On The Verge

— Вот ведь зараза, этот Уоткинс! — недовольно ворчал Тони Майер, лежа на холодной свежескошенной траве, сердито глядя в небо и изредка щурясь, как только солнце показывалось из-за пушистых, словно вата, облаков, и тут же вновь скрывалось за плывущими в стремительном потоке белыми комочками. Левую руку мальчишка положил под голову, правой же яростно тер блестящий красный нос, из которого то и дело вытекала полупрозрачная вязкая жидкость, — Объявил мне войну, значит! Старый хрыч! И как еще я узнаю, что случилось с рейнджером, возглавляющим лигу самых могущественных супергероев из новой коллекции? Я целый месяц ждал выпуск… и вот на тебе! Этот лысый черт просто взял и отобрал у меня смысл всей моей жизни!  — Помнится, до этого «смыслом всей твоей жизни» был комикс про того узкоглазого дядьку в домашнем халате, — усмехнулся Джейк Стивенс, расположившийся в тени могучего бука. Он сидел, прислонившись спиной к стволу, и старательно вырисовывал в своем блокноте на коленке какие-то загогулины. Легкий осенний ветерок ласково играл с его небрежно расчесанными волосами цвета спелой ржи, а лучики солнца, проникающие сквозь зеленую листву, дарили янтарный отблеск золотисто-карим глазам. — Сэй-Дзю-Конг Легендарный, дурачина! И носит он белоснежное кимоно Воина Света — одеяние, что передается из поколения в поколение, переходит от Воина-отца к Воину-сыну! Как тебе вообще в голову пришло сравнить какую-то там банную тряпку с кимоно Сэй-Дзю-Конга, сотканное из редких нит… — Ладно, ладно, Тони, я понял! — перебил распалившегося энтузиазмом Майера Джейк, — Можешь не продолжать. Все это время я сидела между ребятами и пролистывала тетрадь по математике, отчаянно пытаясь впитать в себя изложенные на изрисованных карандашом страницах знания, но моим попыткам так и не суждено было увенчаться успехом. Поэтому, охотно запихнув тетрадь в самые потаенные глубины своего рюкзака, предварительно вытащив оттуда картонную упаковку апельсинового сока, я решила подключиться к дискуссии. — Может, тебе все-таки стоит извиниться перед мистером Уоткинсом? Он поймет, как ты сожалеешь о том, что так упорно не желал слушать его на уроке, увлеченный историей о… о рейнджере, и отдаст тебе твой ненаглядный комикс? — Лили, это не просто комикс, это же целая исто… — снова разгорелся Тони Майер, однако я не обратила на это внимания. — Делов-то. Сыграй сценку раскаяния, и Уоткинс сжалится. Лицо Майера побагровело от злости. — Вот еще! Буду я лебезить перед этой упертой рухлядью! Кроме того, он поставил мне условие: либо родители приходят в школу, и он сам передает им в руки «Историю Рейнджера», либо книга остается у него. Представляете? Вот ведь гад! — Ну да. С точки зрения Уоткинса ты предатель, что осмелился променять его предмет на нечто куда более интересное, — Джейк отложил блокнот в сторону, — вот он и решил тебе отомстить. Тони недовольно фыркнул, выставил руки перед собой и на мгновение застыл в таком положении. Пару секунд спустя он подтянул колени к груди, крепко обхватил их обеими руками и принялся медленно раскачиваться. Затем он, не переставая отстраненно смотреть куда-то вдаль, плавно поднял корпус и опустился на корточки, после чего сел по-турецки, чуть вытянувшись вперед, подпер локтями подбородок и обвел нас с Джейком задумчивым, я бы даже сказала, непривычно задумчивым для него, взглядом. Молчание, что царило между нами в течение минуты, оборвалось звучным хрустом — это Джейк выудил из кармана брюк батончик-мюсли и с превеликим удовольствием принялся его жевать. — Ты мне всю напряженность момента испортил, — проворчал Тони, но сменил гнев на милость, как только к нему на колени приземлился точно такой же батончик в красочной обертке. — Лили? Повернувшись к Джейку, я обнаружила, что он, очаровательно улыбаясь, протягивает мне «Ягодный взрыв в шоколадной глазури». Я поколебалась. — Перестань. Ты все утро ничего не ела, я же видел. К тому же, я приберег его специально для тебя. — Спасибо, Джейк, — немного погодя все же сказала я и, потянувшись в сторону парнишки, приняла его «дар», про себя