минуты, за которые следовало дать ответ, утекали сквозь пальцы. Время буквально материализовалось и теперь проскальзывало сквозь моё сознание. Джагхед считал, что только я могу разгадать пароль. Кевин и Стив думали также, а значит мама, возможно, рассчитывала на это же. Значит, мне нужна была общая переменная меня и её. Что-то, что я ещё не пробовала. Ни любимый фильм, ни музыкальный альбом, ни лучшая пицца. Что-то, что связывало нас вместе, как зоопарк, куда мы ходили в детстве. Тот, который назывался: — Слоник Джейн, — выдохнула я. Пальцы похитителя заклацали по клавиатуре. В голове у меня шумело, боль от сильной концентрации стучала во лбу. Я молилась, чтобы это оказалось ключом. Но компьютер пискнул, сообщая об ошибке. — Неверно, — словно приговор, прозвучал голос. Я хотела есть, пить и спать. Тело болело просто дико — я не знала, сколько ещё выдержу в подобном положении. По ощущениям, прошёл уже целый день, и теперь каждая секунда будто отсчитывалась тяжёлой каплей, срывающейся с моего лица. Это была не просто усталость — я была морально выжата и истощена. Я опустила подбородок себе на грудь, позволив больше никак не напрягать голову. Ожидание смерти было страшным. Я чувствовала взгляд похитителя на своём теле, болтающемся посреди комнаты, словно прикосновениями иголок. Но это было не хуже четырёхмесячного чувства беспомощности и страха. — Пароль, — внезапно раздалось над моим ухом, и я вздрогнула. Дуло пистолета снова коснулось моего виска. Воздух, казалось, затвердел — так, что дышать стало больно. У меня было две попытки, прежде чем моя жизнь так и так оборвется. И я больше не увижу ни Джагхеда, ни Кевина, не уеду в колледж и не поем маминого лаймового пирога. Готовила она, мягко говоря, не очень, до тёти Оливии ей было далеко, но, прямо скажем, в этом она и не нуждалась. Была лишь одна вещь, которая получалась у неё отменно, даже если бы она готовила с полностью закрытыми глазами. — Лаймовый пирог. — Что? — произнёс мужчина, видимо, потому что пауза затянулась и нить разговора была потеряна. — Пароль «Лаймовый пирог». Я старалась звучать уверенно, чтобы произвести впечатление, что знаю, о чем говорю. Чтобы убедить в этом хотя бы саму себя. Пальцы застучали по клавишам. Я замерла и постаралась сжаться до крохотной точки. Я даже забыла о том, что в помещении было холодно, что мои ноги замёрзли, а руки затекли настолько, что я едва могла шевелить пальцами, прикладывая все усилия. Напряжение достигло, казалось, своего максимума. Оно звенело в голове и трещало в воздухе, когда компьютер выдал ошибку. Я услышала, как щёлкнул пистолет. Так звучало снятие его с предохранителя. Мужчина вновь подошёл ко мне и нагнулся прямо к моему лицу. Я даже почувствовала его дыхание на своей щеке. — Подумай ещё раз. Мне хотелось плакать и кричать. Я могла это делать — мой рот был открыт, но сил не было. Меня лишь била изнутри дрожь. Я устала, я так устала. — Кто ты? — тихо прошептала я, и собственные слезы попали мне на губы. Пистолет уткнулся мне в висок, но я знала, что сейчас меня не убьют. После ещё одной попытки — да, но сейчас меня не тронут. — Кто ты? — повторила я. — Почему ты это делаешь? Я услышала, с каким шумом мужчина выдохнул. Он на секунду убрал пистолет от моей головы, но потом прислонил его обратно. — Мне пришлось, Сидни. Я не хотел, чтобы все вышло так. Это было сожаление. Оно буквально сочилось в его механическом голосе. И только сейчас я подумала: зачем скрывать голос, если меня все равно убьют и свидетелей больше не будет? — Я хочу пить. Во рту давно пересохло настолько, что слова царапали горло. Мужчина согласился, и я выпила три кружки друг за другом. — А теперь думай. — Ты все ещё можешь отпустить меня… Пожалу… — ДУМАЙ! Он закричал так громко и с такой злостью, что голос разнесся ещё несколько раз эхом по мало заставленному помещению, но я даже не вздрогнула. — Все эти сообщения… Угрозы… То, что случилось с моей тётей, — перечисляла я. — Это всё ты? Зачем? Мне не хотелось умирать без ответов. — Почему я? Что я сделала? Повисло молчание. На несколько долгих минут стало так тихо, что я могла бы подумать, что мужчина просто испарился, как вдруг он заговорил: — Не ты. Файлы на этом компьютере, — казалось, будто он постучал по крышке ноутбука. — Доказательства. Я не хотел сесть в тюрьму. Он замолчал, и я поняла, что больше никаких ответов не получу. Не получу больше ничего, кроме пули в лоб. — Разве не лучше тогда, если все они окажутся стерты? — предположила я, хотя на самом деле только тянула время. Мужчина что-то с грохотом ударил — видимо, кулаком по столу. — Нет! Это помешает плану, это все испортит, — он подошёл ближе и толкнул меня в бок пистолетом. Я подумала, что лучше умереть от пули в голову, быстро и мгновенно, чем истекать кровью минутами в агонии. Мужчина повторил, чтобы я думала, и в этот раз это ознаменовало начало конца. Время, превратившись точно в материальную субстанцию, утекало сквозь пальцы. Минуты сменялись