Исповедь только белая.

Черная исповедь твоя надоела. В ней ничего не понятно толком. Ты кричишь голосами чужими, шипишь, как будто людскую речь растворили. Смерть, воспоминания, дождь. Сыну рабыни не место у тех ворот. "Я все про тебя знаю!" Не знаешь, лжешь. - Ты блудник, надменный убийца, палач! А в глазах твоих "оставь меня", теперь плачь. Оставь ее, ради бога, оставь. За окном уж который год: снег, пепел, гроза, дождь. Нам же это послали боги? Боги отца без финала, победы в дороге. Мне не хватает пены с синего моря, А на душе тоска, напополам с горем. Ангелы смерти недавно звонили. У них, - говорят, - недобор по - крови, смерти и ада оков. Советов моих просили. А я? Не помог. Знаешь, существует поверье, Что демоны, князи, мужчины в прошлом совсем не плохими были. Мне только бы крылья расправить, да не сжечь их в аду. Можешь спросить там кого-нибудь, что-то огнеупорное дать? Месть в груди на огонь похожа. Любовь не предлагать! Мне пламя и тут хватает. Пока я пишу тебе это, время стоит и часовые молчат. До битвы финальной еще далеко? Я дойду, добреду, не умру в бреду. А в небо плюются дым и языки огня. Тебе хорошо в Раю без меня? С облаком пыли над фолиантами? Говорят, что исповедь только белая. А твоя даже чернее души моей. Так, что… язычество обмануло? Религия всех подвела? И нет у заблудших душ спасенья? Разве, что здесь? В царстве Люцифера? Ради меня все, твердила? Я жил на земле лет пятьдесят. А любил лишь раз - ребенка с твоими глазами, которого мы в частилище повстречали. Черная исповедь твоя надоела. В словаре фраз ее, нет значений, А я прежний в Полоцке остался, я ведь другим не стал. Красное я мешал с белым Путал прекрасное с вредным. И бой за тебя… Проиграл…