***
Снова дурман. Снова пьяный угар и дым сигарет, уже пропитавший не только одежду и волосы, но и, казалось, кожу, на пару с внутренностями. Такой крашенный пафосный кальян на ножках. Подойди, сделай затяг дурманящего вздоха и все... Ты пропал. Помимо разъедающего глаза перегара, от Джи тянуло чем-то едва уловимым. Тонким, чувственным, но все равно неприятным для нюха конкретно этого мужчины. Женщины. За эти пару недель, сразу, как перешагнул порог квартиры СиЭль по направлению к выходу, Квонджирал пустился в блядское путешествие по Сеулу. Одна, вторая, третья.... Блонди, рыжая, брюнетка, шатенка, радуга... Азиатки, европейки, пару раз с шоколадными мулаточками... Лидер популярной группы развлекался так, как никогда в жизни. Волновало ли его что-то в этот момент? Отнюдь. Ни менеджер, ни Ян ХёкСок, и даже не макнэ, который был вычеркнут из жизни на эти долгие, нескончаемо отвратительные недели. Точнее, брюнету казалось, что панда был вычеркнут. Скорее всего, Драгона можно назвать мазохистом. Ведь, даже не подозревая, каждая девушка... Каждая женщина, на которую смотрел уже выкрашенный в темный цвет мужчина, хотя бы отдаленно, да напоминала о нем. Он неосознанно искал сходство. Напоминания. Каждый раз, скрипя зубами и устало прикрывая глаза, Ди улыбался очередной нимфетке и позволял увести себя в мир, где нет ничего, кроме губ на члене и ладоней на упругой заднице. Томных вздохов и его неудовлетворенного до конца эго. Все закончилось в один момент. Телефон привычной трелью орал где-то в недрах огромной кровати номера в отеле, но... Это "но" было роковым. Девица по неосторожности задела голым участком кожи (хотя она и вся была нагой, Квон все равно недоумевал каким, блять, местом, эта дура умудрилась задеть мобильник) чувствительный к теплу сенсор сотового. Из динамика послышался голос, от звука которого тело покрылось мурашками. Девушка, воспринявшая столь бурную реакцию мужчины именно на ее ласки, увлеченно продолжила свое дело. Благо рот у этой идиотки был занят, поэтому в комнате стояла гробовая тишина, нарушаемая... Им. Так давно. Так долго. Слишком. Квон прикрыл глаза, нервно дернув пальцами, покоившимся на макушке, планомерно двигающейся вверх и вниз. Психанув, макне бросил трубку. Еще один идиот. Джи не удержался от смеха. Искреннего, отпускающего... Разжимающего тиски, которые все это время держали Квона, будто в оковах. Не давая жить, дышать, чувствовать. Он... Скучал? Неужели панда вспомнил про своего лидера? Смех прекратился так же резко и неожиданно, как и начался. Сейчас Квон больше всего походил на неуравновешенного психопата. Ведь на смену радости в один миг пришла горечь. Сожаление. Усмешка. Нужно идти. Новоселье же... Подарок купить требуется. Растерянно запустив пятерню в растрепанные волосы, брюнет широко раскрыл глаза, лихорадочно обдумывая ситуацию. Барышня была мягко оттолкнута с невозмутимым: - Хватит. Одно слово, брошенное даже если и не брезгливо, то с ноткой раздражительности точно. Недоумевающие карие глаза, по форме так напоминающие... В общем, пронаблюдали они лишь то, как эгоистичный любовничек впрыгивает в разбросанное шмотье, хватает пачку сигарет и, подкуривая по дороге, сматывается восвояси. - Козел. Но этого Квон уже не слышал. На всех парах мчась туда, где его ждали. Ждут. Он ждет. И лидер придет. Совесть попыталась взбрыкнуть на тему "обещания самому себе и прочее", но была заткнута за пояс грубо и бесповоротно. Это же Ри. Его маленький дурной макне. Лидер не мог не прийти... Как бы то ни было... Что бы между ними не случилось... Квон всегда поддерживал Ли. Украдкой, мимолетно, еле ощутимо. По понятиям панды - насмехаясь и мучая. Но он всегда был рядом. И сейчас он поступит так же. Все было до катастрофичности просто: узнать адрес у менеджера, который, откровенно говоря, ахирел от личного звонка (ибо 100500 пропущенных от этого же менеджера были нормой на мобильном лидера), забежать в первый попавшийся магазин, покупая "подарок на новоселье" и, как итог, явиться в новоприобретенную обитель своей персональной проблемы. Входные двери, холл, лифт, коридор. Постучать. В ответ услышать тишину. Постучать настойчивее. Включить мозги и воспользоваться звонком. Пять бесконечно, невыносимо долгих минут, пока по ту сторону не слышится щелчок и недовольное бормотание. Затем иметь честь лицезреть широко распахнутые глаза, выражающие полнейшую растерянность. Губы лидера дрогнули в улыбке. В теплой, родной, такой забытой. - Привет, Ри, - невозмутимо пихнул в руки макнэ магнитик на холодильник, - Вот, подарок. На новоселье, - усмешка. Скорее нервная, чем саркастичная. Неизвестно как сам панда, а лидер точно скучал. Кончики пальцев пульсировали от желания сгрести младшего в объятиях. Но все, что смог позволить себе мужчина, стоя в дверном проеме, это по старой привычке взъерошить шевелюрку Ли, со словами: - Я пришел, панда.***
