Из взглядов и улыбок

Слова служат не для того, чтобы понимать друг друга, а для того, чтобы разговаривать. Понимание – это другое. Так получилось, что нас к пониманию подтолкнул алкоголь. Блю Кюрасао, ром, плюс магия! И я больше не думал о том, что мы наговорили друг другу при очередной стычке, неизбежной, ведь детектив Лэнс поклялся поймать линчевателя. Не думал о неправильности происходящего, недопустимости, ведь я когда-то был влюблен в его дочь. Должно быть, потому я и захотел его – просто гнался за счастливым прошлым. Влекомый ностальгией, видел у Квентина тот же взгляд, который когда-то был у Сары. Был до Острова. Мы оба вернулись оттуда другими людьми, и эти новые люди не испытывали друг к другу ничего, кроме застарелой симпатии. А в карих глазах Квентина, таких отличных внешне от голубых глаз его дочери, я находил ту же теплоту, те же лукавые искры, что освещали воспоминания юности. Пока Стрела с детективом играли свои роли, я неотвязно думал о том, как было б хорошо добиться от его глаз взаимности. Как было бы приятно, если б их тепло доставалось не только семье, уважаемым коллегам и, черт возьми, иногда даже случайным прохожим. Я против воли мечтал, но преступающий закон Стрела не заслуживал тепла, а не спасший его дочь Куин тем более. Если прошлое Лэнс еще готов был мне простить, признавая Оливера такой же жертвой, как и Сару, то настоящее… ему лучше никогда не раскрывать. Именно поэтому мне было странно, что я порой ловил на себе его задумчивые и отнюдь не осуждающие взгляды. Не мог в них разобраться, легко убеждал себя, что выдаю желаемое за действительное. Мы регулярно виделись, я как глава Куин Консолидейтед спонсировал полицию, а детектив еще и не стеснялся обращаться в мой тех.отдел за помощью в делах. Я старался вникать, обдумывать, как еще помочь в рамках закона, и Квентин это видел. Наверное, я смог его тронуть, хоть и не планировал… по крайней мере не планировал осознанно. Неосознанными были и мои поступки в тот вечер. Уже за полночь, после очередного визита детектива с папкой подмышкой и долгого обсуждения ее содержимого с мисс Смоук, я неожиданно предложил Лэнсу выпить. Он неожиданно согласился. Вероятно, усталость ослабила барьеры, и мои, и его. От расслабляющего действия, что обещал алкоголь, он не смог отказаться. Проведя его в кабинет, я с вызовом заявил, что в моем баре найдется все на самый взыскательный вкус – положение главы компании обязывает. Заказ Квентина меня удивил. От бравого копа я ожидал чего угодно крепкого, подчеркнуто мужского. Но только не пляжного коктейля. Сейчас я благодарен всем богам, что нужные ингредиенты тогда нашлись. Ром горчил на языке, согревал изнутри и делал мир прекраснее. Приторные фруктовые ликеры казались мне лишними, но Лэнсу нравились, и он это не скрывал. Как-то по-домашнему не стеснялся своих вкусов, непринужденно улыбнулся за бокалом. Улыбался мне еще до того, как успел бы опьянеть. Еще до того, как выпивка ударила нам обоим в голову, мог заметить мою растерянность от этой улыбки, мог наметанным глазом распознать затаенную надежду. Квентин смотрел на меня, чуть склонив голову, в его взгляде чудилась симпатия. Он опрокидывал бокал и вновь смотрел, не отрываясь, будто вел бессловесный диалог, который я отказывался понимать, ведь не мог поверить. На безразличных людей так не смотрят, так пристально, так красноречиво. Я должен был узнать, не показалось ли мне, а алкоголь придает решимости. Алкоголь все делает проще, я шагнул вперед, приникая к его губам. Губы Лэнса оказались мягкими, а вовсе не жесткими и требовательными, как он сам на работе. Мягкими и нежными, я млел, прижимая его к себе в поцелуе. Пухлыми, чувственными, я сминал их своими. Тонул под гул собственной крови в ушах, ощущая легкие касания его языка. Пьянел до головокруженья, и, оторвавшись вдохнуть, стоял во взаимных объятьях, покачиваясь. Он шагнул вперед, притискивая меня к стене, с лукавой улыбкой уперся руками по бокам от моей головы. Он оказался чуть выше, но я не собирался проигрывать. Неожиданно для него нырнул вниз, стек по торсу, мимолетно прижавшись губами к паху сквозь одежду. Выпрямился уже у него за спиной, сам вжал его в стену. Желанный мужчина потянулся назад, огладил меня по бедру и затылку. Выгнулся, откинув голову мне на плечо, с такой охотой. Не переставал улыбаться, притираясь. Его талия в моих руках была по-юношески тонкая, бедра узкие и подтянутые. Твердые мышцы перекатывались под тканью, пропускавшей тепло его кожи к моим пальцам. Я рванул рубашку из-за пояса, желая прикоснуться напрямую – кожа показалась поразительно горячей. Торопливо сорвал рубашку до конца – мышцы его груди напряглись под моими ладонями. Я сорвался на стон – едва слышимый, но он пришелся ему на ухо. Я выпал из реальности лишь на секунду, и моя спина вновь встретилась со стеной. Я вновь оказался под его взглядом, оказался в захвате, Лэнс мастерски использовал на мне полицейский прием. Мысль