«Как мне тебя тогда называть?»
«Принц.»
«Шутишь?»
«С чего бы?»
Именно таким был отрывок их знакомства в холодный осенний месяц две тысячи двенадцатого года. У Шуна тогда была огромная пустота на душе, а у парня, назвавшегося столь пафосной кличкой, такой же прокуренный голос, как и сейчас. Они много говорили вне заданий. Парень, слова которого на каждом задании отдавались в наушниках Казами, был на удивление приятным собеседником. Да, тот часто вёл себя излишне цинично или насмешливо, но именно в его прокуренном и весёлом голосе темноволосый научился в особо плохие времена терять себя. Только вот об том, чтобы хоть раз увидеться, никогда не было ни слова. Он даже не пытался представлять себе диспетчера. Слишком уж глупой это было затеей, когда не знаешь даже малейшей черты лица. Но Шун бы солгал, если сказал, что никогда не думал об этом. Высокий Принц или низкий? Худой или полный? Светловолосый или темноволосый? Но тот только прятал себя, оставаясь лишь голосом, указывающим ему путь на заданиях или весело щебечущим с ним о какой-нибудь новой музыкальной группе. Небо быстро обволокли тучи, что в этом городе не было редкостью. Не заставили себя ждать и первые крупные капли дождя. Казами плотнее закутался в плащ, но это не сильно помогло. На улице было весьма холодно, но понадеявшись, что погода не могла так сильно испортиться со вчерашнего дня, парень оделся весьма легко. Ускорив шаг, Шун подумал о том, что выжидать цель в такую погоду будет весьма неприятно и сложно. На улице сейчас почти не было людей, все стремились попрятаться, боясь, что дождь усилится. Казами можно было бы без преувеличений назвать довольно симпатичным. Он был высоким, с красивым накаченным телом. Волосы опускались чуть ниже плеч и чаще всего были собраны в аккуратный хвост. Черты лица были немного островатыми, но это его совершенно не портило. Глаза были медового оттенка, что часто приковывало к себе людской взгляд. Довольно редкий цвет, доставшийся ему от покойной матери. Дождь, к счастью, пока что не надумывал усиливаться. До нужного места парень дошёл довольно быстро. На не был длинный чёрный плащ и высокие сапоги. За спиной болтался футляр, неподготовленный человек мог бы подумать, что там находится какой-либо крупный музыкальный инструмент. Вряд ли кому-то бы подумалось, что такой приятный наружностью молодой парень двадцати двух лет несёт с собой снайперскую винтовку, и в течение часа он отправит на тот свет другого человека. Вот показался и нужный номер дома. Казами тут же обвёл его внимательным взглядом — обычная многоэтажка, как и многие её близнецы на этой улице. Чуть пошарпанная с годами, но в ещё весьма приличном состоянии. — Я на месте, — тихо произнёс Казами в небольшой микрофон, прикреплённый к воротнику плаща. Человек, не знающий о его существовании, никогда бы его не обнаружил. — Молодец, — всё так же спокойно, как и ранее произнёс голос диспетчера. Кажется, до одури эмоциональный в обыкновенной жизни Принц во время любой миссии был до ужаса спокоен. Создавалось ощущение, что он руководит доставщиком пиццы, а не киллером, который совсем скоро совершит убийство. — Код от домофона: три-пять-восемь-шесть, — продолжил говорить диспетчер, — по моим данным, дверь на крышу всегда открыта. С этим проблем возникнуть не должно. Цель движется как и должна была. Дослушав слова своего диспетчера, темноволосый подошёл к двери и ввёл продиктованный ему код. Дверь послушно запищала и открылась, впуская парня. Лифт оказался в нерабочем состоянии, но благодаря своей физической форме, Казами добрался до последнего этажа даже не запыхавшись. Толкнув дверь на крышу, которая, как и сказал Принц, была открыта, он вошёл и огляделся. Обзор был удачным, и редкие холодные капли, к счастью, совершенно ему не мешали. Прикрыв за собой дверь, он выбрал самую удачную позицию и достав оружие, принялся выжидать. — Ты на месте? — от голоса Принца всегда становилось спокойнее. Нет, Шун уже давно привык не нервничать, но это было какое-то другое спокойствие. Очень глубокое, проходящее через каждую клетку. — Да, — начиналась самая ответственная часть миссии, и уже нельзя было отвлекаться. — Цель будет на месте через пять минут, — на несколько секунд повисло молчание, — скажи, как закончишь. Никакого «удачи», никакого «постарайся». Просто чётко и ясно, без права на ошибку. Так было всегда. Они оба не верят в бога. Ни в какого из людских богов, только причины у них разные. Казами считает, что если бог когда-то и существовал, то от него он отвернулся в тот до ужаса сырой и промозглый день. А Принц — что вера нужна только тогда, когда есть что и кого терять. Зато они, кажется, в какой-то момент научились верить друг в друга. Вскоре цель была под прицелом. Женщина, лет под сорок, ухоженная и миловидная. Он уже давно не спрашивал, да и с кем-то «сверху» он виделся лишь раз, остальное же время с ним связывались через диспетчера. Жалости уже тоже не осталось ни к кому. Это бы мешало выполнять задания, да и совесть бы заела. Одно умелое нажатие пальца на курок, и женщина падает замертво. Её тело тут же пачкается в асфальтной пыли и лужах, в глазах застывает пустота. У Шуна пальцы музыканта. Длинные и тонкие, только он играет одну мелодию — мелодию смерти. Ни капли вины. Убрать оружие, дождаться, пока утихнет звук сирен и вниз, по прокуренным лестничным клеткам. — Задание выполнено, — совершенно обыденным тоном в трубку. С той стороны лишь угуканье. Это их работа. Ничего большего. Дождь всё-таки усиливается, крупные капли барабанят по крышам. Казами идёт как можно быстрее, он уже промок, но промёрзнуть ещё сильнее не хочется. — Спешишь сейчас? — слышится внезапный вопрос из наушника. — Спешу, льёт как из ведра, — тут же откликается Шун, не сбавляя темпа. — Зачем? Это же прекрасно. Ты совсем не хочешь погулять, пока не закончился дождь? — спустя какое-то время раздаётся вкрадчивый голос. — Странный ты, — по-доброму усмехается Казами, продолжая свой путь. Ответа не следует. Бледные тонкие пальцы придерживают занавеску, открывая обзор на улицу. Дождь барабанит по дорогам и карнизам. Редкие прохожие бегут, желая побыстрее укрыться. Вот, по тротуару быстро движется высокая фигура в тёмном пальто. Когда она проходит совсем рядом, становится даже видно лёгкую полуулыбку на губах парня. «Странный ты» Принц снимает микрофон и кидает его куда-то вглубь комнаты. Свет выключен, в квартире не слышится ни звука. Принц не в настроении. За окном всепоглощающая серость. Серость, что пронизывает до самых глубин души. И люди, не умеющие ценить мгновения.