Фатализм

      Письмо пришло неожиданно.              Вечеринка была в самом разгаре. Подарки, которые друзья принесли Свете, огромной кучей валялись около дивана, а сами ребята танцевали и пили на импровизированном танцполе: из гостиной вытащили всю мебель, кроме нового дивана, который отодвинули в угол. На нём должны были сидеть, но все почему-то предпочитали пол или подоконники. Один парень, споткнувшись, пролил на светлую кожу сок, но окружающие сделали вид, что не заметили, и аккуратно прикрыли пятно подушкой. Хозяйка просила ничего не испортить.              Света весело кружилась по комнате в обнимку с одноклассником, который, видимо, уже давно сох по ней. Он не отрывал от неё взгляда, улыбался и неловко шутил. Раздался звук дверного звонка, Света тряхнула влажными от пота волосами, пригладила платье и пошла встречать нового гостя.              Мужчина ей сразу не понравился: высокий, хмурый и губы поджаты. Его костюм сидел просто безупречно, но это отталкивало, а не вызывало восхищение. Он протянул девушке руку.              — Здравствуйте. Вы хозяйка квартиры?              Света кивнула и неуверенно ответила на рукопожатие.              — Вам письмо.              Девушка нахмурилась, принимая тонкий белый конверт.              — От кого оно? — спросила Света, распечатывая бумагу. Мужчина положил свою руку поверх её и слегка покачал головой.              — Не стоит открывать его сейчас. Вы же не хотите испортить вечеринку?              Девушка нахмурилась, крутя письмо в руках. Понимание пронзило её, стоило увидеть маленький значок в нижнем углу конверта, и Света застыла. Оповещение ещё никогда не приходило так быстро.              — Надеюсь, что Вас там не ожидают плохие новости, — девушка кивнула, испуганно сглотнув слюну. — Если же нет, то сочувствую.                     Мужчина слегка поклонился, надел шляпу и перчатки и, не добавив ни слова, медленно пошёл по лестнице.              Света несколько секунд стояла в дверях, потерянно смотря в след. Она очнулась, медленно закрыла дверь. Руки тряслись. Девушка открыла шкаф, спрятала письмо подальше и выдохнула. Придётся терпеть до завтрашнего вечера, чтобы открыть конверт, ибо раньше праздник вряд ли закончится. Света слегка хлопнула себя вспотевшими ладошками по щекам, натянула улыбку и ворвалась обратно к гостям.              День рождения был безоговорочно испорчен. Всё шло по плану, друзья веселились, но Света держалась из последних сил, молясь, чтобы она поскорее осталась в квартире одна. И какого-то чёрта этот грёбанный влюблённый идиот никак не хотел уходить. Его неумелые комплименты уже не просто надоедали, но раздражали до такой степени, что Света с трудом сдерживалась, чтобы не начать кричать и грубить. Приложив немалые усилия, девушка спровадила парня, пообещав ему свидание, и закрыла дверь.              Она стояла, прижавшись спиной к холодной стене, и смотрела на заветный шкаф.              — Нет, сначала нужно убраться.              Света медленно ходила по гостиной, лениво подбирая разбросанные банки, бутылки и обёртки. Большой чёрный пакет казался тяжёлым, волочился по полу и противно шуршал. Наконец весь мусор был собран, но осталась ещё ванная, в которую девушка просто боялась заходить. Она ещё ночью слышала, как кого-то рвало. И наверняка мимо унитаза. Света резким движением дёрнула ручку и зашла. Любимый мягкий и тёплый коврик был безнадёжно испорчен, душ валялся в ванне, которая была почти до краёв заполнена водой (девушка поверила в Бога, когда больше ничего в ней не обнаружила), а унитаз… Ну что же, могло быть и хуже.              Света пошатнулась, хватаясь за раскалывающуюся от неожиданной боли голову, и уткнулась плечом в косяк двери, высматривая в темноте коридора шкаф. Девушка зажмурилась, кусая губы, выскочила из комнаты, подбежала к шкафу и достала конверт. Она распахнула его, слегка порвав сам лист, и забегала глазами по строчкам. Шрифт был отвратительно чётким, а бумага просто тошнотворно приятной.              