Время шло. Пустых бутылок становилось все больше. СынХен был из тех людей, кто практически не переносил алкоголь и оттого пьянел очень быстро. Чтобы быть навеселе достаточно было одной бутылки вина. На полу валялось больше 4-х. Соджу, пиво, вино, коньяк. Что он только не мешал. Адекватных людей не застанешь за сим занятием. Адекватных людей, которые не хотели спиться до такой степени, чтобы не проснуться? Так глупо. Из-за чего все это? Кажется, девушка из прошлого в данном состоянии СынРи совсем не принимала участия. В ушах всплывает это долговязое дыхание в трубку, и Ли горько усмехается, заливая в глотку еще жгучей жидкости. Так бесило. Он позвонил, переборол себя, но его чувства опять растоптали. Чувства? Мысль чужда. От осознания данного понятия становится страшно и макне спешит залить это новой порцией. Слишком большая подача. Закашливается, хило стукая себя по грудной клетке. В какой-то момент рука больно сжимает кожу в районе сердца и брюнет прикусывает нижнюю губу. Находившийся ранее вертикально корпус тела валится полностью на диван. - Почему мне так плохо. Почему я как… - слова теряются в выскользнувших наружу слезах, ранее сдерживаемых. Губа кусается максимально, сколько только хватает сил причинить боль самому себе. Мазохист? Просто хотелось отвлечься от этой душевной тяги. Стыдно ли? Возможно, вот только уставший и чрезмерно пьяный СынХен был неспособен мыслить сейчас, а тем более адекватно. Потому это хныкание в диванную подушку находил нормальным. Именно сейчас. Какой-то короткий период, когда никто не видит и можно сделать все то, что так ранит душу. Совсем не маленький мальчик, но кто придумал, что сильный пол до конца должны оставаться железными и ничего не выдавать в окружающую среду, кроме этой гребанной фальшивой мужественности. Может кто-то и умел играть с таким рвением, но не макне. Силы неимоверно быстро иссякали, а психика расшатывалась с каждым разом все больше. Боль. Лучше бы она была физической. Лучше надрать кому-нибудь задницу и ощутить тоже самое, но вскоре забыть про это. Лишь посматривая не проходящие гематомы вспоминать и усмехаться с собственной глупости. Память хуже. Отпечатки, что приложились к ней, будут до конца дней преследовать и напоминать о себе. Брюнету и на самом деле начинало казаться, что его судьба - быть навсегда одним. Ведь группа не будет существовать вечно. Скоро у каждого участника появится спутница жизни. Типичный сюжет, оканчивающийся семейными обязанностями. Будет сложно выполнять и то и другое, верно? Придется делать выбор. И не сложно догадаться от чего стоит отказаться на самом деле в пользу того самого ценного. Рваный вздох и взгляд влажных глаз перемещается на стенку на некоторое время, зависая на последней. Среди всего прочего, что было там, в виде красивых диковин были рамки с фотографиями. Одна из них заставила помотать головой и болезненно прикрыть веки. Зачем я тебе позвонил? Тебе ведь нет никакого дела. В очередной раз ... Я доказал сам себе, что я для тебя какая-то помеха. Ужасно ощущать себя каким-то бельмом в глазу с дней самого дебюта. С самого начала. Он так быстро привязался ко всем хенам, но между ДжиЁном и самим СыРи стояла стена в виде ХенСына. Последний был постоянно с Квоном. Это так раздражало. Ри старался. Изо всех сил, чтобы приковать внимание лидера, но все впустую, он чувствовал по отношению к себе либо равнодушие, либо ненависть. Что же чувствовал он? Не хватало слов описать это. Но когда его практически прогнали на пару с ХенСыном... Он не увидел во взгляде ДжиЁна то, что так мечтал увидеть. Лишь равнодушие и сочувствие, прибереженное для ХенСына. Прошло так много лет. Злопамятный ли он, раз помнит все это, как вчерашний день? Нет. Помнит, чтобы не вспоминать того, что ощущал. Переворот на спину и он прикрывает лицо руками, начиная рыдать в голос. Стыдно. Будет ли? Но никого нет рядом. Какая же разница. Никто не придет. Искоса, меж пальцев смотрит на второй бокал на столе. Он не придет. Проносится в его мыслях. Зачем звонил. Хнычет уже потише. Галлюцинации в необходимости приобретения кого-то рядом. Или как иначе объяснить эти приглушенные стуки, что казалось, были так реальны. Ри даже было засыпает, грустно улыбаясь и думая о том, что, быть может, о нем кто-то вспомнил. Почти проваливается в сон, но вздрагивает из-за дверного звонка. Простое моргание переходит в попытки встать, когда звонок повторяется. Тело совершенно не слушалось, а перед глазами все расплывалось. На ходу вытирая рукой остатки своей истерики, брюнет медленно, придерживаясь о косяки, стены и все то, что попадалось под руки, добрался до входной двери. С пьяни всегда наплывал небывалый пофигизм и бесстрашие, быть может, поэтому макне открыл, даже не спрашивая кто это. Или все же... Даже мгновенно приобретая ноты удивления, может где-то в глубине души он знал? Дверная дверь захлопывается, сам ДжиЁн неспешно снимает обувь и проходит на кухню. Ри останавливается у дверного косяка, прищуриваясь, дабы сконцентрироваться и увидеть что же за подарок прикупил лидер. На самом деле это меньшее о чем сейчас думал макне. Особенно это было самым наименьшим, когда мужчина подошел к вокалисту поближе. Впервые за недолгое время он был так рядом. Вот только что-то было не так. СынХен знал все одеколоны хена наизусть и то, чем пах старший было совсем не его ароматом. Ли сам не сразу понял, но уже успел раздраженно поморщиться и уж было развернуться, чтобы вернуться в зал, но ноги предательски запутались