Тренировки

Каштановые пряди хлещут его по лицу. Самсон раздраженно шипит и одним мощным ударом отбрасывает Хоук. Меч выпадает из ее рук, из губ вырывается короткий вздох и она застывает с округлившимися глазами. — Не бойся, монна. Я тебя не убью, ведь кто тогда будет мне платить? Хоук прищуривается и стягивает губы в тонкую нитку. Кажется, так она оскорбляется. Она поднимает меч и встает в стойку, а Самсон только усмехается. Он все время забывает, что у нее нет чувства юмора.       Он действительно мог бы ее убить. Намотать эти длинные, ухоженные волосы на кулак, протащить ее по земле и прозаично прирезать в каком-нибудь переулке. Но она будто не понимает этого. Хоук видела себя храмовницей, но в глазах Самсона она была только глупой девчонкой, мечтающей о сверкающих латах и белом коне. Она ничего не знает об Ордене. И о Самсоне, раз выбрала его в учителя. Самсона чудовищно раздражает ее наивность.       Они кружат по залу, обмениваясь ударами. Хоук неплохо владеет мечом, но она дерется как рядовой солдат. В бою с магами этого недостаточно. Самсон приходит сюда каждый вечер, обучает ее владению щитом и особым дисциплинам храмовников. Хоук все еще лелеет мечту вернуть свою дорогую сестричку, не понимая, что это бессмысленно. Мередит сцапала девчонку и уже никогда не выпустит из Казематов. Даже если Хоук принесет ей головы всех малефикаров мира, это не убедит командора, что она может позаботиться о сестре самостоятельно.       Когда они заканчивают тренировку, входит гном, неся небольшой таз с водой и полотенце. Самсон бесцеремонно забирает из его рук таз, прекрасно зная, что он предназначался для Хоук. Он шумно ставит его на стол, стягивает насквозь мокрую рубаху и принимается возить по телу влажным полотенцем. От воды пахнет травами и цветами, и Самсон недовольно морщится. Опять он будет вонять как шлюха из Розы. — Ты красивая баба, Хоук, — невзначай говорит он, — но с такой гривой ты не сможешь тягаться с храмовниками. Она молчит, а гном недовольно бросает на стол мешочек с монетами. Гном его откровенно недолюбливает. Самсон его не винит, в отличии, от бестолковой Хоук, гном хоть что-то понимает в жизни. — Вот ваша плата, сэр Самсон, — гном едко подчеркивает слово «сэр».       Самсон резко останавливается. Он поднимает глаза на гнома и напряженно ждет. Тот тянется к карману, достает маленький бутылек и протягивает ему. Все это он проделывает с плохо скрываемым отвращением, но Самсону все равно. Он выхватывает бутылек, откупоривает крышку и осушает его одним движением. Лириум. Лириум был единственной причиной, по которой Самсон приходил в этот дом и терпел причуды и нравоучения Хоук. Синяя жидкость обжигает горло и на секунду ему кажется, что он не может дышать. Но следом приходит сила и уверенность. Теперь, когда лириум бежит по крови, он чувствует себя живым. Самсон прикрывает глаза, наслаждаясь моментом.       Легкое покашливание прерывает его. Он бросает взгляд на Хоук и замечает, как неловко, слишком осторожно она волочит ногу. — Что, Хоук, по ноге тебя задел? Он легко ударяет тренировочным мечом по ее голени и Хоук содрогается всем телом. Самсон недовольно цокает. — До чего же ты нежная, монна. Хоук молчит, резко зажмурившись. Когда Хоук открывает глаза, Самсону кажется, что она сейчас заплачет. Он устало вздыхает. — Ну, брось Хоук. Он подходит ближе, проскальзывает большим пальцем по ямочке на ее подбородке. — Так уж и быть, в следующий раз, я буду осторожней. — Иначе, кто же будет тебе платить? — Хоук вымученно улыбается. Самсон беззлобно усмехается, качает головой и уходит. Идя к выходу, он насвистывает песенку и думает о том, чтобы зайти в Розу. Все равно, этот паршивый запах уже не вытравить. После тренировки Хоук принимает ванну. Она нежится в огромной деревянной бадье и ловит себя на мысли, что вспоминает руки Самсона, пальцы, уверенно сжимающие меч, его мокрую рубаху… Мариан судорожно вздыхает и погружается в воду с головой. Она старается успокоиться, но не может перестать думать, о том, каково это, когда его щетина касается кожи. Хоук и сама не понимает, когда встречи с Самсоном из неприятной необходимости переросли в главное событие дня. Она каждый раз ждала его с нетерпением, и каждый раз больно резалась о равнодушную снисходительность.       Когда Мариан выскакивает из воды, волосы облепляют ее лицо, как болотная тина и на секунду кажется, что она задохнется. Она выбирается из бадьи и взволнованно рыскает по комнате, в поисках ножа. Наконец, найдя, Хоук стягивает волосы и одним резким движением срезает их.       Каштановые пряди рассыпаются по полу. Из приоткрытого окна задувает ветер и холодит распаренную кожу. Голая, дрожащая, с нелепым гнездом на голове, она еще никогда не казалась себе такой жалкой.