***
В тот вечер молодой смотритель маяка вернулся на пост в изрядном подпитии, но к счастью, на маяке всё было улажено ещё днём, и можно было спокойно завалиться спать. Но мужчина не хотел оставаться на маяке. Он спустился к воде, присел на корточки и стал смотреть вдаль. На море опускался туман, а звёзды в ту ночь светили не так ярко, как обычно. «Будет дождь», — догадался Дмитрий. Он вернулся в свою «капитанскую рубку» и подлил керосина в огромную лампу — в благодарность прожектор засиял ярче. «Теперь ни один корабль не потеряется в этом тумане» — пронеслось у него в голове. Смотритель спустился в нижнюю часть маяка, в небольшую каморку за лестницей, где он и жил, и, не раздеваясь, лёг в постель. Он очень хотел бы сейчас уснуть, но полномочия не позволяли, да и в голове ютилось столько разных мыслей, что пришлось встать с кровати и снова подняться в рубку. Он думал. Смотрел вперёд, на горизонт, откуда могли выплывать воображаемые корабли, но где сейчас, однако, было пусто и тихо. Утих и маленький портовый город: нигде в окнах не горел свет, ни одна душа не появлялась на улицах и даже бездомные собаки прекратили свой бешеный лай. Только мужчина не спал. Поверить невозможно — почему ему никто не верит?***
Солнце медленно поднималось из-за горизонта, а молодой смотритель маяка бродил по берегу, пиная ногой гладкую гальку и разгоняя плотный, как молоко, туман. Утро было пасмурным и промозглым, а с моря дул холодный ветер, принося в город мерзкую сырость и плохую погоду. — Почему ты вчера не пришёл? — внезапно послышался где-то сзади звонкий девичий голос. Внутри него всё похолодело, а по телу пробежали мурашки. Дмитрий обернулся, и это была та единственная, кого он и ожидал увидеть. Сегодня она была необычайно красивой: чёрные волосы убраны назад, голубые глаза сияют чистотой, а кожа была какой-то особенно бледной, что делало девушку только красивей. Маленькая, аккуратная грудь ничем не была закрыта, а хвост сверкал всеми оттенками синего. — Привет, — он улыбнулся и подошёл ближе, — я просто забылся что-то. — Забылся? — она возмущённо всплеснула руками и нырнула в холодную воду, взмахивая хвостом. — Я ведь ждала тебя! Сидела здесь, на камне, и пугалась каждого шороха. Представь, если б меня заметили! Молодой смотритель только покачал головой и посильнее укутался в своё ветхое пальто. — Представляешь, мне никто не верит. В смысле, что ты есть. — И хорошо, что не верят! — русалка снова вернулась на своё привычное место, как-то по-детски обиженно дуя губы. — Ты же знаешь, чтобы тогда со мной было. Сначала бы они забрали меня отсюда, — она стала загибать пальцы, — потом бы посадили в огромный стеклянный ящик, а затем либо убили, либо отправили в цирк, а это, если хочешь знать, ещё хуже смерти. Мужчина кивнул и сел на холодные камни. Теперь его глаза были на одном уровне с глазами девушки, и он мог лучше её разглядывать. Сначала он рассматривал аккуратное личико, затем обрамлявшие его волосы цвета эбенового дерева, затем опускал взгляд на тонкую шею и ключицы. Она была не как обычные девушки (ещё бы, у неё ведь был хвост вместо ног, но не об этом). В её взгляде читалось что-то странное, дикое, неземное, и этот взгляд притягивал его не хуже магнита. Он снова улыбнулся и промолвил: — Все в городе считают меня сумасшедшим. Девушка соскользнула с камня, подмигнула ему и хихикнула: — Но я есть, а значит, ты не сумасшедший.***
— Уверена, что это хорошая идея? — А ты во мне сомневаешься? — хмыкнула девушка, ехидно показывая язык. Вода ещё была холодной, но сила убеждений этой черноволосой бестии, как он называл её в своих мыслях, была куда сильнее его желания не заболеть. Да и тем более, плюс восемь градусов по Цельсию — самая лучшая температура воды для купания, —утверждала девушка. Он спустил с себя штаны, снял рубашку и ботинки, оставаясь только в одном белье, и сделал первый шаг в воду. Ощущения были будто его проморозило до костей, но русалка хихикала и звала его к себе в воду, а потому Дмитрий возмужал и сразу нырнул с головой. Тело свело судорогой, и казалось, что он никогда снова не сможет вдохнуть, руки и ноги не слушались, и всё его существо словно пронзила адская боль. Наверное, было бы обидно умереть вот так: в холодной воде, на глубине не более метра, будучи прекрасным пловцом. Внезапно его обвили чьи-то тёплые руки и потащили тело на поверхность. Он снова вдохнул и взглянул на своего спасителя — это была она. Немного напуганная и растрёпанная, но всё такая же красивая. — Ты чего, — она тяжело дышала, — хотел утонуть? Смотритель замахал головой, но зубы стучали от холода, и он не мог промолвить ни слова. Она прижала его к себе, пытаясь согреть, но вода была чересчур холодная, и даже её горячая кожа не могла бы хоть чуть-чуть помочь ему. Она бережно взяла его на руки и подплыла к берегу: — Прости меня, я совсем глупая, — она сжимала и разжимала кулаки, — поплаваем в следующий раз, когда станет теплее, ладно? — Х-х-хорошо, — еле выдавил из себя мужчина и натянул милую улыбку.***