очень надеясь, что он не заметил следы предательского смущения на моем лице. — Фпафибо, бво, — с набитым ртом сказал Тони и принялся вытирать вымазанные в шоколаде пальцы (и когда он успел умять целый батончик?) о чистые, свежевыглаженные твидовые брюки. Да, Энтони Майер никогда не отличался особой аккуратностью, а уж когда дело касалось школьной формы, то он с еще большим наслаждением делал все необходимое, чтобы под конец дня она, мягко говоря, утратила свой презентабельный вид. Так, во время ланча в школьной столовой он не упускал возможности «случайно» уронить на колени гигантский кусок овощной лазаньи (после чего бесцеремонно сбрасывал его на пол, где бедолага был вынужден томиться вплоть до того момента, пока угрюмые уборщицы не заметят и не соскребут его); идя на занятия в сильный дождь — пробежаться по огромной темно-коричневой луже, после объясняя свои опоздание и внешний вид тем, что «за мной — ох, как же это было круто! — гналась целая стая бешеных псов, желавших отведать моей плоти!», и так далее. За подобные выходки Тони не раз доставалось от родителей, да и от внимания одноклассников эти дурачества, само собой, не ускользали, в результате чего мальчику частенько доводилось ловить на себе насмешливые и порой осуждающие взгляды. Однако парнишку, казалось, это не очень-то и заботило. Он свято верил в то, что таким образом выказывает свой протест, свое несогласие с установленными правилами. Именно поэтому он так сильно ненавидел форму, что каждый год предоставляла нам школа, ведь, как считал Майер, она мешала ученикам раскрыть в полной мере свою индивидуальность (да к тому же и натирала в некоторых местах, подробности о коих я опущу). А Тони терпеть не мог, когда кто-то пытался сузить границы его индивидуальности, насильно впихнуть в ряд «таких, как все». Конечно, Тони успел прославиться как «мальчишка с чудинкой», да и мы с Джейком особо не отрицали его странностей. Именно за эти странности, выделявшие его из общей массы, делавшие его самым необычным, веселым, бойким и подчас самым изобретательным человеком на свете, как нам тогда казалось, мы его и любили. — Знаете что? — внезапно заговорил Тони, снова напуская на лицо маску какой-то неестественной для него задумчивости, — Уоткинс сейчас в школе. Рабочий день у учителей закончится еще не скоро. Так почему бы нам не начать действовать? Думаю, сейчас самый подходящий момент. Мальчик сделал многозначительную паузу, наблюдая за нашей реакцией. Мы с Джейком, как зачарованные, внимательно смотрели на нашего сорвиголову, гадая, к чему он клонит. — Уоткинс. Дом."Рейнджер». Тони снова умолк, сверля нас своими пронзительными голубыми глазами. — АЛЕ-Е, лопухи-и! Я вам говорю, давайте заглянем в гости к старому обалдую и вернем то, что по праву принадлежит нам! То есть мне…  — Чего? Тони, ты спятил? — возмутилась я, на что темноволосый мальчишка лишь широко улыбнулся, — И не делай такое лицо. Это же полное безу… — А по-моему, неплохая идея, — выпалил Джейк. Я и Тони удивленно уставились на него — никто из нас явно не ожидал от благоразумного и бесхлопотного Стивенса подобного ответа, — Это как раз то, чего мне так давно не хватало! Запах адреналина, дух захватывающего приключения! — Да, вы непременно ощутите на себе всю прелесть «захватывающего приключения», как только вас двоих поймают с поличным, — буркнула я, поднимаясь на ноги и надевая на спину рюкзак, — Расскажете потом, как это было. — Э-эй, Лили! Ну ты чего? Решила бросить нас? — огорченно протянул Тони и тоже вскочил с травы. Его примеру последовал и Джейк. — Нет. Решила не делать то, о чем в итоге пожалею. Майер скрестил руки на груди и театрально закатил глаза. — Я тебя умоляю! Ну что, по-твоему, может пойти не так? Ох, видели бы вы тогда мое выражения лица! Если кратко, то я взглянула на друга точно на умственно отсталого. — Ну не знаю, Майер. Быть может, Уоткинс вспомнит про то, что забыл покормить свою морскую свинку, и придет домой на три часа раньше? — У Уоткинса есть морская свинка? — Или, возможно, кому-то из его соседей приспичит вернуть владельцу