о его натренированности почему-то радовала. Я подумал, что хоть в чем-то мы похожи. Два упрямых трудоголика, пытающиеся очистить свой город. Озвучивать мысль не стал, боясь, что полицейский оскорбится сравнением. И еще потому, что он высвободил одну руку и зашарил по моему телу. Его ладонь была жадной, бесстыжей, возбуждающей до темноты в глазах и тесноты в промежности. Я извивался под ней, но не пытался вырваться, чувствовал слабость в коленях от того, каким жаром наполнился взгляд Лэнса. Когда он выпустил мои сжатые руки, те сами оплели его шею, ухватились за его плечи как за желанную точку опоры. Я прижался к нему всем телом и услышал над ухом упоенный вздох. Мы оба хотели продолжения, оба ощущали – сейчас или никогда. Я был готов на все. Лэнс первый раздел меня, содрал с плеч рубашку, спустил штаны. Ухмыльнулся моему возбуждению, довольным взглядом оценил его твердость. Обдал близким дыханием, вызвав болезненную пульсацию. Отомстил за поцелуй сквозь ткань его брюк. Я привалился к столу, следя, как Лэнс спешно скидывает свою одежду посреди моего кабинета. Видя его готовность, чувствовал себя словно во сне. Мы соприкоснулись голыми телами, двинувшись друг другу навстречу. Сплелись в объятиях, жестких, полных жгучего трения и похоти. Я, не удержавшись, простонал «да», но вместо ожидаемой насмешки был вознагражден глубоким поцелуем. И после этого стонал без стеснения, будто плотина во мне прорвалась. Без стеснения уселся на свой стол директора, развел ноги, которые Квентин ловко помог выпутать из спущенных штанин. Я обнял его, прильнувшего ко мне, уложившего, накрывшего собой сверху. И почувствовал теплые пальцы у входа. Это было так хорошо, так до замирания сердца приятно. Интимные прикосновения были умелыми и аккуратными. Пухлые губы начали спускаться по моей груди, с явным удовольствием. Обдавая кожу придыханиями, покрывали поцелуями все ниже, я выгибался от предвкушения. От приятной щекотки его щетиной. От чувства желанности тем человеком, которого желал сам. Лэнс уверенно забрал в рот, обнял тесной гортанью, заскользил языком. Я не мог оторвать глаз от этой картины, от его наконец-то потеплевшего взгляда. Веселого, полного наслаждения и жажды. Я готов был сорваться в оргазм от одних его оральных ласк и мягких пальцев внутри, когда он неожиданно оторвался. Выпрямился надо мной и вытащил пальцы. Кажется, я пробормотал «о боже», понимая, что будет дальше. Не разрывая зрительный контакт, Квентин облизал свою ладонь и размазал слюну по члену. Это было так неожиданно от него, так вульгарно, что я содрогнулся всем телом от возбуждения. Он крепче перехватил мои бедра и насадил меня на себя. Медленно натянул, по своей слюне, через сопротивление тугой плоти. Было садняще больно и нестерпимо сладко. Ни с чем не сравнимо. Как давно мне не было так хорошо, уже и не помню. Как давно я не позволял себе глубоких переживаний, душил их в себе. Сейчас всем естеством стремился к другому человеку, безрассудочно, бездумно. От его толчков внутри жгло и затопляло удовольствием. Дубовый стол тихо скрипел под нами, я вцеплялся в его край до сведенных пальцев, пытаясь не кончить раньше времени. Раскрывал рот в беззвучных криках, не мог больше выносить и одновременно не хотел завершения. Шептал одними губами его имя, сквозь слипшиеся влагой ресницы видел его лицо. Сведенные брови, приоткрытый в тяжелых вздохах рот. Напрягшиеся плечи, пальцы, сминавшие мои бедра до синяков. Резкие движения тазом, движения в меня, неподконтрольные, неостановимые. От страсти его смуглая кожа покрылась испариной, подчеркивавшей блеском каждый мускул, подчеркивавшей мою бледность, нашу отличность. Его шея выгибалась, когда он тянулся ко мне, когда как конь терся головой о мою голень на своем плече. Обнимал мои ноги, задирал их выше и продолжал толкаться, срываясь на хриплые стоны, еще и еще, изводяще, выматывающе. Когда он вдруг схватился за мой член и стиснул его, я с протяжным стоном выплеснулся и изливался долго, орошая свой живот. Оглох и ослеп от экстаза, забыл, как дышать, от избытка ощущений мелко забился. Смутно чувствовал в своем сжавшемся нутре дрожь и горячую вязкость, которую вгоняют, впрыскивают глубже. Это почему-то заставляло меня улыбаться, до хруста выгибаясь на столе. Со стоном отделившись, Квентин раскрыл помутневшие глаза и заметил на своем опадающем члене кровь. Совсем немного, но это его потрясло. Он назвал меня по имени, Оливер, хотя раньше звал только мистером Куином. Попросил прощения, я прервал его, честно сказал, что мне было хорошо. В ответ он просто пообещал, что в следующий раз будет еще лучше. Сдержанно провел рукой по моей щеке и улегся на спину рядом. Но, как и я, не мог перестать улыбаться. Краем глаза разглядывая его улыбку, чувствуя ее кожей, душой, я твердо решил, что Стрела должен прекратить убивать. Чтобы однажды заслужить уважение этого человека. Чтобы смочь до конца ему открыться. Признаться. Может, даже быть вместе…