«моё имя коннор. андроид, прислан из cyberlife. я заходил в участок, но там никто не знал, где вы. сказали, что вы могли пойти выпить. повезло найти в пятом по счёту баре.»
позже, это событие назовут
«день, когда рухнули небеса».
коннор похож на щенка, особенно эти его темно-карие глаза. жаль только, что в них никогда не промелькнут эмоции, ведь это стекло, дорогое, но стекло. он утверждает, что создан по образу и подобию человечьему, но,
god damn, и тут накосячили, люди ведь не бывают идеальными, а хэнку не нравится всё идеальное
(может, потому что он всё ломает?), так с чего бы ему проникнуться любовью к этому лейтенанту-отглаженный-воротничок?
/…/
в нём бушует выпитое, и алкогольная интоксикация удавкой обвилась вокруг шеи лейтенанта. синие стены участка, серый пол, всё это смешалось в кашу, лишь резкие повороты успевает руками ловить и чуть ли не разбивает себе лоб на одном из них.
«моё имя коннор. я андроид от компании cyberlife, передовой модели rk800, серии 313 248 317.»
/…/
технологии идут в ногу со временем, а то и скачут в разы быстрее, сегодня вы отчаянно рычите на ваш электрочайник, а завтра в ваше окно вламывается хренов андроид, рассыпая вашу жизнь подобно осколкам стекла по полу.
он разбивает стекло у тебя на кухне, гладит твою собаку, втирается в твоё доверие, и ты уже не совсем уверен, прописано ли это в программе, о которой робот болтает без умолку? засунь свои инструкции знаешь куда, коннор?
(нет, а куда?)
— лейтенант, разрешите провести самодиагностику.
— э, — хэнк чешет в затылке, — валяй.
глаза коннора закатываются до белка (или что там у роботов вместо него) и начинают часто мигать, синхронно с диоидом, только пены изо рта не хватает. хэнк непроизвольно морщится, зрелище стрёмное.
— чёрт, коннор, не делай так больше. ощущение, что ты сейчас окочуришься прям на этом стуле.
— хорошо, простите, что напугал вас.
/…/
девианты наполнили наш мир, возможно, один из них у вас дома.
«так или иначе, я хочу сказать, что очень рад работать с вами,
мы будем отличной командой.»
/.../
со временем хэнку становится ясно, что коннор неисправимый. коннор всегда будет коннором. он будет вечно борзеть, выражаться like a грёбаный словарь, анализировать каждый угол и кусок бумаги, совать вещдоки себе в рот
(коннор, ну и мерзость, прекрати!). андроид — это дело привычки. лейтенант андерсон сам не замечает, как от «жестяной банки» он становится «
собственным сраным андроидом». почему-то, коннора хочется называть
своим.
и из головы не выходит сцена, как коннор облизывает свои пальцы
(пусть даже на них какая-то противная хрень).
хэнк брезгливо отряхивает руки, испачканные в голубой крови, он пытался схватить за поврежденную руку девианта, но тот оттолкнул лейтенанта, как мешок с картошкой. жидкость похожа на машинное масло, пальцы скользят неприятно.
— лейтенант, стойте.
— ты чего удумал?
тонкими пальцами коннор запястье чужое сжимает, прошибает неприятным холодом от тела неживого, всего лишь куска пластика в форме человеческой руки. хотя, у некоторых людей руки тоже холодные. андроид подносит к лицу руку и слизывает биоматериал с чужих пальцев невозмутимо. хэнку кажется, что он покраснел до самых кончиков ушей, что он, чёрт побери, творит?!
— коннор! — он отпрянул, отдернув руку, и посмотрел на неё странно, словно сейчас у него палец отвалится, — ты совсем охренел?
— простите, лейтенант андерсон, я просто производил анализ. — чуть виновато, но так же невозмутимо ответил андроид.
— и… — андерсон притих, — каков результат этого твоего анализа?
