Тонкие стены

Полпятого утра. А сна ни в одном глазу. Толя закатывает глаза в темноте и в очередной раз шумно выдыхает. Чуть сонливо моргает. Темнота комнаты чуть светлее чем под веками, из-за зашторенной луны. В ушах привычно звенит после вчерашнего концерта, в голове кричат многочисленные голоса и отдаются дребезжащими расплывчатыми ударами тарелки. В начале тура болело вообще почти всё, тело отвыкло от безумия, но сейчас он будто вошёл в тонус. Ещё один вздох в тишину, и Толя шумит бельём, переворачиваясь на другой бок и высовывая одну ногу из-под тонкой больнично-белой простынки, подразумевавшейся как одеяло. В комнате душно, и ткань горячит кожу при каждом движении. Поморщившись, Толя импульсивно садится, осматриваясь и еле-еле различая силуэты в комнате. Погуляв ладонью по стенке, пальцы находят провод выключателя от светильника и тут же небольшой уголок комнаты тускло освещается желтоватым светом. Тот режет по глазам и не долго думая, Толя снова нащупывает выключатель и к чёрту погружает комнату обратно в полумарк. С замаянным вздохом садится, опуская ноги на ковёр и смотря в одну точку. — Пиздец, — говорит вполголоса и встаёт. Запускает пальцы в волосы и тут же складывает их у груди. — Я ж блять устал, почему не спится-то? — вяло спрашивает самого себя, снова вздыхая и начиная ходить по кругу в кромешной темноте. Ему это уже почти надоело. Бессонницей он никогда не страдал и обычно вообще спит как убитый, хоть третья мировая начнись. Но сейчас это либо акклиматизация не очень успешно прошла, либо его организм просто решает сделать ему сюрприз. Как же невовремя. С таким графиком ему лучше не выпендриваться. Возможно, снова просыпается проблема из прошлого тура. Слышится глухой стук в стену, Толя переводит вопросительный взгляд в ту сторону, хмурясь. — Спи давай, ты чё удумал? — не менее приглушённый голос Лёши по началу почти пугает, и Борисов какое-то время смотрит на стену в которую буквально упирается его кровать, и пытается осмыслить происходящее. — Меня слышно что ли? — Толя неосознанно говорит тише и осторожно подходит ближе, всё ещё хмурясь. — Тут очень тонкие стены. — Лёша явно либо только проснулся, либо уже был на грани сна, потому что это просто слышно по интонации его голоса, сонной слегка мямлящей. Толя тихо ржёт в тишину комнаты. — Заебись ты нам хостел подобрал, Лёх. — В следующий раз сам тогда будешь искать и оргбнизо… бля, органзыва… бля, ор-га-ни-зо-вы-вать всё это дерьмо. — Лёша матерится сквозь сон и жмурит глаза. — Не, я в этом не разбираюсь, — Толя возвращается на кровать и опирается головой о стену, через которую буквально в нескольких сантиметрах от него Лёша материт их вокалиста, который зарёпал не спать. — Я чё сделаю-то? Я спал чё-то часа два, а потом проснулся и всё, пиздец. — Борисов устало прикрывает глаза, пытаясь провалиться в темноту хоть немного. Лёша какое-то время молчит и шмыгает носом. — Ты же знаешь, что я ответственный за это? — Толя слышит как тихо-тихо Лёша шуршит одеялом и слабо улыбается. Стены тут действительно очень тонкие. Даже чересчур. Из чего они вообще, с такой-то слышимостью? — За то, чтобы я спал по ночам? — За твоё состояние в целом. — Лёша шмыгает носом, снова ворочается. — За ваше. — В прошлый раз как-то лучше спалось, — если даже шёпот будет слышно, Толя нервно усмехнётся, ведь он иногда поёт перед зеркалом всякую ерунду вполголоса, не особо напрягая себя красотой звучания. — Когда мы все в одной комнате спали, тогда что ли? — сквозь сонливость прорезаются нокти сарказма, отчего Толя снова тихо смеётся. — Слушай, а может и да. Мне, знаешь, типа, проще спать когда кто-то сопит рядом. Или храпит даже. Пиздец. — Толя силится вспомнить, когда ему действительно лучше спалось. В детстве, наверное. Обычно сон приходит проще, когда день тяжёлый, но в туре каждый день такой, поэтому Борисов тем более не понимает