между собой и макне, теряя равновесие, почти было упал. Должен был, потому болезненно зажмурился, но буквально через минуту приоткрыл глаза, отмечая про себя то, что руки старшего такие теплые, хоть он с улицы и мороза. - У ЧеРин совсем нет вкуса пользоваться такими вонючими духами? Может, купишь ей что-то более приятное? - заплетающимся языком, но крайне уверенно, не забывая сделать вид, что сказано все под между прочим. Попытка освободиться из чужих рук оказалась провальной. Устало вздохнув, СынХен прекратил движения. - Почему ты молчал? Тебе нельзя было говорить? Или что? Да. Меня это раздражает. И эти духи ужасны. Иди, прими душ и кинь одежду в стирку, я тебе дам свою, - все же выбирается из объятий, не отдавая себе отчет в том, что слишком уж дерзок в общении со старшим. Он пьян, он скучал. Ему все можно.***
Квону многого стоило, чтобы словить панду без лишних телодвижений. Например, когда младший мазнул рукой по неосторожности по щеке лидера, тот еле удержался, чтобы не прижать пьяную тушку к себе покрепче. Аккуратно позволив отстраниться от себя Ли, ДжиДи с невозмутимым видом прошествовал вглубь квартиры, напрочь игнорируя любые вопросы, будто и не слыша их. - Ну, не хило ты так обустроился. Мне нравится, - подмигнув своему одногруппнику, брюнет по-хозяйски рассматривал апартаменты. Добравшись до святая святых - гостиной, громко присвистнул, выражая свое полное согласие с выбором обстановки и стиля. - Мои аплодисмен... - прервавшись на полуслове, мужчина замер. Его взгляд вперился... Нет, не в толпы бутылок, и не раскиданные упаковки из-под чипс. Сигареты. Схватив пачку и резко развернувшись, практически столкнувшись нос к носу, Квон недовольно выплюнул: - Ты куришь? - глупый вопрос от человека, который просмолил свои легкие едва ли не до дыр, но... - Неважно. Уже нет. Поздравляю, ты только что бросил, - ослепительно улыбнувшись, Джи смял пачку сигарет в кулаке и бросил ее туда же, где подобрал. И парню было плевать, как он сейчас выглядел со стороны. Хоть ебанутый лидер, хоть заботливая мамочка. На возмущенное повторение по поводу душа, Драгон незаметно принюхался к себе, поморщившись. Да, разило от него знатно. Этот "аромат" не отмывался. Никак. Ну, то есть совсем. Или вы думаете, что всея звезда бэнгов брезгует душем? Да как бы не так... Три раза на день, как минимум. Но все без толку. Наугад направившись в очередной коридор, дабы отыскать ванну, ограничился одним: - Это не она... - почему-то смотреть в глаза младшему лидер не мог. Не хотел? Чувство вины? Нет, ничего из этого и даже из другого. Пускай это останется с ним. С Квоном. Личное, так сказать. У каждого должен быть свой дохлый и заплесневелый скелет в шкафу. Да, пускай у брюнета их было не один, и не два, но... Это то, о чем он не любит говорит. И не любит признавать. Поэтому тема закрыта. В быстро найденной душевой Джи перепробовал всё. Буквально каждый бутылек был понюхан, потроган и намылен. Лишь бы не благоухать этими женщинами, с которыми он провел последние недели. Но с жизни не смыть того, что наворотил сам.***
Молчание. Протяжное молчание, без прерывающих тишину вздохов. И не сказать, что оно было нейтральным. Ощущалось... Разочарование и одновременно злость? Кто ты, чтобы приходить и решать за меня курю я или нет? Не сфокусированный взгляд провожает уходящего старшего и только сейчас Ри подмечает для себя, что к лидеру вернулась доля естественности. Отчего-то макне был уверен, что этот ядовито красный навсегда запечатлелся на голове ДжиЁна. Что это на тебя нашло стать таким, как все? И взгляд пьяных глаз касается кончиков челки, что лишь немного касались бровей. Тоже черные, тоже естественные. Так обыденно и так серо. Ничего необычного. Столь странно для столь эксцентричных людей в данном обществе. СынХен все же набирает в легкие побольше воздуха и собирается вздохнуть, но давится. Не слышно, скорее, как-то чисто для себя. Не она. Повтором звучит в его голове и вокалист ощущает после былого разочарования давно забытую злость. Некая идиопатическая эмоция, которая нашлась совершенно незаметно. Слегка коснулась его напряженных плеч и крепко обняла. Не собиралась выпускать. Пока не предпримешь попытки, ничего не получится. Брюнет опускает пьяный взгляд в пол. Последний немного искривляется под алкогольным градусом и забавно косит в сторону. Это заставляет на какой-то минутный промежуток времени опереться правой рукой о стену и немного пошатываясь, неспешно дойти до дивана. Опуститься на мягкую мебель с небольшими эмоциями и прикрыть веки. Наконец-то из ванной доносятся звуки льющейся воды, и Ри испускает вздох. По всему телу проносится непонятная волна. Это СынХен вливает в себя новую порцию текилы. Раз за разом. Это дурацкое чувство, тупая адаптация к тому, что бутылку спиртного в любой момент могут забрать, ведь ты младше и негоже до такого состояния при хенах напиваться. И никто не подумает, отчего же малец настолько скис. Что побудило прикупить все это и заливать эту химию прямо через стену от старших. Кому нужны чужие проблемы? Быстро глотая горячую жидкость, иногда даже закашливаясь, парень косит на стенку. Все еще на ту старую фотографию. Двое улыбающихся