это просто очередной продукт промышленного круговорота и не более. от одного слова «
продукт» передёргивает. очень непривычно называть товаром что-то настолько схожее с самими людьми. хотя, по мнению хэнка, коннор имеет больше общего с консервной банкой, нежели человеком. он не похож на тех дурацких андроидов, что видел лейтенант на улице, с этими его холодными наигранными интонациями и пустыми стеклянными глазами. его напарнику, чтобы стать похожим на человека, стоило бы научиться хотя бы горбиться, что уж говорить о человечности.
сотрудничество не совсем задалось, так как трудно работать с тем, чего не понимаешь, а коннор для хэнка как поверхность урана, если человеческий разум — это потёмки, то страшно представить, что у этого парня в жестяной черепушке. ясно, конечно, что там набор программ и чертова куча датчиков, но неужели ничего помимо этого? боковым зрением лейтенант андерсон часто смотрит на изящные манёвры пальцев робота с монетой
(да как, блин, он это делает?) и задаёт себе этот вопрос.
/…/
***
участок внезапно становится таким отчужденным и холодным, хэнк не вглядывается в лица и таблички на дверях, он даже немного трезвеет. отрезвляет та дыра, что зародилась меж его ребер при первой встрече. от страха она расширялась и зажевывала в себя внутренние органы, было сложно дышать, дрожь доходила до кончиков пальцев.
/…/
— вы чем-то обеспокоены, лейтенант, — с похмелья голос андроида звучит особенно мерзко, — это связано с тем, что случилось в клубе «рай»?
это название отдаётся в голове гулким выстрелом.
— эти девчонки… просто хотели быть вместе. они были прямо…
слова с трудом перебирает в голове, пытаясь подобрать подходящее, что не вызвало бы осуждения и встало на своё место, закрыв предложение.
—… влюблены.
— они могут симулировать эмоции, но они машины, а машины ничего не чувствуют.
тон холодный и безразличный, просто констатация фактов без какой-либо эмоциональной окраски, в лучших традициях коннора.
слова оседают обидой где-то в груди лейтенанта, и вправду — машины ничего не чувствуют. хотя хэнк этого не понимает. неужели за свою короткую жизнь (
существование) коннор не испытывал вообще ничего? в голове одно слово — машина, и тысячи ассоциаций. железо, сталь, холод, безразличие, мотор, рёв, бензин, дорога, механизм, но…
не коннор.
— ну, а сам-то ты, коннор, — сплевывает чужое имя как размякшую жвачку, — ты у нас, вроде, на вид человек, а на самом-то деле что?
молчание.
— вы точно знаете, кто я и что. и я не понимаю, какое отношение это имеет к расследованию.
андерсону кажется, что в чужом дрогнувшем голосе и лице, с потерянным взглядом и поджатой губой, он видит обиду. будто бы этим вопросом хэнку удалось пробить системную броню и задеть за живое коннора, но это, скорее всего, лишь неуместная симуляция.
продолжает давить, словно на допросе: — ты мог бы пристрелить девчонок, но не стал, а почему не стал? что, совесть проснулась в программе?
— нет, я просто не стал стрелять.
кобура на поясе отдает холодком по кожным покровам, когда пальцы цепляются за сухую рукоятку ствола. одно движение и дуло девятью миллиметрами калибра оказывается в сантиметрах тридцати от лица машины. у лейтенанта андерсона в висках шумит кровь, а алкоголь медленно растекается при помощи кровеносной системы по всему организму, а коннору, как ему кажется, вообще ни горячо, ни холодно от оружия у самого носа и агрессивного настроя мужчины. вопрос, срывающийся с его уст, звучит как отчаянная попытка разобраться в бытие своего визави:
— но ты же боишься смерти, коннор?
один. два. три. скажи да!
— меня нельзя убить, лейтенант, — в темноте янтарные глаза не отображают никаких эмоций, а по краям немного отражают свет уличных фонарей, голубое мигание индикатора на виске, —
я не живой.
