love

      Адам закрывает книгу, постукивает пальцами по столу и говорит:       — Расскажи мне про... любовь.       — Люди всегда упоминали о ней, — отвечает Ева. Об этом написано в каждой книге из тех, которые даёт ему Адам. Кажется, что человечество ни в чём не могло обойтись без любви.       Адам улыбается и качает головой.       — Нет. Я хочу, чтобы ты рассказал мне о любви.       Ева некоторое время раздумывает. Но всё, что у него есть... информация от людей.       — Я не могу, — признаёт Ева и не смотрит на Адама, чтобы не видеть разочарования на его лице.       Но брат лишь хмыкает, поднимается и обходит стол, оказываясь со стороны Евы. Он обхватывает подбородок Евы, поднимает его голову, чтобы заглянуть в глаза, и спрашивает:       — Но ты ведь любишь меня, Ева?       Первое воспоминание Евы — об Адаме. Было время, прекрасное и бесконечное, которое ценится превыше всего, когда Ева был Адамом, Адам был Евой, они на мгновение разъединялись и воссоединялись так долго, что это казалось нескончаемым и столь коротким, будто этого не было.       А затем он оказался один и стал самим собой.       — Ну, — говорит Адам, — расскажи мне. — И изображает улыбку.       И Ева не может отказать Адаму ни в чём.       — Брат — это всё, — отвечает Ева. Он не может сосредоточиться: взгляд Адама, пальцы Адама под его подбородком, изгиб губ Адама, показывающий, что он рад — и это всё, чего хочет Ева, чего всегда хотел...       Улыбка Адама становится шире. Он выглядит очень довольным.       — Больше, — просит он. — Расскажи мне обо всём.       Разговор — очень неудобный способ общения, но Ева попытается. Потому что этого хочет Адам.       — Я хочу, чтобы брат смотрел только на меня. Я хочу, чтобы брату не причиняли боль, чтобы брат всегда был со мной, — Адам ладонью мягко обводит щеку Евы, и Ева подаётся вперёд. В его груди зарождается всхлип. — Когда брат уходит от меня, я ощущаю пустоту.       — Тсс, — произносит Адам, пальцем легко проводя по губам Евы.       — Я просто, — Ева запинается, — я просто хочу, чтобы ты был счастлив.       Адам с довольным видом также склоняет голову.       — Хорошо, — говорит Адам. — Чем ты назовёшь это, если не любовью?       — Я не знаю, брат, — отвечает Ева. Палец Адама на его губах ощущается странно, но хорошо.       — Возможно, — предполагает Адам, — ты должен сказать это.       Адам подстриг волосы Евы. Это произошло вскоре после того, как они пришли в город, но изначально Адам настаивал на том, чтобы они раздобыли нижнее бельё. Ева сидел обнажённый на крыше выбранного Адамом здания и наблюдал за тем, как пряди его волос уносил ветер. Пальцы Адама легко почёсывали голову Евы, и, снова, это ощущалось очень хорошо, пусть даже он не понимал, почему Адам решил сперва обрезать его волосы.       Ева почувствовал странную лёгкость, когда Адам закончил. Адам осмотрел его оценивающим взглядом и затем кивнул.       — Гораздо лучше, — сказал он, скидывая последние пряди волос с плеч Евы.       Ева подался вперёд, чтобы почувствовать это; его волосы стали очень короткими, но... Адам был рад.       Ева сглатывает. Адам убирает руку с лица Евы, и Еве не хватает этого ощущения.       — Я... я люблю брата, — это кажется непривычным, но взгляд Адама расцветает, и его рука обхватывает шею Евы, притягивая ближе.       — Ещё раз, — говорит Адам.       Адам так близко.       — Я люблю. — И Ева не может смотреть в глаза Адама; язык во рту кажется тяжёлым и неповоротливым. — Я люблю брата.       Пальцы Адама нажимают на загривок Евы.       — Скажи моё имя, — просит он, и Ева чувствует...       — Я люблю тебя, Адам, — шепчет он. Адам вздыхает с выражением счастья на лице. Ева хочет, чтобы он выглядел таким всегда, чтобы всегда был счастлив. Ева тянется к Адаму, держится за егу руку, проводит по его лицу. — Я люблю брата, я люблю Адама. — И Адам с восхищением вздыхает, опуская руку в волосы Евы. И так легко сказать: — Брат, мы можем... пойти куда-нибудь? Пойти вместе? Мы должны...       Адам мягко поглаживает Еву и притягивает к себе в объятия — Адам никогда раньше не обнимал его и это... тепло. Адам прижимает его голову к плечу, и Ева издаёт звук, о существовании которого раньше не догадывался, и обвивает руки вокруг Адама так крепко, как может, и это хорошо, но всё ещё не достаточно. Ближе, Ева хочет быть ещё ближе к Адаму.       — Я знаю, — говорит Адам, и не кажется странным, что это так. — Я знаю, тсс, — шепчет он, поглаживая Еву по голове.       — Ты закончил? — спросил Адам. Он многозначительно взглянул на растительное вещество в руках Евы. — Мы не можем пойти играть, пока ты не доешь.       Ева вскочил на ноги, взволнованный.       — Я закончил, брат! Я прочёл эти книги, и в них говорится, что люди такое не едят. — Он протянул сердцевину растения, которая уже начала становиться коричневой, Адаму, на его пальцах был липкий сок, но Адам всё равно выглядел довольным таким ответом, и он скинул сердцевину с крыши. Адам наблюдал за её падением, а Ева почувствовал нетерпение и не смог удержаться от того, чтобы взять Адама за руку и сказать:       — Пойдём играть, пойдём играть!       Адам снисходительно посмотрел на него, похлопал по руке и ответил:       — Уже иду.       Ева обнимает Адама. Он прижимается так близко, как может, но звук настоящего разочарования уже рвётся из его горла. Этого не достаточно.       И затем Адам сменяет позу, шепчет: «Ева», и, когда Ева поднимает взгляд, то замечает странное выражение в его глазах.       — Не шевелись, — просит Адам и прижимается губами к губам Евы.       Поцелуй. Люди называют это «целоваться».       Губы Адама мягкие и тёплые. Рука Адама — на затылке Евы, удерживает его, но... Ева думает, что он бы в любом случае не двинулся. Адам на мгновение отодвигается, затем снова целует Еву. Ева всхлипывает, неуклюже подаётся вперёд, его губы скользят по губам Адама. Это почти...       Адам прижимает Еву к столу, смотрит на Еву так, словно что-то обдумывает; Ева тянется к нему и, задыхаясь, говорит:       — Я люблю тебя, пожалуйста, брат. — И Адам наклоняется, целуя уголок рта Евы, и один поцелуй перерастает в другой снова и снова.       — Ева. — Губы Адама красные от поцелуев, поцелуев с Евой. — Открой рот для меня.       Когда Ева выполняет это, Адам придерживает его подбородок и вновь целует его, также открывает рот и просовывает язык в рот Евы. Адам в Еве, и Ева рывком подаётся вперёд к нему, вцепившись в его спину и плечи, и раскрывает рот шире. Язык Адама надавливает на зубы, дёсны, нёбо Евы, легко проходится по его языку. Ева подрагивает, пытаясь не двигаться ради Адама, хочет сделать что-то, но...       Адам снова касается языка Евы своим, большим пальцем оглаживает его челюсть, и Ева думает, что, возможно...       Однажды, когда они играли в пятнашки, Адам обнаружил ещё одну машину на заводе. Она заливала маслом собрата, и Ева почувствовал что-то странное от наблюдения за ней.       — Мы должны починить её, — предложил Ева; Адам выглядел удивлённым, но не остановил Еву, и лишь тогда, когда брат-машина был починен и отправлен восвояси, странное чувство в груди Евы утихло.       — Мы можем продолжить играть, — снисходительно произнёс Адам, гладя Еву по голове, и Ева столь сильно хотел забыть это странное чувство, что с усердием кивнул, и они отправились играть в прятки в пустыне.       