Секреты научных лабораторий (должны оставаться секретами)

"Они всего лишь эксперимент" "Не привязываться, это опасно" "Невероятное научное открытие" "Номера в системе, не более подопытных крыс" Эмма не желает рассуждать о том, что есть мораль. Эмма смотрит и задерживает дыхание, очерчивая взглядом изгиб плеч и плавные линии ключиц. Останавливается на небольшом кулоне, затаившемся в ложбинке груди, и, рванув взглядом вверх, встречает всплеск золотисто-карего. — Мисс Свон, верно? Она почти забывает своё имя. Думает, что только наука могла создать нечто совершенное — голос, который оседает хрипотцой, небрежно вскинутую бровь, пушистые ресницы. — Да. Но лучше Эмма. Я не такая уж древняя, хотя моя спина иногда заставляет задуматься о пенсии, — лопочет она, ни на секунду не забывая, кто перед ней. Великолепный, живой, принадлежащий ДИАДу объект. Объект, который дали ей в руки, который должен быть наукой в чистом виде, не человеком. Но женщина перед ней не выглядит, как некто, выведенный из пробирки. — Реджина Миллс. Лучше Мисс Миллс. Ваш непосредственный босс, соблюдайте субординацию. Эмме хочется улыбнуться от этого вымышленного контроля, нелепых должностей, когда вся жизнь Реджины — фальшивка, вольный сценарий под тысячью взглядов. Она должна думать, что всё реально. Эмма не должна забывать, что всё — хрупкая иллюзия. *** Реджина не подпускает к себе, как дикая кошка, ревностно защищает своё и держит Эмму на расстоянии десяти шагов. Её доверие облегчило бы задачу, оно бы дало защитить её же, но с Реджиной ничего не бывает легко. Она кривит губы, бросая что-то о дурном вкусе Эммы, она почти не имеет друзей. Она занимает все мысли Эммы. Свон уверяет себя, что это н о р м а л ь н о. Миллс — её объект, им не обязательно быть друзьями, но каждый раз внутри больно колет, стоит Реджине вежливо (и не совсем) отклонить её предложение сходить вместе на ланч. "Им угрожает опасность, Эмма, то, что ты делаешь, во имя их же безопасности" Она не была в лабораториях, она больше по грубой работе, она знает, как важна каждая деталь огромного механизма. Свон понимает, что ей известен лишь минимум. Остальное — для тех, кто вершит чужие судьбы. Она давно научилась не задавать вопросов. (Вопросы ведут к проблемам, а проблемы к пуле в висок) Она посылает отчеты Лики, ощущая липкое и навязчивое чувство вины — Реджина не знает, что Эмма шпионит за ней. Реджина не осознает, что принадлежит ДИАДу. Реджина должна думать, что живёт обычной жизнью. Эмма посылает ей тысячный тоскливый взгляд, проходя мимо по улице и встречая только чужой прищур и стену недоверия. — Шериф Свон! — зовет мальчишеский голос, и Эмма дергается. — Генри. Привет, пацан. Его не должно быть. По всем законам это невозможно. Клоны не способны иметь потомство, но вот он тут — биологическое продолжение Реджины, с теми же карими глазами и интонациями голоса. Абсолютная аномалия. Он в отличие от матери не видит в Эмме угрозы и улыбается ей, лукаво склоняя голову вбок: — У вас есть друзья, мисс Свон? — Генри! — шипит Реджина, положив руку ему на плечо. Эмма чувствует её взгляд на себе, будто он способен материализоваться. Это не неприятно, хотя Эмма почти что дрожит. Виноват холодный ветер Мэна, не иначе. — Не так уж много, пацан. А что? — Мы с мамой идём в закусочную за милкшейками, потому что я сегодня получил пятерку по математике. Вы хотите с нами? — Если твоя мама не будет против. Реджина, несомненно, против, но Генри — тот самый ключ, которого Эмме не хватало. Она не уверена, что сможет использовать ребенка. Доказать, что всё это ради безопасности, в этот раз выходит с трудом. Эмма всё чаще забывает, что у Реджины порядковый номер вместо имени. Она не знает, где истина. Она боится копать глубже. *** Эмма не верит в сверхъестественное и сомневается в науке. Она полагается только на свои чувства: раз вздох, два выдох. Она дышит — она жива. Но если реинкарнация реальна, то Реджина была в каждой её жизни — случайной прохожей, близкой подругой, врагом, кем-то, кто направлял Эмму. Всё смешалось — Свон создает богов и свергает их, пока сидит напротив Миллс в кабинете. Думает: "она не должна", "не привязываться", "они принадлежат институту". Думает: "Реджина реальнее любого человека на земле", "никто не должен быть чьей-то собственностью". — Мисс Свон? Вы в порядке? — Выпей со мной сегодня. Рабочие часы уже закончились, а мы сидим здесь и заполняем нелепые бумажки. Давай развеемся. Выпей со мной бокал вина. — Генри... — Генри ведь остается с Кэтрин? Пожалуйста. Во взгляде Реджины молнией проносится страх, который Эмма списывает на игру