Наконец она прочитала. Не до конца, не успела. Её взгляд зацепился за дату, которая была будто выжжена на листке. Коричнево-рыжие цифры плыли, не желая складываться. Света закрыла глаза и облизнула засохшие губы.              «Медленно. Сначала год, потом месяц и день».              Две тысячи сорок пятый год.              — Блять… — дрожащим голосом прошептала девушка.              Февраль.              — Блять… — уже громче, еле сдерживая слёзы.              Десятое.              Света неверяще закачала головой, с силой сжимая в руках письмо. Она случайно проткнула его ногтем. И заорала. Надрывая глотку, она кричала, вцепившись руками в волосы. Девушка согнулась пополам, схватившись за живот, и сжала кулаки. Ногти больно впились в кожу, оставляя следы. Она орала, пока не начала хрипеть, и даже тогда не остановилась: широкими шагами прошла в убранную гостиную, разъярённо перевернула маленький кофейный столик, с которого на пол полетели телефон и кружка. Затем резко сорвала маленький календарь, который висел на стене. Схватила с дивана подушки и со всей силы швырнула в противоположную стену, снося все маленькие сувениры, что стояли на полке. Тушь разводами расплылась вокруг глаз, помада от неаккуратного движения руки кровавым следом рассекла подбородок. Девушка вцепилась руками в спинку дивана и рухнула на колени. Она уже не могла орать, только рыдать, безмолвно раскрыв рот.              На порванном и помятом календаре, который валялся на полу, была выделена сегодняшняя дата — седьмое февраля две тысячи сорок пятого года. Света должна была умереть через два дня.                     Каждый человек получал письмо с датой смерти в год своего совершеннолетия. Кто-то уже через несколько дней, кто-то за пять минут до конца задувания свечек уже в преддверии нового праздника, но всегда в одном возрасте. Что делать с этим письмом каждый решал по-своему: одни тут же вскрывали, другие выкидывали, сжигали, смывали в унитаз, некоторые годами тянули открытие, будто играясь с судьбой. Пока что ещё никого прибытие белоснежного конверта не радовало, в независимости от того, какая дата там была написана.              И как быть человеку, которому письмо завещало умереть через два дня? Смерти невозможно избежать, чтобы ты ни попытался сделать. Она настигнет тебя везде: в абсолютно пустой комнате, в горах и пещерах, в море, на улице. И Света была растеряна — все её планы на долгую, хотя возможно и не очень счастливую жизнь, сгорели и пеплом рассыпались по земле. Девушке оставалось сидеть и ждать, когда судный час грядёт.              Самым трудным было, наверное, сообщить друзьям и родителям. Ещё вчера ты отмечал день рождения с лучшей подругой, а затем она сообщает, что её послезавтра не будет в живых. И даже не знаешь, что ответить на подобное известие. Сочувствие абсолютно неуместно. В мире, где ты за руку идёшь со Смертью по длинной тропе жизни, у всех людей появляется очень неожиданный друг — сама Смерть. Лишь она всегда находится близко, но не настолько, чтобы убить тебя раньше срока. Она медленно поджидает, крутится вокруг тебя, порой слегка касаясь руки или пряди волос, когда ты перебегаешь дорогу в неположенном месте, обнимает, когда ты стоишь на крыше многоэтажки, разбитая и сломанная, но никогда не подталкивает вперёд, не ускоряет. Просто рядом всегда что-то есть, и ты это чувствуешь.              Но Свету будто пнули. Самым наглым и бесцеремонным образом её крепко схватили за запястье и заставили бежать. Бежать туда, куда она совершенно не хотела, хотя и знала, что никогда, наверное, не будет готова умереть. Даже зная точную дату своей смерти, невозможно не притащить к концу дороги огромный мешок, полный невыполненных обещаний, сожалений и отчаяния.              Однако похороны сами себя не организуют. Нынче весь процесс выглядит очень смешно и нелепо. Человек приходит в похоронное бюро, предоставляет письмо с датой смерти, и контора обязуется всё организовать в срок. Ты сидишь дома, занимаешь своими делами, а на почту приходят письма, в которых ты уточняешь отдельные моменты, вроде того, какого цвета ты хочешь гроб или кого стоит пригласить. Будто переезд организовываешь, но в другой мир.              