чёрт, что же так хреново-то? холодная сталь в голосе коннора лезвием проходится по мочке уха, раковина заполняется бордовой жидкостью и тишина на улице заполняется бурлением крови в голове. вот она уже хлыщет из носа и подступает к губам, вызывая рвотный рефлекс своим металлическим вкусом (
а может это виски?), хэнк давится ей, его черепная коробка словно сейчас взорвется от безумно быстрой циркуляции крови в ней. словно от этих слов хэнк сам перестаёт жить, а эта железная мразь лишь раззадоривает.
— что будет, если я спущу курок? м? ничего? пустота? рай для роботов? — на последних словах усмехается криво, радостный своей шутке.
когда хэнк только увидел этого зануду, он сразу понял, что легко не будет. и действительно, всё вовсе не легко. эти наигранные интонации, манера общения и целостная схожесть с человеком сбивала с толку. очень сложно держать в голове мысль о том, что рядом с тобой лишь консервная банка с человеческими повадками, когда разница так невелика.
эта каша в голове выбивает из строя похлеще любого сбоя в системе у чертовых андроидов, которых лейтенант так презирает. за одну роковую ошибку.
— мы оба знаем, что вы не выстрелите, — коннор делает шаг вперёд и холодное дуло упирается в его лоб, мужчине кажется, что на этих словах в его карих-стеклянных глазах сверкнуло что-то… большее. нечто человечное, чего он не видел в них раньше, — вы лишь провоцируете реакцию, и я вынужден вас разочаровать.
/…/
лейтенант андерсон рассматривает фотографию, где коннор, одетый как дебил, изображен.
— это что за акт самолюбования? — хрипло усмехается он, — на рынке приоделся, а, коннор?
какое-то время андроид молчал, это даже начало медленно выводить из себя мужчину, но он из последних остатков терпения ждал, ведь, в конце концов, он говорит с коннором, которому свойственно иногда виснуть, анализируя что-то. чёрт его знает, что творится в его голове, с обратной стороны темно-каштановых волос. наверняка, у него там сложнейший механизм и целый самогонный аппарат вдогонку. ну, примерно так это хэнку и представлялось.
— это модель rk900, — хэнк подметил, что некие проявления эмоций свойственны его напарнику, обычно он хмурится и глядит куда-то в стену, когда сердится или не может понять что-то. у них это называется сбой системы или что-то подобное. как ни обзови, человеку этого не понять и легче приравнять с собственными ощущениями.
«rk800». так гласила надпись на пиджаке коннора, — тебя что, хотят…
заменить?
на последнем слове лейтенант андерсон полностью развернулся к коннору, и выражение его лица стало в разы серьёзнее. индикатор на виске робота замигал жёлтым — программа требовала ответить на вопрос, но что-то внутри не давало и звука из себя выдавить, словно его звуковая система создала короткое замыкание и из искусственной глотки вот-вот повалит густой дым.
— и что же с тобой будет, если его направят сюда? — резонный вопрос выдал лейтенант, о чем сразу же пожалел.
коннор сглотнул и выдал отрешённо:
—
деактивируют.
/…/
хэнк врывается в комнату допросов и смотрит сквозь стекло, оттолкнув плечом протянувшую ему ладонь модель rk900, с таким знакомым, но чужим лицом, и игнорируя аманду. дуло пистолета упирается в солнечное сплетение коннора, его руки крепко сжимают одна другую за спиной. сердце щемит, когда на стекло падает взгляд испуганных глаз, контрастно выделяющихся на безразличном лице. хэнку хочется разбить пуленепробиваемое стекло, в кровь разорвав кожу на руках, колотить, пока до костей всё не собьёт., но он стоит, замерев, как вкопанный. больно от осознания того, что он не может защитить
своего, живого коннора в единственный момент, когда он в нём по настоящему нуждается. не в его юрисдикции. их взгляды на мгновение сталкиваются.
— хэнк?
выстрел. как в замедленной съёмке, глаза робота закатываются, через пару мгновений изо рта с характерным хрипом всплескивает голубая кровь, стекает с побелевших губ по подбородку, пачкает отлаженный воротник безупречной рубашки.
/. . ./
— эй, коннор… а, ничего.
