Серый - цвет разочарования

— ...Хорошо бы днище почистить, девочка совсем просела, — сообщил пленный боцман с «Морской пантеры», и Варотти кивнул. — Завтра освободится место в восточных доках. Туда и загоним. Леонард состроил понимающее лицо. Напрасно — двое вчерашних противников моментально зацепились языками, перейдя на моряцкий жаргон, и, казалось, забыли о навязанном Алвой соглядатае. Он отстал, обернулся рассеянно, ничего не ища и ни на ком не задерживая взгляда. Здесь доски палубы не пятнала бурая кровь — женщины сдались почти без боя; на рее чистила перья чайка, паруса печально обвисли, словно корабль тосковал по утраченному капитану, хоть тот и не успел покрыть славой свое судно. Зачем Алва отправил его сюда? Леонард совершенно не разбирался в морской терминологии, не знал флотских порядков, да что говорить, он даже передвигался по пришвартованному кораблю неуверенно! Подспудно боялся, что шаткая опора сейчас уйдет из-под ног, он упадет, услышит смешки бывалых матросов... Куда ему инспектировать? Любой фельпец справится лучше. Внутри затлело раздражение. Его просто услали, лишь бы куда, как надоедливого, слишком исполнительного щенка, вроде Герарда. Алва отмахнулся от него — он может себе позволить отмахиваться от людей. Все равно найдется толпа обожателей, готовых ловить каждое слово, каждый знак внимания, пить с ним, развратничать с ним, вытирать пыль с его сапог, забывать себя ради него. Что скрывать, в юности Леонард и сам был таким — стыд за стихи о бездонных очах больно куснул подбрюшье — спасибо, он хотя бы не успел выставить себя полным дураком, увлекшись человеком, который в жизни не ответил бы ему взаимностью. Леонард прислушался к себе, ловя малейший отзвук грусти или обиды, но их не было. Когда-то он продал бы душу за предложение стать секундантом на дуэли Алвы, пойти к нему на службу офицером по особым поручениям, уехать с ним в далекий Фельп, где зелено-серое море лижет черные скалы и умопомрачительно пахнет акация — где они волей-неволей общались бы друг с другом, вместе развлекались и дрались плечом к плечу. Теперь же он не знал, куда деться от новых ударов по запечатленному в памяти образу. Где раньше он видел легкость — сейчас была поверхностность и небрежение, смелые речи объяснялись дурным характером, на месте гения оказалась немыслимая удача, словно Алве подыгрывали высшие силы. Леонард больше не мог им восхищаться, кумир рухнул с мраморного пьедестала и разбился на тысячу осколков. Но что бы Леонард ни думал и ни чувствовал, Алва по-прежнему его командир, чьи приказы не обсуждаются. — Господин Варотти! — окликнул он боцмана-фельпца. — Да, генерал, — тот обернулся, сплюнул жевательную смесь под ноги. — Если вы закончили осматривать судно, я хотел бы еще проведать офицеров с «Морской пантеры» и убедиться, что они довольны оказанным приемом. — Да с чего бы им возмущаться? Поселили всех вместе, как капитанша просила. Уж эта бабища своих в обиду не даст, никому озоровать на вилле не позволит. — Рад, если это правда. Но мне хотелось бы убедиться своими глазами. Вопрос дипломатии, — многозначительно прибавил Леонард. На чужой земле этих женщин защищало только знатное происхождение и надежды, которые дуксы питали на будущий выкуп, поэтому он хотел лично заверить их, что ни фельпцы, ни талигойцы не намерены ронять своей чести в отношении пленниц. Уж Алва-то точно об этом не позаботится.