Пока смерть не разлучит нас

— Доктор, привезли пациента в неотложке, — молодая девушка лет двадцати пяти подбегает к мужчине, трогая за плечо, и протягивает личные данные. Ким коротко качает головой, и девушка, перевернув страницу, читает: — Аллергии на лекарственные препараты нет. Говорят, что он попал в аварию. Тяжёлые переломы двойных ребер со смещением отломков. Пробито лёгкое, слабый пульс, но зрачки реагируют, его повезли во вторую операционную. Анестезиолог уже там, вызван общий наркоз. Минсок кивает, откладывая бумаги и ручку в сторону, и быстрым шагом идёт по давно заученному маршруту. Он так надеялся уйти сегодня пораньше, отдохнуть и провести время с Сехуном, который вообще-то должен был заехать за ним, но, видимо, теперь уйти сможет очень не скоро. Зайдя в операционную первое, что заметил Ким это врачи и медсестры, подключающие парня к приборам. И уже через несколько секунд по комнате раздаётся частое пиликанье и рваное тихое дыхание. Мин отходит к умывальнику, вылавливая кусочек бледной кожи пациента, на которой красными полосами выделяются раны, и тщательно моет руки. Затем на него, как обычно, одевают стерильный халат и перчатки, желая удачи. Да, удача мне пригодится, — думает Ким, подходя к своему другу, тот кивает и со вздохом говорит: — Ещё такой молодой парень, а уже на операционном столе побывал, — Мин с ним полностью согласен, потому кивает ещё раз, соглашаясь со словами хирурга. Операция начинается слишком быстро, медсестра подаёт дезинфицирующую салфетку, не позволяя Киму выдохнуть и подготовиться. Тем не менее Мин берет себя в руки, неслышно набирая побольше воздуха в легкие. Забрав у женщины салфетку, проводит ею, следом врезаясь скальпелем, который сразу же подала медсестра, в кожу мужчины, оставляя за собой кровавую полосу. — У него синяки в районе грудной клетки, — Ким хмурится и промаргивается, но продолжает: — все симптомы «болтающихся ребер», — медсестра по команде подаёт шприц, и Мин, приставляя его к месту, где секундой ранее провел скальпелем, наполняет шприц кровью пациента. — Чондэ, продолжи, пожалуйста, — просит Ким, протягивая шприц, заполненный алой жидкостью. У Минсока двоится в глазах, и он, опираясь на невысокие железные поручни кровати, даже думает, что у него галлюцинации, когда видит знакомые пятнышки-родинки в виде созвездия. Он обходит хирурга, останавливаясь около бледного лица. Несмотря на то, что пол-лица закрывает трубка, помогающая дышать, знакомые черты тут же врезаются в память. Воспаленный мозг не может сложить два и два, поэтому Ким дрожащим голосом спрашивает: — Как зовут пациента? — О Сехун, кажется. Я читал его историю, но не обратил на это внимание… — тут же отзывается Чондэ, задумчиво приподнимая голову к верху, но затем возвращает её на место, продолжая работать. Минсок тем временем пытается незаметно ухватиться за что-нибудь, потому что ослабевшие ноги отказываются держать. Голова гудит, и он, кажется, не совсем понимает, что именно происходит. — А что? — Ким косится на друга, замечая потерянный взгляд. — Ты побледнел, Мин, — взволнованно продолжает Чен. — Ты что… его знаешь? — Чондэ опускает взгляд на лицо, рассматривая и пытаясь вспомнить, видел ли он где-нибудь его раньше. Затянувшееся молчание и слезы друга, бегущие по щекам, служат хорошим ответом, поэтому Чен, тихо матерясь, просит вывести Минсока. — Не надо, — тихо и с перерывом шепчет Мин, когда его уже подхватили под подмышки. — Надо закончить операцию, — он отстраняется от рук медсестры, вытирая с щёк влагу. Не