некогда заимствованный у него блендер и именно в этот день наведаться к старому доброму знакомому. И что тогда? Обнаружат, что хозяина нет, зато есть какие-то подозрительные, шныряющие по дому детишки. — Не смеши! Какой блендер? Он сам себе блендер… Кроме того, Уоткинса все за километр обходят. Соседи и подавно. — В любом случае, я имею в виду, что мне меньше всего хочется нажить себе неприятностей на пятую точку. Да и еще, с чего ты взял, что Уоткинс держит твой комикс у себя дома? На его месте я бы положила его в какой-нибудь ящичек в своем кабинете, или на полку с тетрадями, или на подоконник, или поверх огромной кипы бумаг с отчетами, докладными и объяснительными. Тони отвел глаза и почесал затылок. — Дело в том, что… я уже успел прочесать кабинет старика в поисках «Рейнджера», но так нигде его и не нашел. — И почему я не удивлена, — вздохнула я, — Ну ладно. А как ты собрался проникнуть в его дом, не зная адреса? — Вообще-то, я как раз-таки знаю, где живет Уоткинс, — мальчишка поморщился, явно прокручивая в памяти неприятные воспоминания из прошлого, — Буду краток. Его коттедж прямо неподалеку отсюда, на Хэмпстед-Стрит. Дом номер сто двадцать шесть. Джейк изумленно вскинул изящные светлые брови и присвистнул. — У-у, мистер Джеймс Бонд. Прошу прощения, не признал. Энтони состроил блондину смешную гримасу и высунул язык. — Дай угадаю, это все часть твоего гениального плана? — я почему-то не смогла сдержать улыбку (хотя, возможно, мне следовало злиться на Тони), — Именно поэтому ты сегодня собрал нас здесь?  — Не стану отрицать, — беззаботно пожал плечами Майер, — ну так что, Лили, составишь нам компанию? Гарантирую — будет весело!  — Не знаю, я все еще не уверена… Как-то это неправильно, что ли… Да и кучу домашки задали… — Ну же, Лили. Всего один раз! — тут в наступление перешел Джейк. Уже тогда я поняла, что наверняка сломаюсь под натиском его фирменной убедительности и просто не смогу отказать. Поверьте мне на слово, если на чем-то настаивает Джейк Стивенс, очень сложно сохранять позиции и гнуть свою линию, — Когда еще тебе доведется так незабываемо провести время? Это же почти как исследовать дом с привидениями! Всей командой! А мы втроем и есть команда. Без тебя мы не справимся. — Дже-ейк… — Мы только и делаем, что занимаемся всякой ненужной ерундой типа домашки. Ни отдыху, ни продыху! Нам всем нужно развеяться. И тебе в первую очередь. Проницательные янтарные глаза блондина заискрились надеждой. Соглашаться на такую авантюру совершенно не входило в мои планы, однако же, как бы голос разума ни старался переубедить меня, ничего поделать с собой я не могла. Непреодолимое желание впервые нарушить правила и хорошенько оторваться внезапно захлестнуло невидимой, но вполне ощутимой волной. Быть может, ребята правы? Может, стоит просто расслабиться, насладиться небольшой шалостью, чтобы потом было что вспомнить холодными осенними вечерами у камина за чашечкой горячего травяного чая?  — Ну ладно… — скрепя сердце выдавила я из себя, пытаясь избавиться от навязчивой мысли о том, что потерпела поражение в каком-то дурацком непродолжительном споре. — ЕСТЬ! — в унисон воскликнули ребята и с размаху дали друг другу «пять». — Но вы мне должны один обед в «Джозис Баскет»! Я опустила ладони на плечи приунывшим друзьям и чуть подтолкнула их, таким образом призывая начать понемногу идти вперед. — Ну и запросы у вас, девушка… — насупившись, промолвил Тони.  — Любишь кататься — люби и саночки возить! — Это еще тут причем? — А как это касается меня? — Не забывай, что ты меня тоже уговаривал. — И вовсе не уговаривал… — Еще как уговаривал! Мы оживленно спорили и заливисто смеялись, неторопливо продвигаясь по солнечному и умиротворенному Хэмпстед-Хит парку в сторону дома мистера Уоткинса. Погода стояла, что надо: солнечная, теплая. Каждый из присутствующих в парке наслаждался последними ласковыми деньками, что вскоре должны были уступить место дождям, ветрам и хмурым тучам. Настроение у меня заметно быстро поднялось. Расслабленная и приободренная, я что-то тараторила (сейчас уже и не вспомнить), уверенно шагая вперед. Тогда мы еще не знали, с чем нам предстоит столкнуться впереди, что поджидает нас там, в тени, готовое вот-вот высвободиться, рвануть наружу, словно неистовая лава из жерла проснувшегося вулкана, и поглотить своей разверстой голодной пастью весь Лондон. Всю страну.

