my memory.

«... — Минхен, давай быстрее! Донхек смеется заразительно, раскидывает руки самолетиком, болтая длинными рукавами чужого свитера, и вбегает по дорожке на холм. Пух от тополей путается в красных волосах, редкие бабочки в страхе вылетают из травы, боясь попасть под ноги неугомонному мальчишке. Донхек кружится, зажмурившись и поднимая лицо к солнцу. Утренние лучи пробегают по загорелой коже, падают на плечи, на которых болтается непомерная одежда. Минхен едва успевает за ним. На спине тащит два рюкзака — свой и чужой, тяжело дышит и сдувает со лба мокрые пряди. Но Донхек улыбается — это главное. ...» Минхен кладет в карман красный браслет из лент. «... Донхек недовольно шипит и дергается, когда Минхен льет ему перекись на колено и клеит детский пластырь — у Хека других нет. — Я же говорил не брать мой скейт.— смотрит снизу вверх исподлобья, но больше заботливо, чем осуждающе, и гладит пальцами пострадавшую конечность. Донхек дует губы. — Я тоже хочу быть крутым. — Ну, ты и так покрутился. Минхен хихикает и уворачивается от пинка младшего, а после хватает стопы в белых носочках, тянет на себя и целует поверх пластыря. — Так не больно? — Дурак...» Думает, и достает небольшую коробку. «... — Смотри, смотри, там лебедята! Донхек прыгает на одном месте и тычет пальцем в гладкую поверхность маленького озера, а другой рукой бьет Минхена по плечу — "да посмотри же ты!", "да вижу я!". Хек убегает на пару минут и возвращается с увесистой булкой хлеба, тут же ломая ее на маленькие кусочки. На немой вопрос Минхена бурчит что-то про бабулю на лавочке, которая кормила голубей. Старший хлопает глазами, глупо смотря на Донхека, а после заливается громким смехом, облокачиваясь на перила моста. Но все же забирает у Донхека половину буханки, кидая крошки белым комочкам внизу. ...» Помимо браслета, в нее отправляются блокнот, диснеевские пластыри, любимые сосательные конфеты младшего и тетрадь с нотами — песня, которую так любит Донхек. «… С очередным раскатом грома Донхек испуганно прижимается к старшему, пряча голову на его груди. «Мстителей» уже давно никто не смотрит, экран порой рябит из-за потери связи, отражая черно-белые полосы вместо цветных супергероев. — Ну, чего ты, как маленький? — Минхен тихо шепчет на ухо, обнимая младшего за талию. Пальцы зарываются в мягкие бордовые волосы, гладят по затылку, стараясь успокоить. — Я грозы боюсь. Донхек даже не пытается казаться мужественным, как обычно, в этот момент. Мнет и цепляется за футболку старшего, тяжело выдыхает в район ключиц. Минхен запрокидывает голову, откидывая ее на спинку дивана, и без интереса смотрит в экран. Мысли, на самом деле, далеко от фильма. Гораздо ближе — к сидящему на его коленях младшему, ищущим спасение от «страшных бум-бум» в чужих руках. …» Темный комочек тявкает у ног, привлекая к себе внимание. Минхен тяжело выдавливает улыбку, опускаясь и поднимая его на руки. Щенок спрыгивает с них в рюкзак на столе. Парень не спешит его вынимать оттуда. Их нужно познакомить. «… Донхек тянет его на крышу посреди учебного дня. Только хихикает на возмущенное «дурак, нас же увидят и потом отругают», сетуя на чересчур ответственного Минхена. Младший сбрасывает портфель прямо на бетонный пол, жмурясь от яркого солнца, что нагревает крышу. Минхен осторожно заходит следом, оглядываясь. Они болтают ногами, сидя на краю, уже около получаса с начала занятий, когда Донхек неуверенно кладет ладонь на чужое колено. Старший поворачивает голову: лицо Хека в паре миллиметров от его собственного, глаза закрыты, брови напряженно сведены. Минхен расплывается в улыбке, откровенно любуясь. Нежным взглядом обводит мальчишеские черты лица, останавливаясь на сжатых губах. И прежде, чем Донхек решает отстраниться, потому что время возможного ответа старшего истекло, Минхен поддается вперед, накрывает ладонь на колене своей, и целует. …» На улице ветер — скоро осень. Минхен зябко дрожит, но не пытается укутаться сильнее и согреться. Мало осознает, что вокруг него. Ноги сами ведут. «… Донхек смущенно прячет глаза, когда Минхен надевает красный свитер — его подарок на Рождество. А после тянется к чужому запястью и завязывает на нем красную фенечку. Шепчет «я сам сделал», и показывает свою