молодых школьников, делая общее сердце. Взгляд потупился. Прямо перед Ли предстала картина вечно хныкающего подростка в подушку. Подростка, который ненавидел себя за то, что был не таким, как все. За то, что решил слишком многое. За то, что утрировал и самовнушил сам себе нечто иное. За то, что остался один. СынХен не сразу ощущает скатывающуюся по щеке слезу, потом вторую, затем третью. Бутылка выскальзывает с рук. Младший слышит шаги и начинает лихорадочно вытирать этот позор соленой концентрации с лица. По сути все прошло. Больше и не будет. И хорошо. Но обида, она никогда не уйдет. Парень рвано вздыхает и опускается, дабы поднять бутылку, жидкость которой с каждой секундой все больше выливалась на ковер. - Ну вот, не успел въехать, а уже засрал, - заплетающимся языком промямлил Ри, ставя стекляшку на стол. - Хен, ты пить будешь? - не поворачивается к старшему, все еще переживая, что глаза могут показаться сомнительно красными и опухшими, ведь до этого он так долго плакал.***
Как-то все с самого начала пошло не так. Мыло и флакончики падали из рук. СынХён так и не принес одежду, а свое шмотье было натягивать невмоготу. Поэтому... Как обычно, пришлось выкручиваться из ситуации по старинке. Не, Квон, естественно, мог выйти из душевой и голый, фигли ему, но щедрая лидерская душа пожалела ранимую психику макнэ. Парень если увидит такую красоту неземную... Ослепнет же, если не умом тронется... От счастья, конечно же. Обмотавшись полотенцем, Джи прошлепал босыми ногами по дорогим коврам, оставляя за собой мокрые следы. Запах вроде, более менее, отмылся, но у Драгона все равно было неполноценное чувство чистоты. Походу, парень и наждачкой ототрется не в скором времени. Нагулял, епт, называется. Сетуя на самого себя и ворча под нос весьма нелестные эпитеты в адрес молодых, но далеко не приличных красавец, проведших с ним ночи напролет, его высочество вплыло в гостиную, где спиной ко всему миру стояла его панда. Его милый маленький макнэ. Беспорядочно взъерошив еще мокрые волосы, с которых тяжелыми каплями грузно падала вода, Квон сделал шаг вперед. Всхлип. Еще один. Тихое шмыганье. Ли ревел. Лил слезы, как кисейная барышня. И ДжиДи снова не спросит "почему". Не пожалеет и не приголубит. Все, как обычно. Как всегда... И, как всегда в такие моменты... Он просто будет рядом. Прикрыв глаза, Квонджирал не смог подавить рвущуюся наружу нежную улыбку. Нежность... Боже, да он думал, а точнее искренне верил, что очерствел за этот без малого месяц... А оказывается, достаточно лишь одного взгляда на брюнетистого парня. На его вечно помятую, но гордую мордаху. Ощутить такой родной и манящий аромат одеколона, смешанного с запахом тела... - Умф... Да, Ри. Буду. И желательно побольше, - голос лидера звучал умиротворенно и спокойно. Лишь на мгновение. До тех самых незримых пор, пока Квон сам же и не убрал планку. Еще шаг. Всего один. Руки легли на талию стоящего впереди парня, торс с блестящими бисеринками воды крепко прижался к напряженной спине, а подбородок устало опустился на чужие плечи. Прикрыв глаза, Джи тихо, едва различимо, выдохнул: - Ри... - сжал панду в еще более крепких объятиях. - Поцелуй меня, - Квон замер. Не от того, что сморозил глупость. Не от того, что ему не дай боже стало неловко. Нет, все это чушь собачья. Он замер, наслаждаясь моментом. Близостью. Запахом. Пандой.***
Скучно. Так надоедливо достает та предсказуемость, которая за 10 гребанных лет стала тем, что никогда не изменится. Он знал. Он привык? Почему же от осознания все еще берет дрожь? Это удивление. Не игра на камеры, а неравномерное подрагивание всего тела, из-за чего нервно прикусывается нижняя губа и через замкнутые губы тихо испускается вздох. Веки медленно опускаются. Пытается думать. Делает попытки убрать чужие руки и вырваться из этих цепких объятий. Слишком пьян, очень слаб. И даже больше первое, чем второе. Что ты от меня хочешь... Куда-то в район шеи горячим, своеобразно рваным дыханием произносится его имя. Больше даже прозвище. То, которое СынХен любил меньше всего. И прерывались попытки каждого, кто имел желание его так называть. Кроме одного единственного человека. Почему? - Поцелуй меня. Брюнет поднимает глаза, фокусируя те на отражении в больших окнах в пол. Двое молодых мужчин. Один одетый лишь в спортивные штаны, со стеклянным взглядом. Другой, тот, что позади, обвил руками талию первого и судорожно водил кончиком носа по изгибам шеи безэмоциональной куклы. - ДжиЁн, - будто не своим голосом произносит вокалист. - Хен. ДжиЁн-хен. Ты забыл свое место, макне? - эти саркастические ноты в его голосе. Эта привычка манипулировать его положением в группе. Ли хватает злость, ненависть. К самому себе, к тому человеку позади. Ко всему сразу. Сколько раз пришлось пожалеть о том, что еще тогда. Несколько лет назад, будучи наивным дураком, он не послушал своих родителей. Не думая о том, что мир еще не так жесток, коим представился 14-летнему ребенку. Что все гораздо хуже, а люди, которые могут быть очень рядом... Совсем не те, за кого себя выдают. Тело пробивает дрожь. Уже не от страха, или удивления. Нечто иное, из-за чего появляется желание при всей своей слабости, большом