***
Не сказать, что проходит много времени, но самым удивительным для Тони становится поведение Питера следующим утром — Паучок не пытается избегать его, как и не собирается делать вид, что между ними ничего не было. И это конкретно так не вяжется с тем образом Человека-Паука, к которому Старк привык. Он ждёт, что Питер начнёт бегать от него, словно школьник, но Паук с самым искренним желанием дожидается возможности остаться наедине. Всё, что Старк помнит после — это проворные пальцы и требовательный рот на своих губах. В сознание изредка проникают жадные прикосновения ладоней, но они так и остаются лишь туманным ощущением. Догадывается ли Тони, почему Человек-Паук не ждёт от него объяснений, а берёт происходящее в свои руки? Нет, но с удовольствием вступает с Питером в своеобразную игру, отвечая на беглые взгляды супергероя, лёгкий флирт и мимолётные прикосновения. Не сказать, что всё идёт так уж гладко. Всё же некоторую неловкость Питер ощущает, а сам Старк не может понять, почему Паук всё же не решается обсудить то, что происходит. Или просто не медлит? Поцелуи это, конечно, хорошо, но вскоре ему точно захочется большего… Однако гораздо сильнее Железного Человека интересует то, как ко всему этому членистоногий пришёл. Что вообще происходит в его голове? — Так что, не хочешь рассказать мне всё? — интересуется Тони, когда они стоят с Пауком в пустом коридоре. Старк едва ощутимо сжимает ладони на талии Питера, а он, обвив его шею руками, прижимается ближе. Паучок строит из себя дурачка, лукаво улыбнувшись: — О чём вы? — Что происходит, Пит? — спрашивает Тони прямо. — Может, ты всё ещё пьян? Его и правда посещает такая мысль, хотя подсознание твердит, что он всего лишь ищет отговорку или оправдание поведению Питера. Но это, конечно же, не мешает Старку придумать херову тучу не самых разнообразных выводов. — Всё отлично, — уверяет его Питер. Он быстро облизывает губы, и Тони внимательнее смотрит на него, готовый услышать истинную причину такой неожиданной смены характера. — В последние дни столько всего произошло, — вздыхает он, — знаете… Мистер Старк, я всегда восхищался вами. У меня даже есть, ну, то есть, эм, когда-то была фигурка Железного Человека, лего, футболки там… Прищурившись, Старк вопросительно вскидывает бровь. Для него не становится такой уж неожиданностью фанатизм Паука, правда, настолько явного восхищения он не ждал. — В общем, — Питер хмурится под маской — говорить всё это ему дико трудно, но он пытается взять себя в руки, — я никогда не думал о вас в этом плане… — В этом плане? — глаза Тони смеются. — Чувств, — выпаливает он, — и сексуальном плане, — Питер и представить не может, настолько искренне Старк любуется его смущением, уточняя всё лишь из-за желания услышать эти слова из его уст. — А теперь что, ты можешь представить нечто подобное? Губы Человека-Паука растягиваются в широкой и довольной улыбке: — Да! — он медленно отстраняется. — Наверное, моё восхищение вами всегда было не совсем обычным, но понял я это только сейчас. Знаете, мистер Старк... — Я говорил же, — Железный Человек хмурится, — просто Тони. На несколько мгновений Питер теряется, неловко взмахнув руками. У него не поворачивается язык назвать Тони по имени, хотя в своих мыслях Паук делает это постоянно. — Я не могу. — Не можешь? — Старк в удивлении застывает. — Что это значит? — Язык не поворачивается, —признаётся он, — вы ведь Тони Старк! Раньше я вас только по телеку видел... Рассмеявшись, Тони притягивает к себе Питера вновь и, оставив в уголке его губ мягкий поцелуй, весело тянет: — Да уж, придётся мне с тобой повозиться, — он хочет сказать что-нибудь ещё, но членистоногий затыкает поток его слов очередным поцелуем. — Кто-то идёт, — выдыхает Паучок в его губы. Он оглядывается назад и весь замирает, отстраняясь. Тони первый раз видит, как Питер использует паучье чутьё… И это чертовски завораживает: он весь становится как никогда сосредоточенным, прислушиваясь к посторонним звукам, и замирает в одной позе. — Чёрт возьми, — Старк внимательно смотрит на Стивена Стрэнджа, который появляется за спиной Питера, словно ураган. Тони так и дёргается, хлопнув несколько раз глазами — нигде ему не скрыться от этого человека. Если магу надо, он всегда найдёт его без