Дмитрий заболел очень серьёзно. Он не мог даже встать с кровати, не то что работать на маяке, где требуется грубая сила: он всё время кашлял и почти всё время спал, а если и не спал, то просто лежал и кашлял. На маяк на время наняли другого смотрителя — молодого мальчишку, который, однако, выполнял свои обязанности очень здорово. Жалованье мужчине платить перестали, а потому он не мог даже купить лекарств, и просто медленно затухал. Тётка, у которой он снимал комнату, даже забыла про долг за аренду и даже делала ему компрессы — но всё без толку. — Я принёс тебе кое-что, — однажды зашёл к нему бармен, его старый знакомый, — тут лекарства и немного денег. Это всё твоя хозяйка — святая женщина! — всё она: дала мне денег, сказала, что нужны лекарства, но там было не очень много, и я добавил… И вот тоже… деньги. Отдашь ей часть за аренду. Бывший смотритель только обессиленно кивнул в знак благодарности и опустил голову. — А ты зачем в холодную воду-то полез? — погладил бороду мужчина. — За своей русалкой? Дмитрий снова слабо кивнул и прикрыл глаза. У него уже второй день был страшный жар, и он боялся, что если уснёт, то уснёт насовсем, а потому закрывал глаза лишь на пару секунд, а потом снова их открывал. Состояние полудрёмы — самое тягостное состояние на свете, потому что твой разум где-то далеко-далеко, но тело продолжает находиться в подлунном мире, и тебя будто бы разрывают сон и бодрствование, как разрывают добычу два голодных льва. — На, пей, — бармен внезапно протянул ему в ложке какой-то горький сироп, а в другой руке у него был стакан с водой и растворённой в ней таблеткой — жидкость была какого-то зеленоватого цвета, — это жаропонижающее, а это — он указал на стакан с водой, — от кашля. Пей. Мужчина послушно выпил лекарства, а потом его глаза всё-таки не выдержали и закрылись. Он погрузился в тяжёлое забытьё. — Эх, идиот, — прошептал толстяк, — не всё жизнь русалки да приключения.***
Дмитрия пошатывало, а худое тело было ещё бледнее, чем обычно. Его буквально вытащили с того света, но врачи дали ему ещё не больше года — слишком серьёзные осложнения на сердце. Он принял это спокойно: он повидал мир, видел разную жизнь, и терять ему было нечего, тем более, умереть в мягкой постели на севере Ирландии от внезапной остановки сердца — мечта каждого старика. Никакой боли. Никаких страданий. Просто читаешь книгу и.. раз! Тебя уже здесь нет. Да, так точно мечтают умереть все старики. Но Дмитрию всего двадцать девять. — Мадам! — он окликнул хозяйку на кухне, занятую каким-то рукоделием, и достал деньги, принесённые ему ещё барменом, — я принёс вам часть денег за аренду. Остальные отдам с первого же жалованья. Хозяйка бросила него удивлённый взгляд: — За аренду? — смутилась женщина. — За аренду я уже сполна получила. Мужчина отступил назад и озадаченно поглядел на неё, как на умалишённую. Он задолжал ей довольно крупную по меркам портового городка сумму, и вот так вот, без всякого повода, спустить долг было бы для неё непозволительной роскошью. Да и Дмитрию было неловко не отдать деньги, которые нужны ей. — Как получили? Хозяйка села обратно за стол, взялась за пряжу и начала вязать, а потом уже, разматывая очередной моток ниток, деловито ответила: — Когда ты был в горячке, принесли деньги. Сказали, что тебе. Я сразу и взяла за аренду, там было сто-о-олько монет, — она воздела руки к небу, — а ещё часть денег потратили на лекарства. Твой сундучок в коридоре, я оттуда не взяла ни на пенни больше. — Кто принёс? — уставился в пол он. — Мальчишка-смотритель. Сказал, что нашёл на берегу, а там твоё имя написано. Бывший смотритель кивнул и выбежал из квартиры.***
В этот день погода была такая же мерзкая, как и тогда, когда он в последний раз видел её. Он ведь всё понимал. Понимал, как хозяйка получила сундук и откуда его взял мальчишка-смотритель, а думать о том, кто оставил сундук рядом с маяком даже и не пришлось. Ошибки быть не могло: это она, он уверен. Он подошёл к берегу моря и начал раздеваться, как и тогда: сначала брюки, потом фланелевая рубашка и тяжёлые ботинки. Оставшись в одном нижнем белье, он сделал первый шаг в воду. Она не была такая холодная, но мужчину передёрнуло, однако он начал медленно спускаться на глубину. Он понятия не имел, что делает. Когда он погрузился по шею, то почувствовал на груди горячие руки, а затем на поверхность вынырнула и сама девушка: она была всё такая же красивая, как и всегда. — Ты чего, — она испуганно посмотрела на него, — утонуть хочешь? — Да. Хочу. Они слились в поцелуе, и больше он ничего не помнил: только бледные губы, голубые глаза и чёрные, как смоль, волосы.