опьянении и глупости... Ударить. Несколько раз. Так, чтобы эта самодовольная улыбка исчезла с его губ. Чтобы перестал называть этим проклятым прозвищем. Чтобы не издевался. Чтобы... Оставил в покое? В голове мутит. Мутит всего полностью. Отражение сливается в какую-то однородную массу. Кажется, выпитая 10-минут назад текила дает о себе знать и передает головокружительный привет. Шаткое положение. Сейчас казалось все настолько шатким, что брюнет не с точной достоверностью оценивает свои возможности. Попытка вырваться, исцарапать его руки, в конце концов, заорать во весь голос. Будто от боли, только душевной. А потом опустошенно всхлипнуть. Поворот головы и долгожданная встреча с этими ненавистными глазами. Настолько ненавистными, что хотелось рыдать. В голос и без остановки. И чем больше он смотрел в них, тем больше ненавидел себя. Мимо проносились воспоминания. Случаи, моменты, целые истории. И там, в них. Никто. Никто не помогал младшему. Издевки, упреки. Вечные оры от главного в группе, и его отвратительное отношение к макне, который уже реально думал над уходом из группы. Точнее как думал... Хотел предоставить ХенСыну победу. Только вот гребанное упрямство. В тот же вечер решений. СынРи усмехнулся, криво улыбаясь. *- ДжиЁн-а, нельзя так себя вести с мелким. Он же еще совсем ребенок. - Может, я сам решу как мне вести себя с тем, кто практически испортил мою карьеру?! - В таком случае и я, и ДэСон, и ТэЯн тоже причастны к этому. - Хен, не читай мне нотаций! Это бесит. - Не старайся, СынХен-хен, этот баран поупрямее тебя будет. Тем более... Он так проверяет Сынни на годность. - На годность? - Умм. Если он будет упрямее самого ДжиЁна, то он истинный макне нашей группы. А потом... Кто его знает, как он себя проявит. Может Квону он и понравится. - Я все слышу, Дон ЕнБэ! Ничего подобного! Вот ХенСын...* Может быть, макне не случайно услышал этот разговор между старшими, пока те остались одни и отправили его за едой. Именно в тот день он собирался как раз после тренировки пойти к Ян ХенСоку и сказать об уходе. После первой неудачи ничего удивительного, верно? Вот только парнем он был действительно, как правильно заметил ТэЯн в свое время, очень упрямым. Поставил перед собой цель на зло Квону остаться и выиграть. Сделал это. Получил прозвище именуемое победой и был вроде бы счастлив, но день изо дня этот ненавидящий его взгляд. Сначала бросало в дрожь, потом заставляло забиваться в тихие истерики, а затем... Сын Ри смирился. Принял, так сказать, свою судьбу. Именно в этот момент с лидером что-то произошло? Когда Ли сообщили про этот жуткий фансервис мальчишке стало дурно. В мыслях было лишь: "Только не с ним", или "Почему он?". Был еще один. Не менее волнующий, который до сих пор остается открытым. Даже сейчас. - Зачем тебе это? - сухо произносит, вопросительно вскидывая брови на его широкую улыбку. -Ты идиот, верно? Патологический придурок, к тому же еще и садист, который решил докапаться именно до меня? Я сам тебя пригласил, но просто выпить. Здесь нет камер, зачем? Понимает, что ответа, скорее всего, до конца своих дней никогда не услышит. Понимает, что вырваться так и не сможет и, очевидно, стоит сделать то, что попросили. Или приказали? Смешно. Ничего не понимает. В голове пусто, а телу тяжело, но там, где прикасался ДжиЁн, было тепло. Что-то дернуло. Желание, слабость, опять же опьянение. Он придумает потом себе оправдание и прервет на этом все. Все, что может произойти сейчас. Почему? Потому, что его лицо отталкивается вбок, все ближе приближаясь к хену. Не будет никакой дорамы и широко распахнутых глаз. Глаза сомкнуты, а губы неуверенно касаются чужих. Движение в одиночку не так-то просто. Почему он не отвечает? Даже надоедает, и Сы Хену уже кажется, что мучения закончились. Верный знак, что он может наконец-то выпрямить шею и отойти настолько, насколько ему будет комфортно. Глупый. Панды такие наивные. Столь же наивным оказывается и вокалист, почти отрываясь от губ лидера и в этот же момент чувствует руку на своем затылке и губы, обратно вовлекающие в поцелуй. И вот именно теперь, пожалуй, стоит сравнить происходящее с дорамой. Потому, что да. Удивлен. Настолько, что узкие азиатские глаза слишком округляются для своего предела. Протестующее мычание игнорируют. Ему наступают на ногу и Сын Ри оказывается еще глупее. Попадает в паутину дважды и теперь уже, похоже, его крылья слишком запутались. Жарко. Душно. Он горит? Нет, задыхается. Забывает дышать носом в этих сумасшедших движениях, не успевая следить где именно сейчас проходятся руки старшего, касаясь его там, где точно не должен был. И самое непонятное, а точнее понятно и кажущиеся слишком ужасающим. Желание отдаться. Показать белый флаг и закончить на этом войну, не думая о завтрашнем дне, когда он опять окажется один, не думая ни о чем. Не думая прямо сейчас. Не успевая реагировать в этой двинутой реальности. Его, наконец, поворачивают к себе лицом и спускаются с губ чуть ниже, к уху, к шее. Ли забывается. Его держат не так крепко. Он может вырваться, но... Уже не может. Не хочет. Не имеет никакого желания. Ему нравится сейчас. Приглушенно стонать, рвано целоваться и следовать