руку с точно такой же. Минхен с нежностью смотрит на младшего и просит закрыть глаза. Донхек чувствует, как минхеновы пальцы сжимают его, а после ощущает холодный металл на коже. Не выдерживает и открывает. Безымянный палец обвивает тонкое кольцо, переливающееся в свете гирлянд. Донхек смотрит на него долго, не может понять, а когда доходит — бросается к Минхену на шею. Старший смеется тихо, прижимая к себе дрожащего от слез младшего, и чуть отстраняет, стирая соленую влагу с щечек. Улыбается счастливо, наблюдая за красными ушами и носом младшего, который тот усердно вытирает. И целует. …» Он находит Донхека сразу, хотя другим было бы сложно ориентироваться среди такого количества камней. За полгода Минхен заучил дорогу. «…— Мы счастливы и свободны! Донхек смеется, стоя на сиденье и наполовину высунувшись из машины. Ветер треплет уже отросшие пряди, пыль летит в глаза, но для младшего сейчас не существует ничего, кроме ночи, огней и друзей. Джено вторит ему, вдавливает педаль газа в пол. Они несутся по освещенной фонарями дороге, пугая скоростью редких прохожих. Джемин высовывается вперед и по-детски жмет на «гуделку», крича что-то нецензурное в ответ орущим на них мужиков. Марк ловит ветер ладонью, высунув ее из окна. Смех, Счастье, Свобода. Грузовик из ниоткуда. Скрежет тормозов. Крики прохожих. Удар.» — Привет, малыш. Минхен опускается на колени перед холмиком земли, не обращая внимания на пачкающиеся джинсы. Земля холодеет вместе с погодой, покрывается изморозью. Людей почти нет, время уже позднее. Где-то запевает поздняя птица. — Не холодно тебе? — кладет ладонь на почву. — Осень наступает. Ребята разъехались. Джемин тоже собирался, но Джено все еще не может самостоятельно ходить, поэтому остался с ним. В ответ — шелест деревьев и крики скворцов, и снова тишина. Минхен улыбается. Донхек всегда шумел, не мог усидеть на месте. И тихо никогда не было. — Я кое-что принес. — Минхен вытирает глаза и ставит открытую коробку на подъем. Природа снова шумит в ответ. Внезапный ветер хватается за страницы лежащего наверху блокнота и листает их. — Я нашел его недавно, — Минхен видит на страницах себя, в профиль, в полный рост, без одежды. И Донхека, которого он держит за руку.— Ты так любил рисовать, а я и не знал. Ветер листает дальше. На рисунках иногда проскальзывают лица Джемина и Джено и смешные подписи к ним, но в основном — только Минхен. Минхен за учебой, Минхен с гитарой, Минхен в очках. Вокруг — маленькие сердечки и звездочки, слова из песен. so whenever you ask me again how I feel please remember my answer is you — Тут твои любимые леденцы и пластыри, — Минхен смеется и добавляет тихо. — Вдруг у ангелов не найдется. Там не нужны пластыри. Там никто не падает и не ударяется. Там Донхеку уже не больно. — Ты не надел ее тогда, — дрожащие пальцы достают фенечку из коробки. Ветер почти вырывает ее из рук, но Минхен держит крепко. Кладет под памятник и присыпает землей. Она должна остаться с Донхеком. У Минхена осталась своя. Из рюкзака доносится недовольное тявканье. Парень спускает его с плеч, и темный комочек выкатывается из кармана, пристраиваясь у колен хозяина. — У Джено Хлоя ощенилась, — Минхен давит в горле рыдания, гладя щенка по голове и приминая его ушки. — Я взял одного. Познакомься, малыш. Это Донхек. Маленький Донхек нюхает землю под ним, ведет носом к памятнику. Утыкается в камень и грустно скулит. Минхен поднимает голову, не замечая, как потоки слез скатываются по щекам и разбиваются о холодную землю. Пальцы сжимают блокнот с рисунками, не нарочно сминая страницы. Сгущаются тучи, и крохотные капли дождя падают на лицо, мешаясь со слезами. Донхек никогда не любил дождь. А грозы боялся. Маленький Донхек тоже не любит, коротко тявкает и забивается под куртку Минхена. Тот поправляет ее отстраненно. Редко проходящие люди странно косятся на худого парня, что стоит на коленях. Минхен этого не знает. Не существует ничего, стоящего внимания. Больше — ничего. Ветер треплет фенечку на тонком запястье, листву уже желтеющих деревьев. Все засыпает, погружается в сон. Умирает. Вместе с природой умирает Минхен. Ливень, намокшая куртка, тщетно гавкающий щенок. Заледеневшие пальцы и бессильный шепот в небо. «Я так скучаю, Донхек.»