Света сидела в маленькой комнатке, заваленной всевозможными конвертами и документами, и пристыжённо смотрела на мужчину, который внимательно читал её письмо. Он взял в руки уже изрядно помятую бумагу, как истинный профессионал сразу же уцепился глазами за дату и замер. Его жилистые, сухие руки не двигались, усталые, слегка затуманенные глаза медленно закрывались и открывались вновь. Наконец он снял очки в чёрной оправе, помассировал переносицу, провёл рукой по тёмным волосам, которые полосами пересекались сединой, и откинулся на кресле.              — Тяжёлый случай, сложно успеть всё подготовить.              Света слегка кивнула и спрятала лицо в ладонях, поставив локти на колени.              — Ну-ну, не стоит, мы сделаем всё, что в наших силах. Вы должны уйти красиво.              Девушка выпрямилась и с непониманием посмотрела на мужчину.              — В Вашем возрасте иначе нельзя. Похороны молодых самые роскошные. Сила, которая не успела проявиться, хлещет бурным потоком в день, когда вас медленно погружают в землю. Не может же она просто так исчезнуть. И думай, чего тут больше: физики или философии.              Света затрясла головой, зубами прикусывая кулак, чтобы не закричать. Она знала, что без хладнокровия мужчина не смог бы выполнять свою работу. Но девушка и понятия не имела, что после каждого письма, похожего на её собственное, работник не спал всю ночь, в одной руке держа стакан с алкоголем покрепче, а другой заполняя бумаги. Даже спустя двадцать лет ты не привыкнешь к тому, что некоторые уходят слишком рано.              Юрий, имя которого девушка наконец смогла разглядеть на потускневшем бейджике, налил в стакан кальвадос и протянул Свете. Мужчина заполнил второй стакан, снова занял своё место за столом, и они начали обсуждение.              Никогда прежде Света не смотрела так часто на часы. Минуты исчезали пугающе быстро. Они не собирались замедляться из-за какой-то девчонки, которая ещё не успела испить даже половину бокала жизни. Полностью парализованная, не в силах даже ответить на звонок, девушка заливала своё горе. Пора уже было смириться, отбросить все мысли и прийти в себя. Осталось ведь всего тридцать шесть часов! Да и кто сказал, что смерть наступит ровно тогда, когда часы пробьют двенадцать? Может, ещё несколько часов, или хотя бы минут. Время в такие моменты неожиданно растягивается и порой кажется абсолютно бесконечным, пока в одну секунду всё не обрывается.              Света жила, но уже являлась мертвецом. Она похоронила себя, наблюдая, как её гроб медленно опускают в землю. А может её сожгут? Чёрт его знает, она не решила. А потом все пришедшие произнесут маленькие речи, возможно даже со слезами на глазах, и разойдутся. И всё. Ничего после девушки на земле не останется, она просто не успела что-то сделать. Воспоминания о ней быстро поблекнут, лицо приобретёт размытые черты, и никто не продолжит её дело. Ведь у неё этого дела ещё не было. В мыслях возводились огромные замки планов и намерений, расцветали целые поля желаний и секретов, мягко плыли по небу размышления, которыми девушка ещё не успела поделиться. Собственная Вселенная, которая с каждым днём становилась всё более цветной и большой, должна была когда-то взорваться и осколками прорваться наружу. Но теперь она медленно рушилась, оставленная без единой надежды быть когда-то обнаруженной.              Собрав все силы, девушка ходила в бюро и обратно. На остальное она просто не была способна. Вечером девятого февраля оцепенение и безразличие неожиданно исчезли, сдирая плёнку, которая затуманивала взор и разум. Пара часов, и конец. И осознание новой волной накатило на Свету, заставляя сидеть на вульгарно тёплом полу и смотреть на электронные часы. Ярко-красные цифры медленно сменялись, приближая конец.              