до дивана за руку старшего. Послушно садиться к тому на колени и продолжать этот театр абсурда. И стоило только открыть глаза и увидеть этот взгляд, направленный только на него, захлебывается во всем этом еще больше. В голове проскакивает та мысль, из-за которой кажется, что он сошел с ума. Хочу его. Хотя, какой там. С ума схождение произошло еще давно. Очень давно. И это самое давно будет всю жизнь напоминать о себе, давая подсказку о том, что люди фальшивы и все происходящее - туман. А туман... Как известно, рассеивается. С первыми лучами солнца. Реальности. - Ри... СынХен моргает. Сначала один раз, потом три, затем еще и еще. Он все еще стоит в гостиной. Позади Квон, который трется носом о его шею. Парень в ужасе хмурит брови. Мне это только что... Показалось? С одной стороны этот факт радовал, с другой же... Сердце отдавалось таким ритмом, будто все было реально. Во рту пересохло. Макне громко сглатывает. Я совсем чокнулся. Пока младший приходил в себя, его все же развернули к себе, точнее только голову и СынХен понял, что, кажется, отрезвел. То ли от страха, то ли от недоумения. Руки с его талии смахнулись под натиском его рук, и Квон был легко оттолкнут назад. Слишком яростно. Вокалист продолжает быстро моргать, а потом просто отворачивается, открывая новую бутылку. - ДжиЁн... Хен. Во-первых, оденься. В моей комнате возьми что хочешь. Во-вторых, что будешь пить? И, в-третьих, - брюнет поворачивается, прямо перед старшим поднимая бутылку, глотая заебавшую жидкость побыстрее, опускает стекляшку и вытирает тыльной стороной ладони губы, - Камер здесь нет. Фансервис можешь устраивать на концерте, но не у меня дома. Я понятно выражаюсь? Возможно, грубо и чрезмерно выражаясь, как хамло, но положение обязывало. Положение того, кто не должен забывать плохого, но также, который не может избавиться от хорошего.***
Легкий смешок, срывающийся с губ, и Квон молча уходит в заданном направлении. И то верно, ну как можно разгуливать голым, да не на камеры. Такой вид пропадает. Что-то упущение допустил лидер. Поджав скривившиеся в недовольстве губы, Джи перебирал вещи панды... Медленно, аккуратно, вспоминая в каких он его уже видел, а какие совсем новые. Вспоминал моменты, когда искренне дразнил или бесил панду. Его реакцию. Верно, СынРи всегда то боялся лидера, то ненавидел его. По губам скользнула улыбка. Теплая, но с толикой обреченности. - Ты все равно мой, панда. Даже если ненавидишь или боишься... Ладони непроизвольно сжались, скомкивая шорты младшего. Одни из любимых, если память не подводила. Они-то и стали выбором в одежде. Вернулся Квон с тем же невозмутимым лицом, что и уходил. На ходу подхватив со столика откупоренную бутылку с соджу, мужчина сделал несколько глотков. Все так же молча водрузил сосуд обратно на плоскую поверхность и в один шаг преодолел расстояние, разделявшее двух людей. СынХён не видел манипуляций, но явно ощущал присутствие. Наклонив голову вбок, Квон наблюдал. Внимательно смотрел... И видел. Видел, как меняется дыхание, как напрягается спина, стоило только макнэ учуять духи своего лидера, которые уже въелись в кожу. У Джи появилось нестерпимое желание закурить. Но сигарет не было. Хреново. Обычно он таких косяков не допускал. Никотин всегда помогал отвлечься от мыслей, которые слишком часто посещали крашеную голову. Облизнув пересохшие губы, Квонджирал по-кошачьи приблизился к обнаженной спине, но совершать еще какие-либо телодвижения не спешил. Так хотелось минутку насладиться запахом, близостью. Пускай мнимой, но близостью. ДжиЁн не горел желанием увидеть перед собой непонимающий или осуждающий взгляд. Не горел и не хотел, но... Черт, почему нет? Когда Квона волновало, что о нем думают другие? Тогда какого хрена его так волнует, чтобы макнэ не стал его избегать еще больше. Прикрыв глаза... Буквально на секунду, чтобы перевести дыхание. Но этого хватило для принятия решения. Сделав решительный шаг вперед, Квон вновь обнял панду. Не держал, действительно просто обнимал. При этом медленно, миллиметр за миллиметром, разворачивая парня к себе. В гостиной громом прогремел едва слышный шепот: - С камерами. Без камер. По сценарию. Или без, - губы мазнули по щеке. - Для меня... Это был не фансерфис. Ты мой. Вот они глаза. Глаза, в которых боль перемешивается с непониманием, горечью, ненавистью. Будь Джи чуточку послабее морально, и... Он бы отступил. Но Квон ДжиЁн всегда берет свое. Именно поэтому горячие губы накрывают чужой рот. Язык скользит по зубам, задевает клыки. Поцелуй мягкий, но такой желанный. Не отрываясь от подминания губ, Джи выдохнул: - Поцелуй меня, черт тебя дери.***