проблем. — Ты мне нужен, Старк, — вальяжно произносит Стивен и, сделав пару шагов вперёд, в ожидании смотрит на него. Конечно, это несколько не в стиле Стрэнджа — просто попросить, однако Железный Человек игнорирует это, тяжело вздохнув и приподняв брови в ожидании. — Ты не настолько симпатичный, чтобы появляться так неожиданно, — Тони не может сдержать ухмылку, но всё же отходит от Питера, посмотрев на него напоследок: — Можешь снять костюм? Хочу кое-что добавить в него, буквально пять минут, — просит он, — эм… можешь временно надеть свои старые шмотки. Пятница отключит все записывающие устройства и видеокамеры в твоей комнате, ну, чтобы, — он кивает на своё лицо, показывая лёгким движением пальцев воображаемую маску, — сам понимаешь. Чтобы никто не видел. Просить Паучка дважды не приходится. Он сразу же скрывается в коридоре, а Тони, недовольно прищурившись, идёт за Стрэнджем в комнату для гостей. — Попытка прогнать его была слишком очевидной, — хмыкает Стивен, и Старк неопределённо фыркает. Он замечает на столе открытый ноутбук и идёт к нему вместе с магом. — Он не делает ничего против своей воли, остряк. И насчёт костюма — всё правда, — отмахивается Тони и садится за стол. — Ну, так… Что ты хотел от меня? Ничего не ответив, Стрэндж опускается за стол и разворачивает к Старку ноутбук, совершая видеозвонок в Ваканду. Через секунду на экране показываются Наташа и Брюс, принявшие вызов. — У нас проблемы, — без вступлений начинает Чёрная Вдова. Она и правда выглядит устало и мрачно, когда Беннер рядом с ней неловко заключает: — У нас не выходит извлечь камень из Вижена, — Старку кажется, напряжение можно потрогать руками, — без последствий. Тони тяжело вздыхает и косится на Стивена. У говнюка ведь есть камень, уничтожение которого сможет спасти их всех, но колдун, подобно самому настоящему идиоту, цепляется за свою игрушку. «Ой, не отдам, я хранитель камня!..» — Доктор, вы наш последний шанс! — говорит Беннер хмурому Стрэнджу. Но что им делать? Иначе ведь Таноса не остановить, и от одной мысли, что Вижена не станет, внутри всё сжимается. Но колдуна, очевидно, этот факт совершенно не волнует. Да и с чего бы, если он никого из них не знает? — Может быть, — задумчиво отвечает маг, — а может быть и нет. И всё же, Тони не может понять, зачем так яростно держаться за камень. Да, он помогает управлять временем, но стоит ли умирать Вижену ради сохранения артефакта, когда есть возможность уничтожить его тихо и мирно? — Я чувствую твой взгляд, Тони, — невозмутимо проговаривает Стрэндж. Он отлично понимает, что на данный момент происходит в голове Железного Человека. — Для тебя совершенно нормально жертвовать кем-то, когда можно этого избежать, верно? — ухмыляется Старк развернувшись к Стивену. — Ты, можно сказать, заставляешь другого человека убить себя, — он заметно кривится, сжав губы в тонкую линию. Стрэндж же с удивительной грацией встаёт из-за стола и, захлопнув крышку ноутбука, с укором смотрит на Тони. — Во-первых, Вижен не человек, а Камень Времени… Старк больше не слушает его, перебивая: — Ты уже говорил. Вот только в Ваканде умирает мой друг, чтобы ты мог играть со своей побрякушкой? Если есть способ, нужно действовать прямо сейчас, а не ждать, пока чудо медицины и технологий поможет нам что-то изменить! — рявкает он. — Одна жизнь против миллионов — ничто! — отрезает чародей грубо. — И если сохранить его жизнь невозможно, нам следует действовать радикально. Тони отрицательно качает головой, отвернувшись от Стрэнджа. Он не может и не хочет это слышать. Как ему понять человека, который плюёт на жизни людей ради сраного камушка у себя на шее? — Один из камней надо уничтожить, — вздыхает Старк и, размяв спину, выгибается в пояснице. — Камень Времени не может быть уничтожен, — терпеливо поясняет Стрэндж. — С помощью него можно контролировать время целиком и полностью, Старк, — Стивен делает несколько шагов к Тони, а в это время из Ваканды Наташа и Брюс пытаюся выйти с ними на связь, — и это наше единственное оружие. Любой исход этой войны можно будет переписать с его помощью, — он подходит к Тони вплотную. — Только с ним у нас будет возможность победить, если Таноса не остановит уничтожение одного из камней. Всё, что говорит Стивен, звучит