***

Пять лет спустя — Сюда, скорее! Помогите мне!!! Снова раздался душераздирающий вопль, от которого у меня волосы встали дыбом. Я крепче сжала рукоять своего оружия, зафиксированного на поясе. Мой напарник выудил из кармана фонарик, посветил им, и ультрафиолетовый луч света выхватил из темноты красно-желтый ковер, обрамленный замысловатыми черными узорами на восточный манер. Луч скользнул влево — туда, откуда доносились крики, и сперва явил нашему взору древний, покрытый толстым слоем пыли комод, а затем лестницу, исчезающую во мраке второго этажа. — Парень, ты там? Ты наверху? Остин без промедления стал подниматься по лестнице, стараясь придерживаться стены. Я молча следовала за ним. Ступени натужно скрипели под тяжестью наших с напарником армейских ботинок. Сколько же лет этому дому, что все здесь буквально стонет? — Я здесь! В последней комнате… Оно… — отдаленный всхлип, — Оно хочет заглянуть мне в глаза! — Мы уже идем! Не смотри на нее! — на ходу рявкнул Остин. — Эфирна? — тихо спросила я, доставая свой фонарь. — Должно быть, — отозвался юноша, — Если это и впрямь она, то много времени эта тварь у нас не отнимет. Знаю, знаю. Вы, наверное, задаетесь вопросом, что же такое «эфирна» и с чем «это» едят? Вот вам небольшая часть той информации, что прочно отложилась в наших с Остином умах за то незначительное (относительно) время, что мы боремся с наводнившей весь Лондон Чумой. Краткая справка для, так сказать, ознакомления: эфирны представляют собой маленьких, медлительных, но смертельно (в прямом смысле этого слова) назойливых существ, которые имеют тенденцию вытягивать из человека жизненные силы, за счет поглощения, в первую очередь, эмоций, и, как правило, негативных (во время такого «обеда» они могут раздуваться до невероятных размеров — все зависит от количества потребляемых переживаний). Ужас, тревога, страх — любимое их блюдо. Наиболее отчетливо эти эмоции можно прочесть во взгляде жертвы. Именно поэтому, как только между тварью и человеком устанавливается зрительный контакт, последний в подавляющем большинстве случаев впадает в оцепенение, теряет контроль над своим сознанием, пребывая в некотором захвате, и затем погибает, парализованный и обессиленный. Однако, если учитывать простейшие меры предосторожности при встрече с эфирной и парочку незамысловатых приемов для ее изгнания, то процесс избавления от существа окажется проще пареной репы. Во всяком случае, для нас, адептов Имперской Академии, обладающих определенным опытом работы с подобными тварями. Но, должна заметить, всем людям свойственно ошибаться. И мы в эту ночь не были исключением. Мы позволили себе расслабиться. Очутившись на лестничной площадке второго этажа, мы уверенным шагом направились в дальний конец узкого коридора. Яркие пятна света у нас под ногами мелькали тут и там, демонстрируя беспорядочно валяющиеся на полу игрушки и детскую одежду. На миг мне показалось, что среди прочего хлама я заметила покореженную фигурку зеленого рейнджера в воинственной позе, и мое сердце невольно сжалось. В памяти всплыл дорогой образ, который моментально рассеялся, стоило моему напарнику открыть рот. — Действуем быстро, — командным тоном сказал он, — На тебе свет, на мне — тварь и мальчишка. — Незачем тратить время на поиски выключателя, — возразила я, — Ты же знаешь, что их появление всегда сопровождается сбоями в работе электричества. Мы остановились у приоткрытой двери. Остин одарил меня своим фирменным укорительным взглядом. — Не спорь, Янг. Всегда лучше проверять. — Раз ты такой осмотрительный, Макграт, — я так же сделала акцент на его фамилии, — Тогда, быть может, ты не будешь против поменяться ролями? Юноша нахохлился. Колоссальным усилием воли он сумел воздержаться от грубого замечания в мою сторону. — Это не