Истории Старой Республики

На экране компьютерной консоли, за которой я разрабатывал план сражения, ориентируясь на данные республиканской разведки, щедро приправленные самостоятельно добытыми сведениями, слабо перемигивались зеленые и фиолетовые огоньки – радар исправно передавал местоположение каждого из имперских и республиканских кораблей, помечал желтыми флажками флагманы, синими – интендантские части. Битва за Риши готова была вот-вот начаться, но меня это мало трогало. После позорного провала на Макебе, который я худо-бедно пережил, сегодняшнее заявление Калио повергло меня в шок. Не скажу, что я не должен был ожидать чего-то подобного. Тем более, от нее. Все, что я о ней знаю, огромной неоновой вывеской гласит: «Ей нельзя верить». И все же – я верил. И сейчас верю. И жду, когда что-то изменится. Я знаю: всё не изменится никогда. Калио – такая, какая есть. Этим она мне всегда и нравилась – независимостью, уверенностью, следованием принципам, главный из которых: не должно быть скучно. Я не сужу ее за то, что она выбрала для себя главным. Это самое последнее, что может сделать агент, которого учили находить общий язык с любым встречным. Я вообще не способен судить ее. Смотреть на нее критично. Видеть недостатки. Она такая, какая она есть. Бесшабашная, неудержимая, бесконечно притягательная в своей совершенной непредсказуемости. Не говоря о том, что умопомрачительно красивая. Мне, с ранних лет зажатому в тиски долга и обязанностей, необходимой вежливости и всеобщего лицемерия, она с первого взгляда показалась глотком свежего воздуха в мутном болоте политики и интриг, из которых состоит жизнь любого агента, а моя – в особенности. Помню, как мы познакомились. На Хатте я выдавал себя за знаменитого пирата по прозвищу Алый Клинок, и мне было настоятельно рекомендовано изучить подопечных Хатта Нем'ро с тем, чтобы найти среди них потенциального предателя и действовать уже через него. Тогда я еще считал свою работу большой удачей, совмещением приятного с полезным. Ведь как мило - флиртовать с женщиной, а потом получать от нее то, что требуется Империи. Нас учили обольщать, добиваться желаемого любыми методами, и я никогда не считал конкретно этот способ грязным. Скорее, долгим и пригодным только в общении с теми, кто действительно нравится. И я всегда умел держать себя в руках, не позволять чувствам захватывать разум. Однажды Калио сказала, что у меня рабочий график вытатуирован на обратной стороне век. Неужели я и впрямь кажусь трудоголиком? Даже если нет, она права в том, что для меня работа агента – и вдохновение, и жизнь, и самый воздух, которым дышу. Я не представляю себя без лжи и предательства, без обмана и подстав, но для меня все это – лишь долг, который я привык исполнять. И от которого всегда хотел отказаться. Но не имел возможности. - Ну же, спроси его сама, детка, - Калио вытолкнула перед собой Темпл, насмешливо складывая бесподобные тонкие губы в презрительно-довольную, пытающуюся притвориться безразличной усмешку, и младший лейтенант как-то очень неловко потерла запястье, взглянув на меня смущенно и с опаской. - Агент, сэр… - Райна кашлянула, опустила взгляд и, понуждаемая безжалостной, как всегда, Калио, продолжила: - Сэр, кого вы предпочитаете? Меня или… ее? – голос беспомощно прервался, и девушка наклонила голову, пытаясь за челкой скрыть свое состояние. Не самое радостное, это точно. Предпочитаю? В каком смысле?! Ах да, я же спал с ними обеими. Но – в разное время. Я ни одну из них не обманывал с другой, поэтому, наверное, и считал, что все в порядке и таких вопросов не должно возникнуть. Сейчас же… - Прости, Калио, с тобой было весело, но не всерьез. Ты же знаешь, - солгал я. Впервые в жизни я солгал женщине, которую люблю. - Да не проблема, - Калио махнула рукой. – Развлекайтесь, голубки. Эта непривычно яростная для нее издевка, эта горькая складка у нижних век, до странного обиженный приподнятый подбородок… Я не узнаю свою рататаки. Разве