Сумасшествие. Сейчас происходило нечто невообразимое. Особенно в голове Сын Ри. Когда старший покинул комнату, в нем вроде бы поселилась уверенность и явная трезвость, которую парень стал жадно заливать все новой и новой порцией алкоголя. И что же в итоге... Он перепил и снова воспалилась больная фантазия, или лидер известной группы тронулся умом, чтобы говорить такие вещи? Нет, даже не так. Так аккуратно брать за плечи, поворачивать к себе и с некой заботой заглядывать в удивленные и в тоже время разозленные глаза вокалиста. Этот взгляд. Он путает. Настолько, что брюнет не знает какую именно подать реакцию. Его бесит то, что опять именно рядом с этой персоной он ощущает беспорядок в голове. Перед глазами начинает все плыть. Алкоголь ли? Или эффект горячих губ старшего, которые решили не ограничиваться только дружественным поцелуем в щеку. Это случается. Происходит. Снова и снова отдаваясь различными картинами на задворках разума, который, возможно, еще не был потерян. По крайней мере, макне на это надеялся. Слепо и наивно, полагая, как ребенок, что это вновь его разбушевавшаяся фантазия. Только в этот раз все длится дольше. ДжиЁн ведет себя иначе, а СынРи потерян. Ему чуждо все это. Его губы горят. Пылает все, все, к чему сейчас имеет отношение Квон. - Поцелуй меня, черт тебя дери. Удар, второй, третий. Тахикардия была настолько чрезмерной, что отдавалось все это в ушах. Брюнет все еще просто стоял, наблюдая за действиями старшего, а потом вдруг дернул того за руку вниз, сильно сжимая за предплечье. Губы вновь в одиночестве, все еще горят, будто прикосновения лидера продолжались. Последний же громко возмущался, пытаясь вырвать руку из сильной хватки младшего. - С чего бы это вдруг, а, - сдавленно выдает спустя несколько минут своего тупого молчания и пристального взгляда на трепыхающегося лидера. - Кто дал тебе право думать, что я твоя вещь? - А, постойте, - губы растягиваются в едко-пьяной полуулыбке. - Это же я сам лично вырыл для себя могилу, верно? Так жаждал заполучить внимание зазвездившегося эгоиста и получил сполна. А дальше что? Трахнешь меня, как и остальных и отпустишь? Или я буду переменчивой куклой, которую ты изредка будешь радовать своим членом? - голос срывался, но хуже того срывалась психика и реакции. Эмоции. Их было столь много, что Ри не успевал даже менять гримасу лица. Все это походило на неудачный спектакль. СынХен являлся главной героиней, которая была той еще истеричкой. Забавно, не правда ли? Но стоит ли понять младшего? Того, кто был единственным, кто хоронил все воспоминания, которые получал ежедневно. До определенного момента. Пока не накрыла терпкая ненависть. Он все еще боготворил своего хена и даже чувствовал к нему привязанность, но не переставал от этого проклинать последнего. И сейчас. Вот так легко последовать его указаниям. Поцелую я его, как же. Вокалист было собирается развернуться и уйти в комнату, еще целиком не понимая чего именно хочет. Собирается. Собирался. По телевизору передавали рекламу. Черт ее подери. Откуда там взялась эта пародия на таинственный сад? Ри нахмурился, пьяно покачиваясь. - Какого черта надо было вставлять именно этот момент?! - буквально рычит, прилагая неимоверные усилия успокоиться и не смотреть на экран. Провал. Если подумать, где взаимосвязь. Между этим актерским поцелуем ДжиЕна и Топа. И его злостью к нему. Она возросла. Слишком от слова очень. Разум, раннее функционировавший хотя бы процентов на 10 из 100, отключился напрочь. Поворот головы в сторону выпивающего у столика старшего. Попытка дойти до того и не свалиться. Удачно. Отбирание бутылки и выливание жидкость тому на голову. Ухмылка с взбешенного взгляда. Полетевшие руки на него перехватывает и заводит за спину, прижимая к каменному выступу стены. Карие глаза одного прожигают такого же оттенка глаза напротив. Если до этого он был просто подчиняющимся звеном и мог свалить все на слабость и прочее, тогда то, что происходило сейчас... Вряд ли он потом объяснит. Даже самому себе. Потому, что... Так жадно целоваться... Шумно втягивать воздух носом. Не убирая ладони с его лица, поглаживать подушечками пальцев бархатную кожу. Он помнил, но забыл кто именно перед ним. Или не хотел это осознавать, но отдаваться этому человеку в поцелуе не то чтобы хотелось. Сейчас он в этом нуждался. Еще в воздухе, но это уже проблема обоих. Отчего-то никто не собирался ее решать. Не было желания разрывать этот жар и вносить пусть даже недолгий холодок.***
Не желая слушать тот бред, который нес вечно обиженный на всех и вся ребенок, Квон просто абстрагировался... Не только от СынРи. От всего. Два раза он опустился до просьбы. Да, для Квонджирала и один раз - уже много. Больше он просить не будет. Совсем. Осточертело. Неужели он и правда на мгновение допустил мысль, что этот парень соскучился по нему? Глупец... Какой же ты глупый, Квон ДжиЁн. Неужели отупел от чувств к этому мелкому паршивцу? Нда, сдаешь обороты, дорогой. Пока панда где-то шарахался, Квон вливал в себя гектолитрами алкоголь. И только это времяпрепровождение удержало его от того, чтобы не собрать свои манатки и не свалить куда-нибудь за границу. Сбежать от проблем. От проблемы. Которая сейчас непонятно чем занимается. Губы дрогнули в усмешке. Все еще ясная голова чуть повернулась вбок. А, оказывается Ри никуда все это время не девался. Он был тут... В телек залипал. И что там у нас интересного? Выглянуть из-за плеча макны никто не дал. Этот особо буйный и не очень трезвый накинулся на лидера с поцелуем, перед этим смачно так полив крашеную голову вискариком. Расточительство-то какое. ДжиДи бы даже возмутился, если бы не язык, скользнувший в его рот. С губ сорвался глухой стон. Панда, какого черта ты творишь... Каждый