обсуждается, — с этими словами он повернулся к двери и резко толкнул ее. Честное слово, если бы не задание, я бы не постыдилась изложить этому «умнику» полную характеристику его личности по пунктам, начиная с «напыщенного козла» до «идиотски напыщенного козла». Жаль, что обстановка не позволяла… Мы ворвались в комнату. Остин принялся быстро водить фонарем из стороны в сторону в поисках беспомощного мальчика, на выручку которому мы явились, и «незваного гостя». Я же занялась сканированием стены на предмет всякого рода выключателей. Не прошло и минуты, как мой луч света лихорадочно замигал и тут же погас. Я выругалась сквозь зубы, отбросила галогенный фонарь в сторону и начала ощупывать холодную стену. Спустя некоторое время мне все же удалось распознать выключатель. Как я и предполагала, он оказался непригоден для эксплуатации. — Остин, эта штука не работает. Как я и… — Погоди минутку… Здесь что-то не так… Я не сразу заметила, что уже достаточно долгое время от нашего потерпевшего не было ни слуху ни духу. Даже тогда, когда мы с Остином стояли в коридоре, за дверью, в доме царила гнетущая тишина. В душе нарастала паника, но я всячески старалась отогнать овладевающее мной чувство страха. Набрав в легкие побольше воздуха, я подобрала с пола фонарь и присоединилась к Остину. — Плохо дело, — прошептал напарник, когда я поравнялась с ним. Его луч выхватывал из чернильной тьмы мебель и различные предметы интерьера: небольшой письменный стол из светлого дерева в правом углу, в противоположном — распахнутый платяной шкаф, узкий кремовый диван напротив зашторенного окна, который, судя по всему, заменял кровать, торшер под пожелтевшим, накренившимся абажуром по левую сторону от него и облезлую тумбочку — по правую. Я бы сказала, что все в этой комнате выглядело как-то чересчур скромно, если не брать во внимание разбросанные по полу игрушечные детальки, чем-то отдаленно напоминающие лего. Мой фонарь опять заморгал, затем луч света стабилизировался. Ну вот, снова работает. После того как закончим здесь, нужно будет отдать прибор Льюису. Пусть заменит аккумулятор, или что он там делает в своей супер-пупер навороченной лаборатории… — Думаю, мы ошиблись комнатой. Я осмотрела каждый сантиметр «апартаментов», но не обнаружила ни единой живой души (кроме нас с Остином, разумеется). — Не может быть. Я еще никогда не ошибался. Я закатила глаза. — Как бы прискорбно это ни прозвучало для тебя, нам стоит проверить другие комнаты. Я развернулась и уже была готова направиться к двери, как вдруг Остин резко схватил меня за руку. — Здесь что-то не так. Разве ты не слышишь? Он перестал звать на помощь. — Так давай не будем терять времени! Нам повезет, если окажется, что он всего лишь потерял сознание, а не помер! Внутри меня вспыхнуло раздражение. Я подозревала, что мои опасения могут подтвердиться в любую минуту, если мы не поторопимся. Чего не скажешь об Остине, который, казалось, как назло, тянул резину. Я высвободилась из его цепкой хватки, отвернулась и зашагала к выходу, по пути едва не наступив на откупоренную литровую банку. Странно, как это я раньше не обратила на нее внимания? Я отворила дверь в соседнюю комнату, и тут же меня обдало жутким холодом, словно чьим-то ледяным дыханием. Окно, через которое проникал лунный свет и тусклым прямоугольником падал на половицы, было настежь распахнуто. Порывистый завывающий ветер зловеще колыхал темно-серые гардины. Я обнажила лезвие своей катаны и как можно более бесшумно подобралась к окну. Уверенным движением раздвинула шторы и… Все чисто. Я нахмурилась, окинула взглядом открывшийся передо мной вид. Окно выходило на заросший бурьяном дворик, окруженный высоким решетчатым забором. На невзрачном пяточке у края ограждения громоздились черные, под стать ночи, мусорные мешки, возле которых ошивалась стая ободранных голодных кошек. Испускавшие слабое свечение фонарные столбы отбрасывали жуткие длинные тени, больше походившие на смертоносные колья из какого-нибудь фильма ужасов. На противоположной стороне булыжной мостовой ровными рядами протянулись вдоль главной