так она вела себя, когда из ее каюты вышел полуголый Даррен? Рабочий, с которым она выпила, а потом… ну вы знаете, как это бывает. Все пошло по накатанной, потому что у нее было настроение. Она всегда этим отговаривалась. И когда соблазняла меня, и когда отказывала, и когда кричала, что я не на той дорожке и раздражаю ее. И когда смеялась в лицо парню, признававшемуся ей в любви. Только раз она сделала что-то не по настроению, а по убеждению – когда решила продать «подругу» охотнику за головами. - Сэр, простите, я благодарна вам, но мне надо побыть одной, подумать… Я кивнул на вежливые, всегда робкие слова Темпл и вернулся к созерцанию консоли. Младший лейтенант вышла, тихо прикрыв за собой дверь, а я больше не видел ни рубки, ни отчаянных призывов Терона на экране комлинка, ни мигающих где-то вдали сполохов начавшейся битвы. Мне пора высаживаться, бежать искать в реванитском лагере установки, блокирующие любые сигналы с Риши, и разрушать их, чтобы Дарт Марр и Сатель Шан могли пообщаться друг с другом и понять, что их обоих заманили в ловушку. Но я медлил… Перед моим внутренним взором история моих похождений разворачивалась длинной, несказанно мучительной чередой, все туже затягивающей узел на не желающем сдаваться сердце. В первый раз я флиртовал с Калио на Хатте. Тогда это была работа. Приятная ее часть, включающая в себя легкомысленное времяпрепровождение с роскошной женщиной, каковой моя рататаки всегда оставалась… Я говорю «моя», хотя точно знаю, что Калио не может быть чьей-то. Только своей собственной. Она такая, это надо признать. Будущий телохранитель ответила охотно, и мы несколько вечеров провели за бокалом красного альдераанского в местной кантине. Не знаю уж, как Нем'ро его добывает, но тогда мне это было решительно все равно. Может быть, иные подарки ему включают постоянные поставки, я не выяснял – не приказывали. Затем она заключила сделку с Хранителем имперской разведки, и ее приставили ко мне вполне официально. Тогда я считал, ей велено следить за мной, и все не мог понять, чем же ее так заинтересовало мое начальство, которого она на дух не переносит. Как и любое начальство. Позже все выяснилось, но я не мог этому радоваться. Оказавшись у меня на корабле, Калио с большим энтузиазмом приняла мое предложение проводить больше времени вместе, а в ответ на следующий шаг – сказала, что у нее нет настроения. Я ждал. Долго. Хранил верность. Не посмотрел ни на одну женщину. Ни к одной не притронулся, даже по работе. И потом честно смог сказать Райне, что для меня флирт – это последнее средство. Тогда я в это верил. Тогда это так и было. Когда все пошло не так? Нет, не на Татуине, когда Мия Хоукинс на прощание взяла меня за руки и долго, нежно на меня смотрела, благодаря за оставленную ей жизнь. Это было самое трепетное прощание в моей жизни (обычно те, кого я должен убить, но не убивал, убегали быстро и без долгих разговоров, трясясь от страха и без конца повторяя обещание все забыть). Трепетное и грустное, потому что никто не должен говорить за такое «спасибо». Это само собой разумеется. На Татуине Калио все время была рядом, она не могла не видеть, что у меня не то что отношений, даже случайной связи нет с этой террористкой. Не могла же она приревновать из-за простой благодарности, даже без поцелуя? Скорее уж, ее покоробило мое самопожертвование, она этого не любит. Но тогда Калио и виду не подала, будто ей что-то не нравится. Срыв случился позже, уже когда на борту появился Вектор. О, как она кричала, как кричала, когда я отказался исполнить приказ начальства и погубить 60% гражданского населения Империи только ради того, чтобы не провоцировать ситха и не ставить себя под удар. Я пришел тогда, выжатый как иссохшая на солнце шкура татуинской банты, еле живой после трехступенчатого боя с Дартом Ядусом, а она? Разве что по щекам меня не отхлестала, но явно очень хотела. И почти не разговаривала со мной, пока мы не нашли Черный Кодекс и