смотрите, — хочет сказать он, когда чувствует на себе сочувствующие взгляды. Он еще не умер, — хочет сказать он, когда медсестра хлопает пару раз по плечу. Ким смотрит на разрез, который сам же и сделал, и его начинает мутить. Это правда он порезал? Как он мог не узнать… Он не оставит меня, — тихо шепчет сам себе, пытаясь взять себя в руки. — Ранорасширитель, — просит он дрожащим и севшим голосом, и медсестра в ту же секунду протягивает нужный инструмент. Мин протягивает трясущуюся руку, а затем говорит: — Прошу, подождите минуту, — слова даются с трудом, и слышит он свой голос будто из-под толщи воды. Коллеги понимающе кивают, с жалостью глядя на согнувшегося мужчину. Он дышит тяжело, наполняя легкие противным запахом крови и медикаментов. Его руки до сих пор трясутся, а глаза слезятся. Он не может ничего с собой поделать, не может переступить через себя и свои чувства, позволяя командовать разуму, а не сердцу, которое сейчас только мешает. И только когда Чондэ выдыхает тихое «Мин», он разлепляет слипающиеся глаза, разгибаясь. — Простите, продолжим, — говорит, прочищая горло. Он забирает инструмент из рук женщины, благодарно кивая. И, цепляя кожу по сторонам, растягивает. Слышится тихий-тихий всплеск, и в ране за несколько секунд образуется лужа крови, вытекающая тонкими струйками за её пределы, пачкая операционный стол. Кардиомонитор начинает пищать, и Ким растерянно смотрит на Чондэ. — Думаю, осколок ребра что-то задел, — нервно выговаривает Чен, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть, но ничего не выходит. — Чёрт, Мин, зажимай аорту! — кричит он, отдавая медсестре вату. — Давление падает — восемьдесят на шестьдесят, — предупреждает женщина, поглядывая на монитор. — Пульс тридцать пять ударов. Минсок не знает, что ему делать. Он просто смотрит на то, как Чондэ надавливает кулаком на грудь Сехуна, пытаясь остановить кровотечение, на то, как медсестра выкачивает кровь, на то, как она проходит по трубочкам в слишком больших количествах. — Тридцать ударов, — медсестра поднимает глаза на Чена, а затем переводит их на Минсока встречаясь с ним взглядами. — Давление семьдесят на пятьдесят. Минсок делает шаг назад, сжимая руки в кулаки, чтобы успокоить дикую дрожь. Он смотрит на друга, и тот кажется таким незнакомым, будто Мин — простой наблюдатель, не встречающийся с ним никогда раньше. — Остановка сердца, — вскрикивает медсестра, а Ким, будто не веря, переводит взгляд на кардиомонитор, видя ровную линию. Протяжный звук резанул слух, и Минсок, будто очнувшись, бросается к телу парня. Он громко кричит сломленным голосом, не сдерживаясь, и плачет надрывно, впадая в истерику, пытаясь обнять ещё тёплого О. Он не дышит, только трубка, присоединенная к губам, немного шипит, выпуская кислород. И Ким бы представил, что это дышит Сехун, но… — О Сехун. Время смерти 23:37. Минсок стягивает с лица маску и, отсоединяя аппарат искусственной вентиляции лёгких, прижимается губами к чужим. Он шепчет что-то вроде «открой глаза», надеясь, что это просто кошмар, но Сехун не открывает, а Чен, стоящий позади, перехватывает его руки, прижимая к себе. — Всё будет хорошо, Мин. Я буду с тобой, — шепчет он, но Минсок не слушает, взгляд цепляется за такое любимое тело, за прекрасные черты лица и небольшой шрам на щеке. Он не может успокоиться и перестать плакать. Только представив, что теперь некому ждать его дома и забирать после операций, он начинает плакать сильнее, хватаясь за халат. «— Хён, я всегда буду рядом, мы всегда будем вместе. Пока смерть не разлучит нас.»