логично. Вот только для Старка жизнь даже одного человека всегда будет важнее. Ведь все знают, что Таносу нужно именно шесть камней… К чему вся эта суматоха? Становится ясно, почему Стрэндж так стойко пытается уберечь камень. Почему он, словно псих, предлагает пожертвовать Виженом — он пытается найти лазейку, возможность второй попытки и победы, вот только… Какой ценой? — Нет, — вздыхает Старк, — так нельзя. Мы будем пытаться достать его безопасным путём до последнего, — уверенно изрекает он. — Тогда все обречены, — сухо заключает маг. Он отворачивается и быстро уходит из помещения, оставив Тони наедине с самим собой. Теперь вся радость от сближения с Паучком куда-то пропадает. Произошедшее между ними больше не кажется чем-то волшебным и прекрасным, а будущее предстаёт лишь в тёмных тонах. Наверное, это и значит опустить руки. Вот только Тони не может позволить себе подобного развлечения. Что случится с миром, если каждый из Мстителей впадёт в депрессию? Железный Человек кидает быстрый взгляд в сторону ноутбука и, развернувшись, направляется к выходу из помещения. Он не знает, что Человек-Паук всё это время прячется у окна, подслушивая их диалог со Стрэнджем. Питер сбегает из своего укрытия моментально, когда начинает понимать, куда именно Старк держит путь. «Можешь снять костюм? Хочу кое-что добавить в него, буквально пять минут», — раздаётся где-то в голове. Чёрт возьми, теперь ему необходимо всё быстро сделать! Тони и представить не может, что прямо сейчас Паук быстро влетает в окно выделенной ему комнаты и судорожно пытается найти свой старый костюм. — Старк! — к Железному Человеку быстро идёт взволнованный Стрэндж. — Они здесь, — это всё, что он говорит, но Тони разбивает изнутри на тысячи мелких осколков. Так быстро. В голове что-то беспрерывно шумит, и он, взглянув на сосредоточенного Стивена, как будто перенимает весь его боевой запал и уверенность. — Где они? Стрэндж тянет его к окну и указывает на космический корабль удивительного размера и необычной формы. — Иди за Пауком, — быстро указывает чародей, — нам понадобится помощь Вонга, — он скрывается в портале, а Старк мчится со всех ног в сторону апартаментов Питера. Он пытается бежать быстрее, потому что, чёрт возьми, ни камеры, ни Пятница в комнате Паука сейчас не работают. — Питер! — кричит Тони, но, не получив ответа, настигает помещение в несколько шагов и, с силой открыв дверь, врывается туда, где скрывается членистоногий. Старк замирает на месте. Тот стоит лицом ко входу, действительно переодеваясь в свой старый костюм, но сейчас это — последнее, на что Старк обращает внимание. Его глаза цепляются за молодое лицо Питера, его светлые глаза и тонкие знакомые губы. Подбородок напротив даже не тронут щетиной, а глаза смотрят с таким искренним испугом, что слова застывают где-то в горле. Перед ним стоит Человек-Паук. Без маски, полностью открытый и, господи боже, слишком молодой. Кто он, школьник? Как вообще Тони умудряется зайти именно в тот момент, когда на Питере нет маски? Тяжело дыша, Старк с силой закрывает глаза, пытаясь заставить лицо напротив исчезнуть, раствориться. Однако, встречаясь с шокированным взглядом светлых глаз вновь, он не может сдержать рык ужаса: — Какого хрена?Глава 7.
2 августа 2018 г. в 16:32
Аромат смерти и ужаса витает в воздухе, проникая в глубины сознания. Не остаётся ничего, кроме окончательной потери веры и скорби, о которой поёт вселенная. И только настоящий безумец будет надеяться до самого конца, несмотря на то, что среди сизого дыма виднеются всё новые и новые трупы — воинов, женщин и, что самое страшное, детей.
Быть может, асгардцы лишились рассудка, но в их сердцах всё ещё остаётся место призрачной надежде. Испокон веков они цепляются за любой отголосок веры, помогающей отчаянию на некоторое время отступить. Считать, что судьба будет благосклонна именно сегодня — верх глупости. Однако, когда речь идёт о тысяче миров, звёзды не могут сказать «нет».
Эти мысли посещают всех асгардцев, лежащих на обломках собственного корабля и ожидающих неминуемой участи — болезненной смерти от вражеского копья.
И с каждым новым трупом вера разгорается всё сильнее. Она не гаснет, словно свеча при порыве лёгкого ветра. Нет, она горит ярким огнём, призывая бороться.