улицы ухоженные коттеджи из красного кирпича. Очевидно, владельцы этих домов отказались покидать свои пристанища. Или же просто не успели вовремя сделать это. Но даже весь этот пейзаж не вызывал у меня столько подозрений, сколько черепичный навес, что обнаружился прямо под комнатным окном. Осознание скользкой змеей свернулось где-то под ложечкой. Сердце в груди бешено заколотилось. Восьмое чувство с запозданием проревело о том, что нужно как можно скорее убираться из этого проклятого места. — Остин? — позвала я, — Остин! Нам пора уходить! Судя по прокатившимся по всему этажу ударам, было уже поздно. — Остин!!! Я без промедления бросилась к двери, но та, к огромнейшему моему изумлению и досаде, с грохотом захлопнулась. Сквозняк! Как некстати! Я судорожно начала дергать дверную ручку, однако она никак не поддавалась. С еще большим напором надавив на нее и прижавшись плечом к панели, я что есть силы принялась толкать ее. Безрезультатно! Попытка открыть дверь, потянув на себя — на случай, если я в панике сделала все наоборот, — также не возымела успеха. Что-то уж очень я сомневалась в том, что сквозняки обладают невероятной способностью устраивать засады. Кто-то явно морочил нам головы. Но сейчас не самое подходящее время гадать кто. — Ладно, — подбадривала себя я, — Выход все еще есть. Признаться, я всегда боялась высоты, но, видите ли, когда речь заходит об угрозе жизни напарника, особо выбирать не приходится. Я мертвой хваткой уцепилась за край навеса. Ноги беспомощно болтались в воздухе. Я еще раз взглянула через плечо на землю, покрытую густой сетью высокой травы, что находилась в паре метров от меня, зажмурилась, задержала дыхание и, расцепив пальцы, полетела вниз. Ступни обожгла яростная боль точно от дюжины вонзившихся в плоть ножей. Далеко не самое приятное ощущение, но чего еще ожидать от подобного приземления? Я вбежала в прихожую через парадный вход и ринулась наверх, на второй этаж, откуда уже доносились звуки борьбы. Ворвавшись в ту самую комнату, что находилась в дальнем конце коридора, я застала следующую картинку: существо с хрупким бледным тельцем и гигантской луковичной головой вцепилось своими короткими ручонками в воротник рубашки Остина и, щелкая зубами, яростными рывками тянулось к его шее. Мой напарник нервно метался по всему помещению в тщетных попытках сбросить тварь с себя, но та даже и не думала выпускать добычу из своих крепких объятий. Опасаясь ранить Остина своей катаной, я вытащила из-за пояса черный диск со схемами рун и запустила его в сторону нечисти. Изобретение Льюиса сработало как нельзя лучше. Диск, предназначенный специально для уничтожения потусторонних «гостей», обнаружил цель, руны на нем активизировались, вспыхнули ярким светом. Предмет едва задел монстра, врезался в стену и со звоном отрикошетил от нее, но и этого хватило, чтобы существо ослабило хватку и, раненое, повалилось наземь. Из образовавшейся на склизком тельце пореза вился едкий серый пар. Я извлекла из ножен катану, в пару прыжков пересекла комнату и, нависнув над тварью, замахнулась оружием, чтобы нанести завершающий удар. В этот момент существо повернулось ко мне. И внутри у меня все заледенело. Сердце ушло куда-то в пятки. Тело отказывалось повиноваться. Я застыла, глядя сверху вниз на искривленное гримасой смятения и ужаса лицо ребенка, который неожиданно свернулся клубком и жалобно заревел. Не может быть… Это же… это же всего лишь дитя! И его глаза… Совсем как у Тони Майера тогда… — Лили… это тойол… — прохрипел Остин, одной рукой держась за красную шею, а другой помогая себе встать с четверенек, — Скорее уничтожь его, пока он не… Рыдания «малыша» переросли в невыносимый громогласный вопль, от которого сотрясались стены, и с потолка градом сыпалась пожелтевшая штукатурка. Отвратительный крик, казалось, исходил отовсюду, давил со всех сторон. Я потеряла равновесие и неуклюже свалилась, словно мешок картошки, на пол. Катану отшвырнуло куда-то в сторону. Я зажмурилась, зажала уши ладонями и торопливо принялась отползать к стене. Еще немного, подумала я, и у меня точно лопнут барабанные перепонки! Ну почему?! Почему я не могу ничего предпринять?! Пусть оно заткнется! ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ! Вой продолжался еще около минуты и затем, к моему величайшему облегчению, стих (мои душевные стенания наконец были услышаны). Выждав некоторое время, я позволила своим глазам снова взглянуть на окружающий мир. И раскрыла рот от изумления. Тварь с интересом что-то разглядывала у себя за спиной, принюхиваясь. Словно хищная птица, завидевшая жертву, она сорвалась с места, сгорбилась над сверкнувшим во тьме предметом и, точно обезумевшая, накинулась на него, в нетерпении обнажив неровные острые зубы и длинный язык. Ослепительная вспышка света, что последовала затем, озарила всю комнату. Запахло паленым. А потом воцарилась тишина. Лишь слабое поскуливание доносилось из центра комнаты. Я продолжала сидеть, прижавшись спиной к стене и таращась стеклянными глазами на стремительно уменьшающееся в размерах существо. Когда оно стало внешне напоминать сморщенную сухую сливу, сверху на него опустилась стеклянная литровая банка, отрезавшая таким образом все пути отступления. — Лили, ты в порядке? Остин подошел ко мне и протянул руку, но тут же, будто прозрев, отдернул ее. — Что ты сделал? — с трудом изрекла я, пытаясь подавить вставший поперек горла плотный ком. Теперь я не могла оторвать взгляда от его окровавленной ладони, которую он только что предлагал мне. — Ничего особенного. Прибегнул к необходимой мере, что понадобилась в сложившейся, угрожавшей жизни напарника ситуации. В голове не укладывалось, как у Остина хватает сил сохранять прежнее самообладание после всего, что здесь произошло. Самоуверенный идиот. В бестиариях — сборниках, содержащих информацию о всевозможных фантасмагоричных существах, их видах и особенностях, — которые мы изучали в Академии, упоминалось о ненасытной жажде человеческой крови у тойолов. Так вот что сделал Остин — порезал кинжалом руку и бросил его рядом с тварью, чтобы та учуяла запах крови. И, признаться, план удался на славу. Сталь и активизировавшиеся при взаимодействии с клинком руны принесли двойной результат — почти мгновенно обратили существо в прах. — Так значит… Это действительно был тойол… Остин нахмурился и с толикой упрека посмотрел на меня. Я знала, что он сейчас скажет. — Ну давай. Отчитай меня по полной, — буркнула я, — Я облажалась. Я чуть не угробила нас. Помедлила, когда нужно было без колебаний разрубить эту… тварь на кусочки. Я самостоятельно поднялась на ноги и, пошатываясь, пересекла комнату, чтобы вернуть на свое законное место валяющуюся в пыли катану. Все это время я ощущала на себе пристальный взгляд юноши. — Я бы с радостью, — после некоторой паузы сказал он, — Да вот только ты, судя по всему, и сама все прекрасно понимаешь. Кроме того, — добавил парень, — тварь едва не задушила меня. Но… ты… в общем… спасибо, что не дала ей сделать это. На сей раз глаза отвел Остин. — Мы оба друг друга выручили. Но у меня масса вопросов по поводу произошедшего, — я помрачнела, — Остин, кто-то пытался натравить тойола на нас. Этот кто-то знал, что мы будем здесь сегодня ночью. В соседней спальне я обнаружила открытое настежь окно. Под ним — навес. Думаю, некто оставил нам «сюрприз в банке» здесь, в этой комнате, а сам выскользнул через другое окно незадолго до того, как мы с тобой поднялись на второй этаж. А еще дверь… Она захлопнулась прямо перед моим носом. Я не могла выбраться из комнаты. Мой напарник задумался. — Интересно… Рискну также предположить, что наш недоброжелатель неплохо разбирается в природе той дряни, с которой мы ведем войну, — парень покрутил в руках банку со скукоженным внутри существом. На горлышке банки красовалась пластиковая крышка. Я знала, что он имеет в виду. Тойолы — опасные, редкие твари. Они никогда не появляются в мире живых по собственной воле. Это возвращенные к жизни в результате сложнейших обрядов умершие дети. Согласно трудам, посвященным сверхъестественным существам, подчинение себе тойола равносильно заключению сделки с дьяволом: после создания твари