не стали свободны. От Империи, от Республики, ото всех. Только тогда она смягчилась и подобрела, позвала меня в кантину – танцевать. А до этого все повторяла, чтобы я держался от нее подальше, не любит она парней, «западающих» на нее. Действительно, не любит. Но разве я виноват, что «запал»? Это уже случилось, поздно предупреждать. Как мы тогда танцевали! Вся кантина смотрела с завистью, будто на приезжих актеров, а Калио потом сказала, что я не умею танцевать. Как же не умею, когда учился. И на ноги ей не наступал, а она смеялась, блестя вклеенными в татуировки стразами, и выглядела очень счастливой, когда я вел ее вокруг столиков, кружил, позволял неожиданно падать и ловил в последний момент, повинуясь фигурам самого чувственного танца Галактики. Такой я ее и запомнил. Навсегда в моем сердце. Счастливой и смеющейся. Не роскошной женщиной, сводящей мужчин с ума, а обычной резвящейся девочкой, проказливой и невинной, тотчас же забывающей все свои шалости. Помню, как пытался ее поцеловать, когда мы вернулись, и она оттолкнула меня, безразлично бросив, что не в настроении. Она никогда не в настроении. Для меня. Наверное, тогда все и поломалось. Меня никогда не посылали так грубо, да еще два раза подряд. Я хорошо понимаю отказ и всегда готов с ним согласиться, если женщина, правда, этого хочет. Даже при сильных чувствах это не обижает меня – я уважаю ее право выбирать. Право, которого у меня никогда не было. Но говорить сначала «да», а потом «нет», а потом снова соглашаться и снова ускользать… даже я при всей своей подготовке никогда так не делал. Если я заканчивал отношения с «жертвой», то делал это один раз. Правда, должен признать, немногие из них прожили сильно дольше и кто знает, что бы случилось, потребуйся мне от них что-то еще… но нет, флиртовать второй раз я бы точно не стал. Это проигрышная стратегия. Оскорбленный, рассерженный, взбешенный и, как ни печально это говорить, по-прежнему себя контролирующий, я в тот вечер засиделся в рубке. Пришла Темпл, мы с ней поболтали о жизни агентов, потом она собралась в тренировочный тир, и тут меня осенило. Мне нужна победа. Пусть маленькая, пусть незначительная и легкая, но – победа. Чтобы снова чувствовать себя в своей тарелке, а не выброшенным в космос «мусором». Флирт с младшим лейтенантом – проще простого. Излишне покорная начальству и патриотичная, она не сразу поняла, где заканчиваются наши рабочие отношения и начинаются личные. Признаться, я и сам не мог их отделить. Я не оправдывался ни перед ней, ни перед собой. Совесть молчала, придавленная безответственной вольностью Калио, ее самоуверенным втаптыванием в грязь чужих чувств. Я должен был взять реванш, и я взял. С другой. Отношения с Райной, чистые и светлые, с ее легкой подозрительностью, быстро сменяющейся лаской и обожанием, казались мне пресными. Как снег Хота, где я нашел ее. Где-то в глубине души я даже мстительно считал, что имею на это право. Не только забыться, но и делать это с Темпл, ведь как-никак она обязана мне жизнью. После гибели чисского эскадрона на Хоте я получил приказ убить ее. Естественно, я его не исполнил. Вектор велел мне заботиться о девушке. Кажется, в этом я его подвел… Но все это стало неважно, когда Райне потребовалось поставить меня в известность о не сданных ею полевых и психологических тестах, попросить принять их и… спецподготовку. Да, ту самую, которая состоит из угадываний желаний жертвы и полнейшего их удовлетворения… Как экзаменатор я был «жертвой». Надо ли говорить, что мы перешли черту? Ту, что всегда отделяет работу от личного. Со мной такого никогда не случалось. Я никогда не позволял чувствам брать верх над разумом, никогда не флиртовал с коллегами по Разведывательному управлению, никогда не влюблялся в информаторов. И никогда прежде я не был свободен. Черный Кодекс подействовал на меня как-то странно? Не будем заблуждаться, это – Калио. Она – мой Черный Кодекс. Она изменила меня, превратила в чисса, которым