Ева дрожит под Адамом, когда они целуются. Его губы покалывает. Он ощущает каждое движение языка Адама у себя во рту; Адам придвигается ближе, словно пытаясь просунуть язык в глотку Евы. Зубы Адама сталкиваются с зубами Евы, когда он не может проникнуть ещё глубже, и Адам издаёт звук разочарования. Его язык внезапно исчезает — пусто, — Ева едва замечает, что царапает спину Адама, а тот кусает губы Евы и вжимает большой палец в нижнюю часть челюсти Евы, пока ему не становится больно и он хнычет.       — Ева? — спрашивает Адам, облизывая губы, свои красные губы. На них кровь Евы.       — Брат. — Ева едва распознаёт свой голос, но, услышав его, Адам наклоняется и сильно кусает губы Евы, его язык проскальзывает в открытый рот Евы. Он почти нежно проводит по щёкам Евы, прежде чем пальцами раздвинуть уголки его рта; глаза Адама широко открыты и горят, и Ева пытается раскрыть рот ещё больше, когда большой палец Адама проникает в него.       Сначала Адам проводит им по зубам Евы, его язык скользит рядом с пальцем, облизывая дёсны Евы. Ева на пробу также двигает языком, слегка касаясь им пальца Адама — сразу же Адам опускает ещё два пальца в рот Евы, зажав меж них его язык и потянув за него. Адам облизывает между пальцев, на мгновение коснувшись и языка Евы, затем подаётся назад и погружает пальцы ещё глубже в рот Евы. Ева издаёт неясные звуки, облизывая пальцы, где может. Адам щёлкает языком и склоняет голову, его большой палец упирается в нёбо Евы, а остальные пальцы ощупывают дёсны.       Слюна течёт на подбородок Евы, между пальцев Адама. Адам вытаскивает большой палец и проводит им по губам Евы, оставляя мокрую дорожку. Ева вздрагивает. Затем пальцы Адама ощупывают заднюю стенку его глотки, нажимают и почти царапают её, заставляя сенсоры Евы практически гореть; Адам тихо мурлычет и вновь склоняется, чтобы облизнуть губы Евы, и горло Евы сжимается вокруг кончиков пальцев Адама.       Адаму так хорошо...       Они вернулись в место, где... родились. Там были несколько машин и вещи, оставленные людьми. Адам осматривал это так, будто это было интересно, но всё, на что смотрел Ева, напоминало ему о том дне, когда Адам был тёплым и совсем не Адамом, когда Адам был близок к смерти, а Ева был так зол...       Адаму не было позволено умирать.       Они ушли, когда Ева услышал голоса андроидов, а Адам, удовлетворив любопытство, был рад пойти поиграть.       Ева резко перезапускается. Он по-прежнему на столе, и Адам всё так же над ним — Ева почти врезается в него от шока перезапуска. Он помнит ощущение пальцев Адама в горле, и это... чувствовать это было так хорошо...       — Тсс, — произносит Адам. Его пальцы не во рту Евы. Большим пальцем он поглаживает губы Евы, а другой рукой перебирает его волосы. — Я здесь, Ева.       Голосовой процессор Евы, кажется, не хочет работать. Ему удаётся прохрипеть «Брат», и Адам улыбается, широко и мягко, и проводит по щеке Евы. Он целует Еву в лоб, и в груди Евы что-то мучительно сжимается.       — Я люблю тебя, брат, — умоляет Ева, и на лице Адама вновь появляется счастливое выражение.       — Ева, — говорит он, и Ева хочет, чтобы он так произнёс его имя сотни раз. Адам держит лицо Евы в чаше из ладоней так, будто Ева — то, что для него ценно, и от этого больно сдавливает грудь Евы, и он, он любит брата так сильно...       — Брат, — произносит Ева, обхватывая руками руки и плечи Адама и притягивая его ближе, — брат, брат...       — Здесь, — отвечает Адам, склоняясь к нему, тёплый и живой, и Ева не может представить, что он хотел бы что-то кроме этого. — Я здесь, Ева.       Ева не может прекратить звать его, но это нормально. В конце концов, брат — это всё.