покровитель до конца жизни обречен существовать с ней бок о бок и самое неприятное — постоянно обеспечивать ненасытного «малыша» пропитанием (а о том, чем злокозненные монстры предпочитают лакомиться, я полагаю, вы уже догадались). По всей вероятности, аноним, желающий нам зла, нашел выход из непростой ситуации. Он поместил усыхающее от голода тельце в стеклянную тюрьму. Но надолго ли банка сумеет сдержать его? — Нам стоит поскорее вернуться в Академию, — словно прочитав мои мысли, заявил Остин, — Там посмотрим, что можно сделать с… ним. Я молча кивнула. Подобрав с пола оставшееся снаряжение, мы поспешили покинуть дом. В лицо ударила приятная свежесть давно опустившейся на Лондон ночи. Прохладный ветерок бодрил как нельзя кстати. После пребывания в затхлом помещении он казался нам живительной каплей дождя, упавшей на бедствующую от засухи пустынную землю. Мы с Остином шли вниз по улице в сторону Академии, каждый был погружен в свои раздумья. Я все никак не могла выбросить из головы человека, который осмелился пренебречь законами мироздания и обрек бедного малыша на вечные муки. Кто мог пойти на такое? И неужели это действительно возможно? За все те годы, что в Лондоне просуществовала Чума, — так в простонародье прозвали наводнение города и всей страны сверхъестественными тварями — не было зафиксировано ни одного случая столкновения с тойолом. Во всяком случае, в Академии об этом никто не слышал. Но это не единственное, что беспокоило меня на тот момент. Я вспомнила отчаяние, страх, обиду и гнев в маленьких глазах-бусинах монстра… Боже, как же они напомнили мне… — Лили, — хриплый голос Остина нарушил висевшую в воздухе тишину. — Мм? — Я знаю, почему тебе не хватило духу уничтожить тварь, и я не виню тебя за это. — Ага, спасибо, — сухо ответила я, в душе витиевато выругавшись. Пожалуйста, пусть он не станет развивать эту тему. — В конце концов, раньше она была ребенком… То, что произошло с твоим другом… Когда это случилось, вы ведь тоже были еще детьми, хоть и постарше. Я остановилась и озлобленно посмотрела на Остина, еле сдерживаясь, чтобы не ударить его. — Хватит. Я не хочу говорить об этом. Да, о случае на Хэмпстед-Стрит пять лет назад были наслышаны многие, ведь именно с него и начались все беды. И я совершенно не горела желанием заново возвращаться к событиям того кошмарного дня, заново пропускать их через себя. — Я к тому, что, если вдруг ты захочешь… — Остин! — У нас в Академии есть замечательный психолог, очень компетентная женщина. Она с радостью поможет тебе пройти курс реабилитации… — Реабилитации?! С чего ты взял, что я вообще в ней нуждаюсь? — Нуждаешься. Это видно. — Что ж, тогда у тебя проблемы со зрением. — Лили, пойми ты наконец, что твоя «душевная травма», от которой ты никак не избавишься, мешает нашей работе! Давно пора разобраться с ней! Сама подумай, когда-нибудь она сведет тебя в могилу, и меня заодно… Я быстрым движением обнажила свою катану и направила острое, как бритва, лезвие на юношу. Парень явно не ожидал от меня подобного маневра и в ужасе отпрянул назад.  — Т-ты что творишь? — срывающимся голосом выпалил он. Нет, я вовсе не собиралась ранить Остина. Но взбесил он меня знатно. — Пустозвонам как ты невдомек, что значит потерять близкого человека. Ты и свора таких же самодовольных выходцев из богатеньких семей учитесь в Академии, потому что для вас это круто, для вас это престижно. Вашим влиятельным папашам и мамашам это выгодно. Вы считаете себя сильными и неуязвимыми. Только вот до поры до времени. Я не затем стала адептом, чтобы идиоты вроде тебя давали мне наставления, как справляться со своей, как ты выразился, «душевной травмой». Повторяю в последний раз: я не хочу больше слышать ни слова о том, что произошло со мной и моими друзьями пять лет назад. Это ясно? Парень неуверенно кивнул. Я опустила катану. — А насчет своей безопасности ты не беспокойся. Как прибудем в Академию, я позабочусь о том, чтобы нам двоим поменяли напарников. Остин в замешательстве застыл на месте, а когда раскрыл было рот, чтобы возразить, я уже ушла далеко вперед.