минутами — и я теряла им счёт. Я не знала пароля. Если бы знала, я бы сказала его сразу в надежде спасти свою жалкую шкуру всеми способами, но в моей голове была пустота. Ещё и тишина оказалась такой гнетущей, что будто сами стены начали сужаться и сдавливать со всех сторон. Мама ненавидела работать в тишине. Она говорила, что все ненужные мысли лезут и отвлекают от главного, именно поэтому в нашем доме всегда играло включенное радио. Единственная станция, которая устраивала маму и которую она запускала на фон. Как же она называлась? Что-то вроде «Доброе утро, Америка» или «Чашка американо». Название крутилось на языке. — Утреннее американо, — наконец произнесла я. — С большой буквы. Мужчина не спросил, уверена ли я. Я бы не ответила. Он только отошёл к ноутбуку и медленно ввёл пароль. Я зажмурила глаза и перестала дышать. Но компьютер не пискнул, а выстрел не раздался. Содержимое моего черепа все ещё было в нем самом. Я смогла сделать это. Шумный выдох облегчения громко сорвался с моих губ. Однако никто не спешил меня высвобождать. Мужчина не двинулся с места, щелкая мышкой на ноутбуке. Я хотела подать голос, как вдруг тихо, но отчётливо заиграла запись (или, может, быть это было видео, но я все равно могла его только слышать).«— Стив, я всё знаю. Я могу помочь. Я ничего никому не скажу о тебе, только о них. »
Внутри меня все задрожало. Это был голос мамы. И говорила она со Стивом.» — Ты же знаешь, тебе необязательно это делать. Я не хочу, чтобы ты закончил, как…»
Запись вжикнула, будто мужчина нажал на перемотку, и следующий отрывок начался с голоса Стива.«— Хватит играть доброго самаритянина, Мер! Мне нужны были эти деньги, ты это знаешь. И тебе лучше не вмешиваться, иначе ты закончишь как они. Ты подумала, что тогда будет с Сид?
— Не вмешивай её в это!
— Тогда подумай об этом! Оставь. Это. Дело.»
Наступила пауза, но никаких перемоток не было. Молчали говорящие — мама и Стив."— Во что ты превратился?»
Мама сказала это так ядовито. Я легко представила даже её едкий взгляд — после него захотелось бы пойти помыться и тереть свою кожу так сильно, лишь бы отмыть с себя ощущение, которое он вызывал. Мужчина выключил запись, пощелкал ещё по каким-то кнопкам. Он не скрывал содержимое записей, аудио, не надевал наушники. Он был не против, чтобы я это услышала, а этому было лишь одно объяснение — он не намеревался оставить меня вживых. Включилась ещё одна запись, но кроме шумов на ней ничего не воспроизводилось. Я понимала, что моя мама выяснила о Стиве то, что он намеревался сохранить в секрете. Он угрожал ей, но она не послушала. Если уж и мне суждено умереть совсем скоро, то лучше я скажу то, что хотела сказать. — Устрашающая статистика, да? — мне было очень страшно, это чувство буквально сводило мне живот, но я постаралась уверенно хмыкнуть. — 80% жертв знают своих убийц. — Что? — его голос дрогнул даже через прибор. — Когда-то ты мне рассказал об этом, Стив. Секундное затишье оказалось тем, на что я и рассчитывала: расстерянностью. Но лишь на мгновение, потому что потом мужчина вскочил и подбежал ко мне. Что-то вроде стула с грохотом упало, а дуло пистолета уперлось мне в бок. Мужчина что-то шипел мне в ухо, но я не слушала. Последние ниточки внутри меня окончательно оборвались. Я больше не балансировала на краю пропасти, я сделала шаг и провалилась в неё с головой. Мне было плохо и противно, но смех подкрался к горлу, и я не смогла его сдержать. Я начала смеяться. И смеяться так громко, что это заглушало все слова Стива, что это драло гортань, и вскоре это сорвалось на настоящий крик. Когда я замолчала, у меня болело всё: каждая клеточка тела, горла, головы. Всё пульсировало и разрывало от боли. Однако сильнее всех болело где-то внутри, именно от этого чувства было не избавиться. Стив в очередной раз наклонился ближе ко мне, и я слышала, как звякнул пистолет. Вот-вот в меня выпустят всю обойму, и этот Ад закончится. Я зажмурилась и прислушалась: звук выстрела я бы услышала перед тем, как почувствовать боль. Однако услышала я вовсе не его, а шаги наверху. Кто-то громко приближался к лестнице. Стив выругался и, убрав дуло пистолета от меня, пошёл в сторону шагов. Он успел подняться наверх, когда я услышала голоса. Я не могла уловить их принадлежность мужчине или женщине и не слышала, о чем они говорили. Я понимала только, что посетитель был один, и что Стив его не ждал. А потом раздался выстрел. Всё моё тело содрогнулось, а кто-то с хлопком повалился на пол. Только после этого раздались шаги вниз, ко мне. Я не знала, кому они принадлежали, однако чьи-то руки расцепили верёвки на моих ногах и руках, и я упала на колени, не в силах удержаться на ногах. Кожа горела огнем, и все мышцы затекли настолько, что я с трудом смогла стянуть повязку с глаз. Хорошо, что в комнате царил полумрак, потому что иначе я бы не смогла разлепить веки. — Поднимайся, идём, — прозвучал голос надо мной, и я подняла голову. Воздух резко закончился, и лёгкие сжались. — Мама?