подсознания. Она совершает необдуманное, она Реджину почти иступленно хочет сейчас — неприступную и холодную, целиком и полностью независимую. — Хорошо. Это начало. Начало конца Эммы, но та смирилась со своей судьбой в тот момент, когда Реджина в первый раз назвала её по имени. Всего четыре буквы. Эм-ма. *** Впервые оказавшись близко-близко на расстоянии вздоха, Эмма не думает: она позволяет себе чувствовать. Выпускает воздух именем Реджины, как молитвой для атеиста. Мимолетно цепляется взглядом за шрам над губой, прежде чем наклониться и сжать чужие запястья. — Прости, — отчего-то сдавленно, а после сталкивает свои губы с губами Реджины. У Эммы прекрасно получается забыть о ДИАДе, когда она зарывается носом в мягкие волосы Миллс, пока та готовит ужин на кухне; когда Генри читает комиксы смешными голосами; когда Реджина прикусывает губу на городском собрании; когда она выгибается в руках Эммы. Это идеально. Наука не в силах дать определение тому, что чувствует Эмма — она готова разорвать глотку любому, кто скажет, что её любовь выдумка. Защищать Генри и Реджину — первостепенно, защищать их же от правды — горькая пилюля под язык. Это не обман. Это безопасность. Так ведь? *** Порой Эмме становится до невозможного страшно — она не ученый, она не понимает терминов, она всего лишь монитор, которому дают указания. Она следит за ней, вбивая себе в мозг, что так будет лучше для всех. Едет за знакомым мерседесом до Бостона, пересчитывая собственное дыхание и сбиваясь на простом раз-два. Она вовсе перестаёт дышать, увидев, как Реджина встречается в баре со своей копией. У её клона открытая широкая улыбка, кожаная куртка, какой никогда не увидеть на строгой Миллс, и большие серьги, путающиеся в темных кудрях. Они две стороны одной медали и похожи ровно настолько, насколько их различие бросается в глаза: Эмма моргает пару раз, глядя, как Реджина наклоняется и что-то шепчет, положив руку на плечо своему двойнику. Для окружающих они — сестры-близнецы, для Эммы — крушение всего, во что она верила. Реджина играла с ней всё это время. Наверное, даже знала с самого начала, кто такая Эмма и почему она здесь. Может, она смеялась над ней, сжимая в руках бокал алого вина. Свон приводит дыхание в порядок, сжимая руль до белых костяшек пальцев и приходит к простому выводу — это ничуть не меняет её чувств к Реджине. Она — человек. С чувствами, эмоциями и страхами. То, что у неё есть копии по всему миру, не меняет её реальности. *** — Уже доложила Институту? — наотмашь, выстрелом в упор, не давая шанса опомниться. Эмма пораженно смотрит на сжатую полоску губ и скрещенные на груди руки. Подходит на шаг, не рискнув коснуться. — О чем ты? — Ты прекрасно знаешь, о чем я. Ты видела меня с Рони тогда в баре. Рони. Эмма успела изучить Реджину достаточно, чтобы понять, как та играет. Что лучшая защита — нападение, что она отталкивает и ранит словами, потому что иначе не умеет. Потому что страх ей не чужд. — Послушай, я объясню. Я всё объясню. — Избавь меня от этого, — ровный голос ломается на последнем звуке. — Сейчас главное, что ты будешь делать дальше. — Я не расскажу им. — И я могу тебе верить? Эмма рвется вперед, судорожно берет её ладони в свои и молится всем богам, чтобы Реджина поверила ей. (Она бы не стала на её месте) — Ты можешь мне верить. Теперь да. Реджина не отвечает на её звонки неделю. Семь дней полнейшего оцепенения, когда Эмме кажется, что в любую секунду в её квартиру ворвутся люди ДИАДа. Она пишет обычный отчёт и отправляет его Лики. В нём ни строчки о Рони. *** Постепенно ей удаётся убедить Миллс, что ей можно доверять. Это трудно, но Реджине и её... сёстрам нужны союзники. Она знакомится с Рони и несколькими другими клонами, которых уже удалось найти. Голова не перестает кружиться, и Эмма не отпускает Реджину из поля зрения, ощущая, что связь между клонами прочна, как семейные узы. Они — семья, ясно с первой встречи, и Свон на секунду завидует, вспоминая собственное детство и полное одиночество. Она узнает, что Рони больна. Что клоны не совершенны. Что все они в зоне риска. Что все они медленно умирают. Что поиски лекарства — их главная задача. Что отныне она должна заботиться не только о Реджине и Генри, но и о других. Эмма смотрит, как Реджина улыбается чему-то сказанному Рони по скайпу, и думает: она нашла свою семью. — Рони передаёт тебе привет. — Как она? — Держится. Они не произносят это вслух, но понимают, что стоят на пороге открытой конфронтации. ДИАД не может вечно держать их в неведении, используя как подопытных мышей. Эмма выбрала сторону, за которую будет бороться.