И только омерзительно вдохновлённый своими же речами Эбони Мо портит умелое самовнушение.
— Услышьте и возрадуйтесь! — он перешагивает через трупы так, будто боится прикоснуться к «мусору» под своими ногами — чинно и в это же время небрежно. — Ибо вам довелось быть спасёнными великим титаном.
Мо двигается плавно, и с каждым новым предложением тон его голоса становится всё более торжественным. Его не смущают ни хрипы умирающих асгардцев, ни гримасы на лицах немногочисленных слушателей — лежащего прямо под ногами Таноса Тора и стоящего перед стражей Локи.
Приспешники титана выглядят крайне довольно, испытывая искренний трепет при каждом слове, и Эбони тягуче медленно продолжает свой монолог, изредка останавливаясь у очередного тела:
— Полагаете, это мучение? О, нет… — он отрицательно качает головой, практически шипя, — это освобождение. И, жертвуя вами, он уравновешивает чаши весов мироздания.
От тона его голоса по телу идёт дрожь.
— Ликуйте… — продолжает Мо, — пусть и посмертно, вы послужили великой идее Таноса, — последние строки звучат особенно пафосно, а стоящий спиной к своим приспешникам титан медленно разворачивается к ним лицом:
— Проигрывать всегда горько, — задумчиво произносит он, — отстаивать свою правоту… И всё равно проиграть.
Никто не смеет и сдвинуться, когда Танос склоняется над Тором — лишь подобием бога, которого все так хорошо знают — и хватает его за доспехи. Одинсон не может сдержать болезненные хрипы и тяжёлые вздохи — боль от произошедшего сражения пульсирует во всём теле.
Танос же продолжает удерживать его над землёй, словно маленького зверька или бессознательный труп.
— Да, вам страшно, — продолжает он низким голосом, — до дрожи в поджилках, — он швыряет Тора на землю. — Но вот вопрос — чего ради?
Болезненно сморщившись, Одинсон кидает взгляд в сторону брата, стоящего под внимательным взглядом приближённых Таноса. Локи даже не смотрит на него, его внимание приковано к существу напротив.
— Трястись, бежать от судьбы? — сделав несколько шагов вперёд, титан впивается взглядом в трикстера. — Её все равно не минуешь, — шепчет он, — она уже здесь… И зовут её — Танос, — на губах титана расцветает лёгкая ухмылка, и он, приподняв свою руку на уровне лица, сжимает ладонь в кулак, открывая обзор на перчатку бесконечности вкупе с камнем Силы.
Его превосходство ощущается как никогда остро, и, сжав челюсти, Тор практически рычит:
— Что-то много болтаешь…
Танос не обращает на него никакого внимания, продолжая смотреть только на Локи — мрачного и необычно молчаливого. Некоторое время они разглядывают друг друга, словно бы пытаясь заметить что-то новое.
— Тессеракт, — требует он, сжав ладонью череп Тора, — или голова брата.
Вскинув подбородок, Лафейсон ничего не отвечает, а пальцы на голове Одинсона сжимаются всё сильнее, вызывая у Тора очередной рык боли.
Кажется, череп расколется на две части, а внутренности вырвутся наружу.
— Полагаю, ты уже выбрал.
— Безусловно, — уверенно и холодно отвечает Локи, — убивай.
Если Таноса и удивляет подобный ответ, он не подаёт вида, прижав ко лбу Одинсона камень Силы.
Тор кричит — отчаянно и громко. Его вопли застывают где-то в глубинах космоса, отражаются от стен корабля и режут тонкий слух Локи, испытывающего впервые в жизни настолько изощрённую и коварную пытку.
Но все знают, Танос может с лёгкостью забрать всё, что ему нужно. Однако он поступает иначе: давит на самое больное, обнажив все слабости и скрытые чувства. Заставив подчиняться.
Решившись взглянуть в лицо брата, Лафейсон искренне пытается сдержать чудовищный и безнадёжный вопль, рвущийся из груди.
Надолго его не хватает:
— Ну всё, хватит!
Тора трясёт — собственные конечности отказываются слушаться, а голова наливается свинцом.
— Нет у нас Тессеракта, сгинул в Асгарде, — с трудом говорит он, чувствуя, как тело продолжает вздрагивать от резких вспышек боли.
Он теряется лишь на мгновение, когда Локи, опустив взгляд, держит в руке то, что так страстно желает заполучить Танос.
Титан одобрительно улыбается, разглядывая тессеракт, и из-за этого становится как-то особенно мерзко.