я никогда не был. Дала мне почувствовать, как это – когда ни перед кем не отчитываешься и ни на кого не смотришь. Я смотрел на нее. И стал таким, как она. Или всегда был, но не мог себе позволить?.. Как бы то ни было, теперь это уже неважно. Может быть, еще час-другой – и Дарт Марр сбросит бомбу, чья траектория совпадет с моим маршрутом, и кому тогда какое дело, кого я любил, кого ненавидел, с кем был, чьи надежды не оправдал? Райна, может быть, поплачет в платочек, что еще раз ошиблась с парнем, а Калио найдет себе нового партнера, с которым будет так же играть, как со мной. Как с тысячами до меня. Неудивительно, что столь многие хотят ее убить. Удивительнее другое: как я согласился на отношения с ней! Впрочем, тут тоже нет ничего удивительного, если вспомнить, как сильно я хотел отомстить. Той, которую люблю. Всегда любил. И, наверное, всегда буду. После того памятного «экзамена» Темпл, закончившегося весьма приятным и расслабляющим «взрослым» опытом у меня в каюте, мы некоторое время делали вид, что ничего не произошло. Райну смущал роман с начальством, а я не хотел на нее давить, хотя при первом же удобном случае ввернул про личные связи, которые «повышают боеспособность». Подло, ведь я всегда был против интрижек на работе. Мешает это. Но я уже давно не работаю на Империю, а работа на себя любимого работой, в общем-то, и не считается. Мы – те, кто хотел жизни и свободы, а государство не могло согласиться с чем-то из этого или даже и с тем и с другим. Мы победили и остаемся вместе, потому что привыкли. Потому что сработались и научились ладить друг с другом. Потому что поодиночке все равно тяжелее. Нам, как сказала Калио, комфортно друг с другом, и поэтому мы вместе. Или, как сказал бы Вектор, мы – семья. Но я отвлекся. Отношения с Темпл, до того быстро развивавшиеся, затухли и остановились. Я изменял ей со всеми, кого встречал, а она то ли не замечала, то ли не хотела замечать или делала вид. Ее, такую тихую и послушную, все устраивало. Меня тоже. На Райну можно не обращать внимания. Ей достаточно моих навыков обольстителя, чтобы быть счастливой. Может быть, именно поэтому я так и не смог оценить ее, увлечься ею? После Калио она слишком правильная, слишком нежная, слишком легко с ней договориться. Она не злит, не будоражит воображение отказами, не подманивает, чтобы снова бросить. Она очень открытая. Сразу говорит все, что думает. И легко соглашается с чужим мнением. Она словно тень, отброшенная в сумерках. Кроткая. Незаметная. Не запоминающаяся. Хотел бы я, чтобы она спорила – хотя бы иногда. Так бы оно и длилось, не появись у Калио настроение. Райна пропадала за очередной серией тестов – и куда такая старательность, если мы уже давно не имперцы? – когда Калио решила вернуть себе то, что, видимо, считала своим. Меня. И... я не устоял. В прежние времена я бы сказал «нет», моя гордость задета, я не могу и не хочу прощать, но в этот раз… Моя гордость так задета, я так сильно не могу и не хочу простить, что все кончилось бурной ночью с последующим неоднократным ее повторением. Почему бы не взять то, что дают, если имеешь на это право? Если долго ждал, надеялся, любил, заботился и верил... да, потом все разладилось, но это потом. И именно это «потом» дает мне право на месть. Калио неизменно называла наше совместное взрослое времяпрепровождение «празднованием». То мы «праздновали» мой день рождения, который совсем в другое время года, то окончание макебской истории, то спасение ее бывшей подруги, вылившееся в попытку поставить тви'лечку на место. Потом мы объясняли некоторым из ее прежних «партнеров» (читай: любовников), что преследовать даму некультурно и не по-джентльменски. Не все поняли, правда, и некоторых пришлось убить, но это уже издержки профессии. Ее профессии, она ведь охотница за головами. Когда-то была, до того, как стать моим телохранителем. Она заставляла меня повторять, что она – Калио, моя Калио, – лучше Темпл, во всех мыслимых и