What can happen in just 15 minutes?

***

По приезду в общежитие после долгой утомительной тренировки Ренджун, Джемин и Джено тут же убегают в магазин, а Чэнлэ вместе с Джисоном под боком мирно сопит в две дырки, лежа в своей мягкой постели. Марк и Хэчан также завалились на теплую просторную кровать в их общей комнате. И казалось, все как обычно. Они, как всегда, лежат вместе, пребывая в гробовой тишине и наслаждаясь долгожданным отдыхом после тяжелого дня. Дыхание парней ровное, пульс тоже в норме, а сердце не отстукивает так бешено, как когда танцуешь без остановки. Оба обессиленные и уставшие находятся совсем близко, отчетливо слыша свои дыхания и ощущая малейшие вздрагивания тел, но сегодня Марк впервые чувствует себя неловко и толком не знает причину. Он притворяется спящим, но сон не идет… Отвернувшись к стене, он слышит какое-то копошение сзади и невольно поворачивается на звук, глядя, как младший что-то печатает в телефоне. — Марк… — тихо проговаривает Донхёк и вдруг откидывает мобильник в сторону, поднимая взгляд на друга. — Да? — переспрашивает тот, внимательно глядя младшему в глаза. — А ты… Умеешь целоваться? — тихо спрашивает парень, смущённо опуская взгляд и чуть прикусывая губу, постепенно щеками рдея. Столь внезапный вопрос, откровенно говоря, ввел Минхёна в ступор. Он вмиг округлил глаза, но потом также быстро успокоился и чуть призадумался. «Ответить — да? Но… я не хочу ему признаваться, что еще в средней школе целовался с девчонкой и мне совсем не понравилось… Ответить — нет? Но тогда это будет ложью, да и звучит как-то постыдно… Стоп. А зачем он вообще задает этот вопрос?» Нахмурив брови Ли сидел недвижимо и смотрел в одну точку, пока Хэчан спокойно сидел, дожидаясь ответа. — Только скажи честно, — говорит младший и чуть улыбается своей чертовски очаровательной улыбкой, от которой у Марка порой спирает дыхание, и он совсем не знает от чего это зависит. — Я… Нет, я не целовался… — тихо отвечает он и быстро взгляд отводит, боясь посмотреть другу даже в глаза. Он не понимает, почему сказал нет, и от собственной лжи становится как-то стыдно и дурно. И по какой-то причине говорить на эту тему вдруг становится неловко. Может все потому что он не раз представлял, как тонкие столь изящные пальцы Донхёка нежно прикасаются к его разгорячённой коже, как широкие хрупкие ладони оглаживают его тело, забираясь под ситцевую, тонкую футболку. Как горячее дыхание ощущается в области собственных губ, как он чувствует, касается, тонет в желаниях, словно в вязком болоте. И как чужой скользкий язык ловко проникает в рот, доводя до полного исступления и дикого возбуждения. У старшего от подобных мыслей колени подгибаются, и внутри взрываются множество атомных бомб, превращая его маленькую Вселенную во что-то невообразимо яркое. Его бьёт легкая дрожь и он тонет в собственных многочисленных ощущениях и разрушительных эмоциях, которые он не должен испытывать. Но все же последние полгода он с особой нежностью и сладостным упоением смотрел на своего тонсэна, любовался им, его очаровательной и самой милой улыбкой на свете, от которой просто невозможно оторвать взгляд — он просто обожает ее. До холода по спине, до жара во внутренностях, до бурления в крови. Сейчас он просто пребывает в оцепенении, продолжает смотреть лишь в одну точку, не зная, как продолжать этот чёртов разговор и даже не представляет какие странные, смущающие вещи будет и дальше говорить Хэчан. — Странно… Мне казалось, что ты не такой невинный… — тихо бурчит Донхёк, почесывая затылок. — Чего-о? — удивлённо вскидывает брови старший, — и почему ты сделал такие выводы? — Да просто Джехён сказал, что у тебя есть опыт в этом, вот я и… — Что? Джехён? — перебивает его Марк и ещё больше удивляется. «Вот же засранец, кто его просил говорить...» — Да, — спокойно отвечает Донхёк и продолжает уверенно смотреть на друга, чьё волнение сейчас просто невозможно не заметить. Младший находит это крайне милым и тихо хихикает, прикрывая рот ладошкой, ведь глаза Марка так забавно метаются из стороны в сторону, что невозможно никак не отреагировать. — Жаль, что ты не умеешь… — вздыхает Ли и губки немного надувает, отчего выглядит милее чем обычно. — Что? Это ещё почему? — непонимающе спрашивает Минхён и немного настораживается. — Я думал, что ты меня научишь, — слышится тихо в ответ, Марк моментально поднимает свой взгляд и в этот момент может поклясться, что в глазах Хэчана лишь на долю секунды промелькнула искра. С пониманием данной фразы приходит и недоумение, отчего Минхёна не на шутку передёргивает и, кажется, каждый волос шевелится на его пушистом затылке. Чего-чего, а вот этого он услышать никак не ожидал. Он сидит и тупо молчит, не зная, что говорить, чтобы это не выглядело