И вот 23:59. Света замерла, задержав дыхание. Её телефон яростно пищал от приходящих на него сообщений — несколько минут назад сработала рассылка со словами «простите, что так рано». Не было ни сил, ни желания читать то, что множество людей, которые теперь стали ужасно чужими, писали в ответ. Что вообще можно написать человеку, который должен через минуту умереть?              Света не сразу поняла, что числа на часах обнулились. А затем пошли вновь. Одна минута, две, пять. Полчаса, и вот уже час ночи. Девушка всё ещё жива. Возможно, если бы она легла спать, как делают многие, то всё бы уже закончилось. Однако никто не говорил, что Смерть добра к своим подданным. Она будет ждать, ждать до последнего, до вздоха надежды, и только тогда проведёт чёрным когтём по горлу. Не волнуйся, ты успеешь почувствовать боль, никто тебя так просто отсюда не отпустит.              В три часа ночи истощённая всего за два дня девушка проковыляла на кухню. Всё тело было до предела напряжено, в любой момент может что-то случиться. Но ничего не случалось. Что же, впереди Свете предстояли ещё двадцать один час мучений. И почему на этих грёбанных конвертах никогда не пишут время?!              Было страшно даже пошевелиться. Малейший шорох заставлял вздрагивать и пугливо озираться по сторонам. Опираясь ладонью на стену, Света дёрганно ходила по квартире, будто впервые в ней очутилась: вся мебель выглядела враждебно и незнакомо. От прежнего уюта, который девушка создавала так долго, не осталось и следа. Все яркие цвета поблекли и залились металлическим блеском луны, проникающим сквозь окна. Длинная и бессонная ночь, которая изматывала и маленькими каплями высасывала жизненные силы.              Утром, после получасовой дрёмы, Света искренне удивилась, что ещё может открыть глаза и вздохнуть. Уже даже собственные органы казались чужими. Девушка поднялась с пола, морщась от боли — неудобная поза сна дала о себе знать — и закрутила головой. А что делать теперь?              Перед глазами возник образ высокой, стройной девушки с длинными, чуть ниже талии, чёрными, как смоль, волосами. Они ярко блестели в окружении мёртвенно-бледного света, а губы растянулись в широкой улыбке. Девушка кружилась на месте, слегка раскинув руки, и подол её длинного чёрного платья взлетал вверх.              Света отшатнулась назад, упираясь спиной в стену. Девушка тряхнула головой, и видение исчезло. Её магнитом потянуло в сторону входной двери, поэтому Света накинула тяжёлую мужскую куртку, которую схватила с крючка в прихожей, надела тёмные полусапожки и вышла на улицу.              Кажется, Смерть и вправду приглашала её присоединиться к танцу. Сила, ведущая за собой девушку, ничем не объяснялась, кроме Предназначения или Судьбы. Света брела по тротуару, совсем недалеко от дороги. Хоть и было только утро, но всё вокруг уже окунулось в мягкий, немного ленивый свет, а снег ярко мерцал и переливался мириадами цветов. Множество машин проезжало мимо, а люди обгоняли девушку, но ни один не выразил своё недовольство. Ощущение, будто вся нервозность и злость, которая шлейфом тянется за каждым в начале дня, испарилась, оставив после себя свежесть и пустоту. В нос нежной струёй проник запах свежеприготовленного кофе — мимо Светы прошла девушка, одетая в замшевое бежевое пальто с накинутым поверх ярко-красным клетчатым шарфом. Она двигалась, слегка покачивая бёдрами, разговаривала по телефону и улыбалась. Весь мир неожиданно приобрёл яркие цвета, будто вспышка озарила землю. Света продолжала идти и наблюдала за окружающей её жизнью, которая впервые стала такой привлекательной.              Резко появившийся мотоцикл настолько быстро влетел в стену дома, что звук дробящегося на куски металла ещё несколько секунд разлетался по воздуху. Мир замер, и лишь тёмная волна дыма и крики напоминали о его прежней жизни. Очнувшись, все забегали туда-сюда, словно муравьи, доставая телефоны из карманов — вызвать скорую, пожарных, полицию и заснять первые минуты после аварии.              