— Не повезло же мне с братом, — выдавливает Одинсон, рассматривая Лафейсона исподлобья. На большее у него нет сил — он с трудом двигается, пытаясь заставить собственное тело слушать себя. А Локи, медленно шагая по направлению к Таносу, смотрит в его глаза, продолжая держать в руке сияющий голубоватым свечением куб.
— Даю слово, — он смотрит на брата слишком открыто и честно, — солнце вновь воссияет над нами.
— Твой оптимизм неуместен, асгардец, — между тем обозначается Танос.
— Ну, во-первых, я не асгардец… — это последнее, что слышит Тор действительно осознанно. Происходящее после смешивается в однородную массу, образуя последовательность опрометчивых поступков.
Одинсон с утробным рыком бросается на титана, обладающего силой камня бесконечности. Его отшвыривают, словно ребёнка — камень даёт Таносу небывалую мощь. Тор же продолжает свои попытки, оказываясь запертым в своеобразном склепе из обломков доспех. Теперь он не может и пошевелить пальцем, а Хеймдалль, предпринимая провальную попытку телепортировать его с корабля, оказывается в числе последних, кого ожидает мучительная смерть.
— Клянусь, за это ты умрёшь! — злобно кричит Одинсон. Он не верит в то, что видит.
Танос лично протыкает тело копьём и, отбросив орудие убийства, словно ненужную вещь, размеренно идёт прямо к Эбони Мо, заткнувшего рот Тора металлическим кляпом с помощью лёгкого взмаха руки.
— Позволь презренному, — Мо встаёт перед титаном на колени, пока тот снимает свой шлем, — склониться перед величием твоим, — в своих руках Эбони держит тессеракт, — никто доселе не обладал силой и благородством духа, чтобы управлять сразу парой камней бесконечности, — Танос медленно берёт куб, а между тем с его плечей спадают доспехи, являя титана во всей своей красе. — Вселенная… твоя, — продолжает нашёптывать Эбони своим мягким голосом, — лишь руку протяни.
И, когда в перчатке Таноса появляется ещё один камень, кажется, создаётся впечатление, что само мироздание на стороне этого безумца. У титана всё и правда выходит с удивительной лёгкостью, в то время как невинные погибают от его руки по щелчку пальцев.
Едва ли это равноценный обмен.
— На Земле осталось ещё два, — произносит Танос с лёгкой ухмылкой, рассматривая свою ладонь, облачённую в могущественную перчатку, — найдите эти камни и доставьте ко мне на Титан.
— Отец, твоя воля — закон, — приспешники Таноса как по сигналу встают перед ним на колени, склонив головы в молчаливом жесте уважения и преданности.
Именно после этого происходит самый безрассудный поступок Локи — он кидается на титана с совершенно посредственным и глупым желанием прикончить его. Почему? Потому что кинжал против Таноса — ничто, а ложь определённо не добавляет в происходящее ничего положительного. Однако самый настоящий ужас происходит тогда, когда, схватив Локи за горло, титан приподнимает его над землёй, с силой сжав его шею.
Трикстер издаёт хриплые, едва слышные вздохи, больше похожие на кашель или безуспешные попытки глотнуть хоть немного кислорода. Но с каждой секундой ладонь Таноса сжимается на его глотке всё сильнее, и Локи, издав предсмертные хрипы в последний раз, смотрит в глаза своего врага, застыв в его руках холодным трупом.
— На сей раз не воскреснет.
Крики и злоба Тора не могут сравниться даже с малой степенью того триумфа, который испытывает гордый собой титан. Но даже когда этот монстр покидает разлетающийся на куски корабль, Одинсон не может оставить брата.
У него ледяная кожа, однако Тор не перестаёт надеяться, что именно сейчас Локи невозмутимо встанет, отряхнётся, скривив губы в презрительной усмешке. Он посмотрит на него, как на идиота, бросив какую-нибудь совершенно нелепую шутку о смерти. Они никогда не бывают смешными, но если брат поднимется с обломков корабля прямо сейчас — Тор будет смеяться сколько угодно.
Но Локи продолжает лежать на земле хладным трупом, опровергая самые смелые и абсурдные надежды. Он не издаёт и звука, а Тор, склоняясь над его телом, содрогается в конвульсиях.
Очевидно, что именно сегодня звёзды отказываются слышать их мольбы, иначе почему вместо подколок и язвительных замечаний вокруг лишь тишина?
Пронзающая в самое сердце и обещающая свести с ума, тишина.