раз, каждый раз, когда я принимаю решение больше не трогать тебя... Ты выкидываешь умопомрачительные финты, не поддающиеся даже моей извращенной логике. Джи позволил себе отдаться поцелую, но лишь на миг. На короткое, быстро пролетевшее мгновение. СынХён явно не понимал, что он творит. Такой расклад дел лидера не устраивал. Оттолкнув от себя такое желанное тело, которое все сильнее прижималось к нему, Квон молча посмотрел прямо в затуманенные глаза младшего. - Пошли-ка, проверим одну простую истину, - криво улыбнувшись и взяв еле стоящего на ногах за руку, брюнет потащил это тело в ванную. Несколько быстрых движений по обезвреживанию сопротивляющегося... И вот уже не одна мокрая голова, а две. Вот только если от одной разило высококачественным алкоголем, то со второй стекали ледяные капли. Все так же держась за руки, двое притащились обратно в гостиную. Поставив перед собой младшего Квон обнял ладонями его лицо, ласково потирая раскрасневшиеся от всего происходящего щеки: - Кто перед тобой, макнэ? - слова прозвучали так устало, так безнадежно. Но маленькая искорка надежды все равно теплилась где-то там, далеко внутри. В том самом органе, которого, по сути дела, у лидера популярной группы давно не имеется. - Ты осознаешь, кто перед тобой стоит? Ты сможешь... снова поцеловать меня? Называя имя, смотря в глаза... Не ненавидя... Сказав, что не боишься? Сможешь? - это была просьба. Снова. Третья. Последняя... Бог любит троицу, верно? Губы дрогнули. Нежно прижались к сомкнутым в прямую линию губам младшего. Одна рука скользнула на шею, привлекая ближе. Заставляя расстояние раствориться в сплетающемся дыхании, в жаре тел. Разорвав односторонний поцелуй, Джи прижался лбом ко лбу младшего. - Ри, я не буду тебя принуждать. Шлюхой на одну ночь может быть кто угодно, но только не ты...***
Хорошо. Изначально это была какая-то ненависть на мгновение. Глупая, детская, затаившаяся надолго обида. На то, что лидер выбрал не его. На то, что везде во всем был кто угодно, но не он. Нуждающийся во внимании ребенок наконец-таки получил то, что хотел. И неважно, что подарок был доставлен с таким опозданием. Оказывается... Он все еще желанен? Ноги путаются, в руках легкость. В голове очень медленно просыпается нечто разумное. Это было немного до того, как парня поставили под душ и окатили прохладной водой. Стало ли лучше? Прояснилось ли? Его возвращают в зал и повторяют пытки. Нет. Дело не в том, что из-за всего этого начинало щемить где-то в области груди. Или, как раз таки, в этом и была причина? То, из-за чего брюнет вроде как пришел в себя и теперь не знал. Ничего не знал. Как быть, что делать, куда себя деть. Первое, что приходило на ум - это оттолкнуть старшего и убежать. Куда-нибудь подальше. Потом купить билет в неопределенную локацию и первым же рейсом исчезнуть. Прождать вновь несколько лет, насобирать по клочкам ненависть, затаить в себе и держать до тех пор... Пока ему не надоест. Когда-нибудь он найдет новую игрушку. В каждом человеке таится ребенок и вот только в ДжиДи собрался весь детский сад. Возможно, СынХен специально для себя утрировал все давние события до той невозможности, которая буквально выходила за свои рамки. Существуют ли они у нее? Но ведь... Ему надо было как-то с этим справляться? И он вроде бы замечательно справился с целью. Однако каждый продуманный ход может привести к чему-либо помимо рассмотренного варианта. Даже если их было много. Какой-то один. Такой странный и практически нереальный. Ему не уделяется должного внимания, на него оно вообще не обращается, а в результате... Ты принимаешь поражение только из-за непредсказуемости твоего соперника. Соперник ли? Карие глаза вокалиста касаются взгляда напротив. Зрительный контакт не прерывается даже обыденным для физиологии морганием. СынХен хотел бы сам понять. Насколько все плохо. Полный ли он дурак. Хватает. Совсем немного надо, чтобы понять. Веки прикрываются, а губы размыкаются, дабы наполнить легкие приличным объемом воздуха. - Лидер, - начал было он, рвано выдохнув, - передо мной лидер нашей группы. Его называю Джи-Драгон, или ДжиДи. Но... Он больше любит, когда его называют обычно по имени. Просто ДжиЁн. Этот человек, - делает паузу, шумно сглатывая, приоткрывает глаза. - Я его ненавижу. Настолько, что я бы убил его при любой удобной возможности в следующей жизни, - какой-то непонятный взгляд касается глаз напротив. - Его хобби - это быть садистом. Причинять боль другим. Да, я хорошо испытал это на своей собственной шкуре во времена дебюта. Ты тогда достаточно ярко показал, как ты меня невзлюбил за уход ХенСына-младшего. А я назло решил, что останусь, что буду в каждой дыре затычкой. Буду везде. Что заполню собой всю твою жизнь. Миссия удалась, верно? Только есть одно но. Ты гребанный лжец. Даже сейчас я не верю твоим словам, но хуже другое, - парень как-то грустно усмехается. - Мне нравится все то, что происходит. Даже больше, чем нравится. Я хочу еще, ДжиЁн. И он не двигается, не собирается действовать сам. Просто продолжает прожигать дыру в лице лидера и где-то там, на задворках памяти, постепенно зачеркивать все то, что мешает ему поступать так, как он поступает сейчас.