немыслимых смыслах. И я не мог спорить с ней. Она действительно лучше. Во всех мыслимых и немыслимых смыслах. Она много чего себе позволяла. Такого поведения я бы не принял ни от одной женщины, кроме нее, но даже от нее это было тяжело. Меня грела мысль, что когда-нибудь с ней случится то же самое. Должно случиться. Отношения все стремительнее превращались в бесконечный «праздник», за которым мои чувства тщательно игнорировались, а ее – скрывались. Я до сих пор не знаю, что заставило ее флиртовать со мной снова. Почему и зачем она познакомила меня со своими бывшими, попросила помочь с той красноватой твилечкой с непроизносимым именем на «А». Не справилась бы одна? Не верю. И я никому не позволю считать себя комнатной болонкой на золоченой цепочке. Может быть, я временами излишне дипломатичен или чересчур вежлив, а может, иногда я слишком долго примеряюсь, чтобы нанести удар, - и это принимают за мягкость, но это вовсе не означает, что я действительно мягок. Агентов учат настоять на своем. Всегда. И после явления Даррена из каюты Калио стало ясно, что пора. Хватит мириться с поведением, которого терпеть не могу, - признаюсь: какой-то частичкой себя я надеялся, глупое сердце всегда надеется, что любовь всё исправит и всё изменит, преобразит, утешит и восполнит то, в чем нуждаешься. В то утро я поставил все точки над ё. Раз для любимой эти отношения не представляют ценности, почему бы их не закончить? Я не просил ее измениться ради меня – это глупо. Я просил ее быть честной, хотя бы с самой собой. И что она мне ответила? «Я не имела в виду, что наши отношения для меня не представляют ценности». Предложила поговорить позже. И не нашла для этого времени. Спустя неделю позвала в тир. Просто пострелять. Дать мне пару уроков. Я ценю такую заботу, но и извинения не помешали бы. А их не было. Думаю, их и не могло быть. Я не ждал от Калио извинений. Я ждал от нее «ты скучен», или «я от тебя устала», или «почему тебя не было рядом?!», или «я заставлю тебя забыть». Может быть, я бы принял любой вариант. Может быть, нет. Но только не это ее «ой, только не говори, будто бы это имеет значение» – еще тогда, утром, с полуголым Дарреном за углом. Может быть, наши отношения действительно больше всех этих мелких интрижек и измен. Может быть, мои чувства так ясны и открыты, что моя Калио верит: меня это не обидит. Может быть, моя служба в разведке задевала ее или она хочет утереть нос Райне. А может, не всякую любовь стоит превращать в отношения. Иногда лучше любить молча. Не обременяя собой возлюбленную. Так мы и пришли к моему невидящему взгляду на экран консоли, и если бы не взволнованное лицо Терона на голокоммуникаторе, наверное, так бы и просидел всю битву в прострации. Я хотел сделать больно любимой, и я сделал. Но чего я этим добился?! Месть слишком похожа на пепел. Так же темна и эфемерна, разлетается от легкого дуновения, оставляя тебя ни с чем. Ни с чем... К счастью, есть вещи поважнее разбитого сердца, да и я все еще, признаться, надеюсь на Дарта Марра. На Сатель Шан-то надеяться не приходится. Если же ничего непоправимого не произойдет, если я доживу до вечера… мне придется ни за что обидеть Райну. Сказать, что не мог позволить моему телохранителю издеваться над моей подчиненной. Сознаться в сегодняшнем обмане и любви к Калио – любви, которой я больше не позволю одержать верх, – и надеяться, что, может быть когда-нибудь я встречу ту, в ком не будет ни бездумной покорности, ни страсти к контролю. Ту, что захочет общаться со мной на равных, не приказывая, не подчиняясь. Ту, с которой свобода не будет означать вседозволенности, а верность не превратится в фанатизм. Ту, с которой я обрету не только свою маленькую уютную семью, в самом нежном, самом возвышенном понимании Вектора, но и себя самого – такого, каким могу и хочу быть, без сделок с совестью и компромиссов, оставляющих привкус разочарования и рабства. Ту, которой, может быть, я когда-нибудь окажусь достоин.