выкидонов своего же организма. — Если ты завтра уснёшь пока мы на саундчеке будем, я оболью тебя. И это будет не вода. — Толя морщится, передёргивая плечами. — Он же липкий. — Зато взбодришься. — Фу, бля, иди ты. Точно не усну теперь. — Борисов ещё раз ёжится, когда Лёша бурчит что-то про поролон и скатывается головой на подушку, откидывая ногой простыню и смотря в потолок, расплывающийся тусклыми цветными пятнами из-за темноты. — Лёх? — М? — Толя давится смехом. — Расскажи мне сказку. — Блять… — Борисов тихо затыкает смех подушкой, слегка трясясь. — Толь, реально, спи уже. На часах пять утра, нам вставать в восемь. — Лёша, видимо, всё-таки просыпается окончательно, выдавая лёгкое возмущение в своём голосе. — Ну бля, спи. — Толя переворачивается обратно на спину, снова закрывая глаза, — проще сказать, чем сделать, — за стенкой слышится обречённый вздох и очередное ворочанье. — Толян, — Толя приподнимается и нахмурившись в темноту, смотрит на противоположную стену, — тоже что ли бессонница? — Борисов тихо прыскает. — У тебя бессонница? — в полный голос спрашивает Толя и резво поднимается с кровати, подходя к противположной стене. — Вроде того. Тоже чё-то уснуть не могу, — вот уж кому-кому, а Кириллу Толя вообще не удивляется. Этот ещё в прошлом туре плохо спал. Видимо, в этот раз тоже ничего не поменялось. — Вы там чат что ли создали, блять? — слышится Лёшин голос с другой стороны. — Лёх, спи. — Толя махает ему рукой, хоть и зная, что Руненков не видит его. По привычке жестикулирует. — Обалдеть тут стены конечно, — отзывается Кирилл. — Давай я короче снова к тебе приду? — Толя воровато оглядывается назад и по максимуму понижает голос. — Давай. — Борисов, усмехается и всё посматривает на другую стену, пока что молчащую и тихо стягивая подушку с простынёй с кровати, максимально бесшумно скрывается за дверью номера, задев по пути угол и чуть не начав материться. Свет в коридоре тут же лупит по глазам и Толя почти зажмуривается, быстро сворачивая простыню в рулон и оперативно юркая в комнату Кирилла. — Слушай, я не знаю, где ты тут ляжешь, в тот раз больше места было. — Кирилл шепчет и Толя немного дёргается, резко поднимая голову на сидящий силуэт. — Тут кресло раскладывается вроде, нормас, — Толя скдидывает бельё куда-то на пол и недолго возится с креслом, действительно раздвигая его, с жутким скрипом и тихим шумом. Кирилл тихо посмеивается в стороне. — Ты хоть раз засыпал один вообще? — Толя оборачивается силуэт, и кружит глазами по темноте, хмурясь и пытаясь вытащить из своих воспоминаний хоть что-нибудь. — Не помню. Мб засыпал, но очень долго. — Борисов пытается разглядеть в темноте рандомно брошенную куда-то простыню с подушкой и найдя их, быстро раскладывается. — Спокойной. — Ага. — размеренное спокойное дыхание действует словно снотворное. Толя не знает, только ли дыхание конкретно Кирилла так действует, то ли ему просто проще спать не одному, но факт остаётся фактом. Один он спать не может. Видимо. Странность появилась ещё в первой части Into The Wild и где-то его половину Толе приходилось нарезать круги по номеру, если у каждого была своя комната. Такие ночи давались неимоверно тяжело. Во второй части Толя понимает, что ему проще спать, когда он не один и кто-то ещё рядом шуршит бельём или даже кашляет во сне. И на удивление, у Аюева обнаруживается что-то подобнее. Только ему скорее тревожно засыпать одному и парни в случае отдельных комнат обычно спеваются и ложатся в одной. Это уже стало некой… привычкой, что ли? Это уже не смущает и скорее радует, что ты не один такой. Под тихие ворочанья, задувающий в стекло ночной ветер и дыхание, Толя в кое-то веки начинает проваливаться в долгожданную темноту. Даже странную позу, в которую он лёг, менять не хочется. Да и если он вдруг шевельнётся, такое чувство, будто скрип этого кресла услышит весь хостел. Наконец-то сон.