крайне глупо или смешно. Но Марк не будет Марком, если не усугубит ситуацию ещё больше. — Ну… Можем научиться вместе, — вдруг выпаливает он и в ужасе округляет глаза, потому что все-таки сказал то, что не хотел говорить. Донхёк сидит немного в шоке и, кажется, он такого вовсе не ожидал, как и сам Минхён, что сейчас прикрывает свой рот ладошкой. Оба смотрят друг на друга огромными глазами, вот только спустя минуту Хэчан расплывается в довольной ухмылке, а старший, невольно краснея до кончиков ушей, закрывает лицо рукой и быстро отворачивается. «Чёрт, ну зачем я это сказал. Язык мой — враг мой». Марк сидит недвижимо, боясь и шелохнуться; его сердце бьется учащённо, в сто крат быстрее, разряды тока пуская по всему телу и заставляя дрогнуть каждую его частичку, когда к нему вдруг придвигаются ближе, отчего по всему помещению разносится внезапный громкий скрип кровати. Старший немного дёргается от резкого шума и резко вдыхает разгорячённый, наэлектризованный самим желанием воздух. Желанием испытать что-то новое, нечто запретное, но такое манящее. Дыхание Минхена становится более рваным, когда он явно ощущает какие-то движения на стороне, ему кажется, он даже слышит каждый гулкий стук собственного сердца, оно так громко и отчаянно бьется, словно напольные часы в ночной тишине. Старший начинает нервничать и старается отодвинуться чуть дальше, только вот дальше уже некуда. Весьма глупо и смешно, но Минхён чувствует себя зверьком, загнанным в угол, потому что Донхёк сегодня какой-то сам не свой, говорит такие странные вещи и вытворяет не пойми что, да ещё и смотрит так хищно и дико, что внизу начинает немного тянуть. Минхён чувствует покалывания где-то внутри, и самые кончики его пальцев начинают неметь, на затылке вздымаются волосы, когда Хэчан шумно выдыхает где-то в области его шеи, становится нестерпимо жарко. Он ощущает, как где-то глубоко внизу завязывается тугой комок, старший крепко сжимает простыню своими потными ладонями и все-таки неуверенно поднимает свой взгляд. Донхёк лишь приторно-сладко улыбается и смотрит на него искрящимися пленительными глазами, в которых, кажется, пляшет сам Сатана. Минхён чувствует, как его тело постепенно напрягается, мышцы натягиваются как гитарная струна, его вены наливаются свинцом. И сладостное предвкушение волной вниз прокатывается по спине, движения становятся невероятно нежными, мягкими, плавными, расширяются его чернильные зрачки, и даже сердце бьётся куда более яростно, чем обычно. Хотя яростнее, кажется, уже некуда. Он слышит каждый томный вздох, чувствует каждую вибрацию, каждое нежное и столь щекочущее кожу касание, что гулким эхом отдаётся внутри. Хрупкие тонкие пальцы ведут по его пояснице, пересчитывая каждый позвонок и вырисовывая причудливые узоры на теле. Рука поднимается к шее, оглаживает плечи, нежно мажет по груди и чуть надавливает, заставляя Марка окончательно упасть назад. Будоражащий запах младшего растекается по венам, заполняет лёгкие до самых краев, что дышать становится невероятно трудно. Все его внутренности, его разум, его душа, его тело буквально раздираются безмолвными криками, когда Хэчан, улыбаясь так хищно, бессовестно седлает его бёдра, прерывая все пути к отступлению. Внутри Марка вопит сирена, давая понять, что безопасность нарушена. Что произошла какая-то поломка. Сбой системы. Он туманным взглядом очерчивает алые волосы, что утопают в солнечных лучах закатного солнца. Он видит эту самую чёртову улыбку, что действует словно наркотик и заставляет хотеть большего, яро ощущает совершенно невесомые прикосновения чужих нежных пальцев, которые пробираются под майку и медленно массируют его худые бока. Минхён не успевает как-то среагировать, как лицо Донхёка оказывается запредельно близко. Ближе, чем когда-либо. Он давится воздухом, пропитанным ароматом чужого тела, и судорожно прикрывает дрожащие ресницы. Коснувшись пальцами подбородка, Хэчан приподнимает лицо старшего и тягуче медленно, практически невесомо касается его губ, нежно мажет по ним своими, сминает сначала неумело и по-детски неуверенно, самым кончиком языка он проводится по чуть припухлым губам и шумно выдыхает, опаляя лицо Марка горячим дыханием. Старший конкретно так залипает на это, сводящее его с ума, создание. Это его погибель, его наваждение. Шквальной волной вдруг накрывает осознание того, что ему уже не выбраться из этого омута. Да он и не хочет. — Ты и правда не умеешь целоваться. — хриплый голос Минхёна разрывает тишину, в такой обстановке, на первый взгляд, обычные слова звучат более сексуально. Старший сидит и улыбается краешком губ, пока рот Донхёка заполняется вязкой слюной, все его внутренности переворачиваются вверх дном, крепкой хваткой перекрывая дыхание, и заставляют по-чёрному