Света замерла, отстранённо наблюдая за происходящим. Во время столкновения мотоциклист отлетел в сторону и несколько раз перевернулся на асфальте, оставляя за собой алую полосу. Девушка подошла ближе и её передёрнуло — человек мёртв, другой исход невозможен. Толпа, в миг окружившая тело, вытягивала головы в надежде увидеть, как грудная клетка вздымается, но Света знала, что это конец.              Так странно. Почему водитель поехал на мотоцикле, если знал, что должен сегодня умереть? Или его охватило такое же желание, которое было невозможно побороть, как у Светы? Впрочем, он мог бы и её с собой забрать — бедняжка уже боялась представить, что с ней сегодня случится.              Обогнув толпу, Света пошла дальше, даже немного довольная собой. Она-то ещё жива. Пока ей удавалось обманывать Смерть, девушка чувствовала себя где-то высоко, будто преодолела небеса и взлетела ещё выше.              Она продолжала идти, пытаясь сбежать от уготовленной участи, и ноги несли её, даже когда уже не оставалось сил. Сердце, которое начало покалывать часа два назад, теперь отчаянно вопило, отказывалось качать воздух, который был просто жизненно необходим. С каждым мгновением Свете становилось всё хуже, но она продолжала волочить своё тело по улицам города, пока не забрела в двор какой-то высотки. Перед глазами всё неожиданно помутнело, и девушка покачнулась, упираясь ладонью в стену дома. Разболелась голова. Света с силой закусила губу, пытаясь прийти в себя, и увидела, как в парадную зашла женщина. Девушка прошла за ней, с трудом успев проскочить.              Это была двенадцатиэтажка, серая и унылая. Пройдя мимо лифта, Света открыла дверь на лестницу и зашагала наверх. Её тело будто требовало боли, в то же время прося уже прекратить мучения и дать хоть минутную передышку.              На пятом этаже мышцы начали вопить, на десятом сердце напомнило о том, кто здесь главный — девушку накрыла волна тошноты, но она, с отхлынувшей от лица кровью, продолжила своё восхождение. Наконец перед ней предстала коричневая металлическая дверь, вся в подтёках и царапинах. Света с силой толкнула её и выпала на улицу. Жгучая боль полоснула по ладоням и щеке. Сжав зубы, девушка поднялась и прошла к небольшому ограждению, которое отделяло, кажется, жизнь от смерти. Света почти полностью потеряла рассудок от предчувствия скорого конца.              Она упёрлась ладонями в ограждение и подняла голову, перебарывая приступ тошноты. До заката оставалось ещё несколько часов, и небо не показалось девушке красивым. На ярком синем полотне, будто кляксы, были разбрызганы облака. Холодный ветер слегка обдувал лицо, опускаясь всё ниже, пробирая до дрожи. Колени подогнулись, и Света села на холодное покрытие, на котором в некоторых местах лежал снег. Она подогнула ноги и устало уронила голову, наконец-то закрывая глаза.              Её разбудил закат. Небо по-настоящему горело: вспыхнув ярко-жёлтым, лучи уходящего солнца малиновыми волнами растекались по набежавшим хмуро-серым тучам, а на концах сгорали в темноте ночи. Да, наверное, это было красиво. Последний в жизни закат. Света вздрогнула, когда отыскала в конце этого дня собственное отражение: такая же яркая и насыщенная, девушка зажглась на несколько мгновений и резко потухла. Сердце глухо ударило в груди, заставляя скрутиться. У Светы всегда были проблемы с этим отвратительным кровяным сосудом, который и в обычной жизни не позволял спокойно дышать, постоянно сковывая тело и вынуждая быть настороже.              Если всё закончится из-за этой чёртовой ненавистной коробки, девушка возненавидит жизнь. Время на любовь уже почти закончилось, зато на ненависть ещё вся смерть впереди.              В полубреде Света спустилась с крыши и вновь вышла на улицу, которая после дневной передышки вновь наполнилась людьми. Девушка пересеклась взглядом с мужчиной в сером, наглухо застёгнутом пальто. По лицу прошлась болезненная судорога, и Света упала.                     «Значит, вот так всё и кончится? Ну и херня же ты, Смерть, никакого уважения к желаниям своих подопечных».              Света с трудом раскрыла глаза и подняла голову. В нос ударил резкий запах формалина. Размеренный писк наполнял помещение, проникая вместе с непонятными трубками прямо под кожу до самой вены. Девушка даже нашла в себе силы усмехнуться. Кто бы мог подумать, что последние свои минуты она проведёт в столь любимом месте. Света часто была в больницах, сначала из-за работы матери, а потом настолько прониклась местной атмосферой безнадёжности и веры одновременно, что начала в одиночку бродить по бурлящим жизнью коридорам.              И от подобного сравнения девушку передёрнуло. Вопреки всем предубеждениям, помещения больницы из её детства всегда были полны шума и смеха детей, которые в ней находились. А здесь всё было совсем не так: тишина, смешанная с шёпотом за дверями, и противный писк. Дверь в палату открылась, но, кажется, стало ещё тише.              Что же, она умирала. Это треклятое сердце отказывалось нормально работать и требовало себе замену. Сегодня как раз появился новый орган, но как же лист ожидания, в который Свету ещё даже не успели занести? Ведь кто-то ждал заветного донора на протяжении несколько месяцев, даже лет. Ей нельзя так нагло врываться и мешать другим жить. Тем более ей свыше предначертано умереть сегодня.              — Не волнуйтесь, Ваша история настолько чиста, что все остальные смогут подождать ещё немного. Готовьтесь к операции.              Вот так всё быстро и решили за Свету и нуждающихся. Не было даже какого-то паршивого чувства, вроде несправедливости. Девушка знала, что вскоре всё закончится, и этот же орган быстро пересадят кому-нибудь ещё.              Случись оно так, возможно, было бы легче. Но после операции Света открыла глаза и увидела расплывающиеся перед глазами настенные часы — три часа ночи. Она выжила. Сломав все царствующие законы, она поборола саму Смерть, хотя даже ничего и не сделала. Её тело и разум уже были мертвы, но девушка каким-то образом выкарабкалась. Неужели эта грациозная дама в прекрасном чёрном платье действительно услышала желание Светы и сжалилась? А Смерть вообще знает это слово?              За непониманием пришёл испуг. Что делать дальше? Что вообще значит то, что случилось? Света не только не умерла, но теперь и не знала дня, когда ей это предстоит. Она теперь не сможет приняться за какое-то дело, ибо даже не будет знать, успеет ли его завершить. Нужна была уверенность в завтрашнем дне, а её совершенно не было.              Однако не оставалось ничего, кроме как жить. И это казалось самым сложным испытанием, с которыми Света прежде имела дело. Столько вопросов, и ни на один она не получит ответ. А за отсутствием ответов следуют проблемы. Как же объяснить людям, с которыми Света уже попрощалась, что она жива?              К счастью, девушке не пришлось ломать над этим голову. В палате возник уже знакомый образ красавицы с угольного цвета волосами и таком же платье. Она лукаво улыбнулась, наклонив голову, и сложила руки за спиной. Девушка медленно подошла, её тёмные глаза блестели в предвкушении. Смерть наклонилась вперёд и протянула руку, приглашая на танец. Ноги Светы уже пылали от предвкушения ночного бала, и она согласилась.                     Организм не принял новое сердце и быстрее, чем врачи успели что-сделать, отказался функционировать. Орган, который пытались вживить девушке, принадлежал разбившемуся утром мотоциклисту. Он за неделю до этого получил письмо с датой своей смерти. Бедняга думал, что у него есть ещё один день, который он планировал прожить на полную катушку. Он не представлял, что с ним может что-то случиться на зимней дороге. Также как Света не ожидала, что умрёт немного позже, чем было написано в письме.              Разве понимал работник почты, когда случайно перепутал конверты, что между десятым и одиннадцатым февраля есть огромная разница?