залипнуть на своём хёне, ощущая, как ничем не скованный член начинает наливаться. Пристальный жаждущий взгляд, в котором заметно умопомрачительное безрассудство, некая взбалмошность и игривость, от которых возбуждение лишь накатывает с новой силой. Хэчан покрывается мурашками, чувствуя прикосновения холодных пальцев к лицу, они нежно ведут по щеке, плавно спускаясь к линии подбородка, очерчивают шею и резко сжимают его волосы на затылке. Властная чужая рука надавливает сзади, заставляет Хёка снова придвинуться ближе. — Открой ротик, Донхёк-а. — раздается томный шепот у уха, горячее дыхание снова опаляет кожу. Хэчан невольно сжимает чужую футболку и, сидя на чужих бёдрах, дрожа всем телом, послушно повинуется старшему. Марк смотрит на эту неповторимую картину и медленно сходит с ума: младший смотрит нечётким затуманенным взглядом, его алые волосы взъерошены и немного взмокли, рот приоткрыт, дыхание прерывистое и частое, он выглядит так вызывающе в этой чёртовой футболке на два размера больше, что спадает на один бок, оголяя острое плечико и выпирающие ключицы… Кажется, Минхёна откровенно ведет от такой близости, и он окончательно сокращает между ними расстояние, впиваясь в вишневые мягкие губы по-взрослому, жарко, мокро. Внутри Хёка вспыхивает пожар, его захватывает вихрь ощущений, приятное сладостное чувство расползается по всему телу. Чужой скользкий язык ныряет в его рот, выбивая из парня тихие стоны. Младший пальцами впивается в чужие широкие плечи и полностью передаёт себя в руки Марка. Он шумно выдыхает через нос. Тает, как розовая сахарная вата во рту, когда старший жмётся ближе, все больше зарываясь пальцами в его красные волосы, толкаясь языком глубже. Сердце набирает сумасшедший оборот. Ритм оглушающей волной приливает к голове. Донхёка трясёт и, кажется, голова начинает кружиться, он руками обвивает шею Марка и сдерживает громкий гортанный стон. Чужой язык проходится по идеально ровному ряду зубов, неторопливо оглаживает небо, заставляя до покраснения впиться пальцами в чужие руки, что держат его крепко. По комнате разносятся громкие, пошлые звуки причмокивания. Хэчану конкретно сносит крышу от такого смелого и пылкого Минхёна, который целует так страстно, до жути приятно и одновременно нежно, столь мягко, что колени сводит судорогой. И, наконец, отстранившись, Минхён плохо что соображает, и понимание произошедшего приходит постепенно, а затем и вовсе внезапно бьёт его по сознанию. Он вмиг подрывается и пулей вылетает из комнаты, бежит по коридору, рвано дыша, и скрывается в уборной. Вбежав в ванную комнату и громко захлопнув за собой двери, он медленно сползает вниз по стене. Марк стыдливо закрывает руками лицо и краснеет до самых кончиков ушей. У него колом стоит, что хоть гвозди забивай. Это до жути пугает, но, кажется, даже ещё больше заводит. «Я поцеловался с Хэчаном… Все-таки поцеловался…» — всё что крутится в голове, пока Минхён отчетливо слышит биение собственного сердца. «Поцеловался. С Хэчаном.» — Блять. — Минхён тихо матерится и все еще не может поверить, что ровно минуту назад был готов разложить младшего прямо там, в их комнате, даже несмотря на то, что за стеной спали другие мемберы. Он не знает, где успел проебаться в этой жизни, чтобы его начало так конкретно вести от Донхёка и его внезапных, бьющих как молот действий. Но одно парень осознает точно — он в полной жопе, потому что теперь Хэчан так просто не отвяжется, и если уж он начал эту опасную игру, то обязательно доведёт её до конца. Да и Марк соврет, если скажет, что не хочет в нее играть, ведь он все-таки показал ему, что такое "взрослый" поцелуй. С этого момента, кажется, их отношения больше не будут прежними, а скорее всего даже перейдут на новый уровень, потому что не только Донхёк в последнее время ведёт себя так странно, что частенько выкидывает что-то сумасшедшее и неадекватное. Наверное, всему виной гормоны и отсутствие личной жизни, но от осознания этого факта час от часу не легче. Да и недостаток дрочки в жизни Марка тоже даёт о себе знать. Он пальцами одной руки зарывается в собственные карамельные прядки и, до крови прикусывая губу, заползает другой ладонью под кромку боксеров. Дрочит быстро и размашисто, впервые так ярко фантазируя и думая о том, как же, наверное, классно может стонать Хэчан. Открывая рот в немом стоне, он кончает себе в руку, дышит часто, поправляет чёлку, прилипающую ко лбу, и немного вздрагивает, слыша чужие шаги за дверью. — А где Марк? — неподалеку раздаётся голос Ренджуна. — Не знаю, убежал куда-то. В туалет, наверное… — наверняка, с явной саркастической ухмылкой произносит Донхёк, и в этот момент Минхён материт всех и вся. Потому что Хэчан ангел и демон в одном лице. И это, мать вашу, совсем против правил.