Жертвоприношение

Отчетливые звуки музыки, радостный гул народа за тканевыми стенками шатра. Жутко неудобно на коленях, связанные запястья вспотели, затекли и страшно зудели. Синяя краска неприятно стягивала кожу, а нитка со свисающей тряпкой, прикрывающей достоинства, сильно натерла и сдавила бока. Я тяжело вздохнул, повалившись на подушки, мучился от давящего и душного воздуха, доводящего до тошноты. Тряхнул головой, но прилипшие к лицу темные пряди лишь заслонили глаза. Захотелось пить, рефлекторно облизнул высохшие губы и, прикрыв один глаз, принялся искать источник воды. Кувшин стоял совсем рядом, оставалось лишь чуть поддаться вперед. Опрокинул его, холодная вода приятно охладила кожу лица, несколько грамм попало в рот, и я жадно их проглотил, не желая терять не капли. Снаружи подул ветерок, занося в шатер крупинки песка. После воды он казался прохладным, освежающим воздух в нагретом помещении. Я понял, что уже нахожусь не один и перевернулся на бок, чтобы рассмотреть вошедших людей. Из пленников я остался последний, и естественно они направились в мою сторону. Поднимая на ноги, которые отказывались держать меня, наряженные ацтеки подхватили меня под плечи, что-то произнося на неизвестном языке, повели на выход. Солнце ударило в отвыкшие от яркого света глаза, я зажмурился и опустил голову. Меня против воли вели к пирамиде, индейцы, собравшиеся вокруг, ликовали, вкинув руки, забрасывали меня лепестками каких-то цветов. Смирившись, я сам пошел по жгучему песку босыми ногами. Больно, но возможно я хожу в последний раз. Невыносимо душно, но возможно я дышу в последний раз. Думаю и вижу, хоть и смутно за слипшимися прядями. Пирамида создает неплохую тень от солнца. У подножья песок прохладный. Меня развернули к народу, грубо вздергивая лицо за подбородок и что-то рассказывая. Я закрываю глаза, легкая прохлада проходиться по нагой спине. Капельки пота очерчивают позвоночник, стекают вниз и замирают где-то на бедрах. Снова оглушительный, радостный возглас, неумолимый гул. Они радуются не мне, а тому, что со мной случиться. Ведут на вершину пирамиды, спотыкаюсь несколько раз, но меня удерживают на ногах. Умирать совсем не хочется, бежать некуда, остается только путь на вершину. А с каждым шагом все жарче, дышать тяжелее, а ноги едва поднимаются, сопротивляясь высоким камням, создающим лестницу. Вот я уже и наверху. Солнце вновь ослепляет, меня подталкивают к ритуальному камню, около которого стоит жрец, сжимая в ладони обсидиановый нож. Последние шаги, такие тяжелые, но свободные, добровольные, прямиком к смерти. Жрец укладывает меня на спину, придерживая рукой у ключиц. За разукрашенной маской не видно его лица. Он вскидывает руку с ножом к небесам, на лезвии отражается солнечный свет и в следующую секунду он пронизывает мою грудь, рассекая. Смерть, быстрая, холодная безжалостная. Жара закончилась, теперь мое тело навечно остается в холоде. Резком, неприятном, тихом. С удивлением ощущаю прикосновение к себе, чувствую, как теплые пальцы нежно гладят по спине. - Совсем мальчишка. – Надменный, тихий голос пронесся где-то рядом. Руки свободны, я убираю с лица волосы, осматриваясь, но мозг отказывается принимать информацию о местонахождении, оно плывет в голубых цветах. Обладателя голоса невидно, я жмурюсь и вновь открываю глаза, пытаясь сфокусировать зрение. Выходит. Растерянно вжимаюсь в стенку, осматривая большую светлую комнату. Как я тут очутился? - Чего испугался? – снова голос, оборачиваюсь в сторону, с которой он доносился. Вновь удивляюсь. Красивее мужчины я еще не видел. Длинноволосый блондин, золотистые глаза, оценивающие мое тело. Вспоминаю что нагой, поджимаю ноги. А синей краски, будто и не было никогда на моем теле. Он протягивает ко мне бледные ладони. Неуверенно отодвигаюсь от стенки к этому невероятному красавцу. Наивность не самая хорошая черта, но помогает не бояться. Чужие руки прижимают к себе, будто стараясь успокоить, пальцы мужчины зарываются в мои волосы, гладят. - Ты знаешь, что именно произошло? – Шепотом спрашивает, над самым ухом, от чего вздрагиваю, смотря на стены комнаты сквозь его волосы. - Меня принесли в жертву. – Отвечаю неуверенно, прокручивая в голове последние эпизоды из своей жизни. Хочется получить объяснений, но что-то удерживает мое желание налететь на него с расспросами о произошедшем ритуале. Хочется просто сидеть и слушать, что я и делаю, не шевелясь в его греющих руках. - Правильно. Ты мертв. Но ты мертв, для них, для людей. Не каждому выпадает честь достаться в руки Богу. – С улыбкой, спокойно говорит он. А до меня доходит произошедшее. Но разве так бывает? – Чем хуже ты жил в прошлой жизни, тем лучше тебе будет здесь после всех тем мук. Его тихий добрый голос внушал доверие. Пальцы продолжали перебирать короткие темные волосы. Я молчал, не зная, что и сказать, как двинуться. Бог, это тебе не прошлый хозяин который, не зная пощады, заставлял работать, а за любое неверное движение, кожу рассекал плеткой. - Не думай о плохом. Теперь все позади. – Словно увидев мои воспоминания, произнес он. Я коротко кивнул и уткнулся в его грудь лицом. В нос тут же ударил запах феромонов его тела, который я с удовольствием глубоко вдохнул. Не понятно, откуда, может от запаха, на меня накатила уверенность и желание. - Как тебя зовут-то? – Подняв на него взгляд, спросил без капли страха. А голубые глаза подтвердили то, что мне нечего бояться. - Не знаешь имя Бога? - Я был агностиком. - Тогда понятно. У меня много имен. Но можешь звать меня просто Солнце. – Он снова мило улыбнулся, а не сдержал ответной улыбки. Никогда на душе мне не было там спокойно и легко. Я обхватил руками его плечи, стягивая с них накидку, которая медленно съезжала, оголяя ключицы Солнца. Он был совсем не против, даже с интересом наблюдал за моими действиями. Мое сердце, мое тело, моя душа принадлежат ему по исходу ритуала. А теперь и мои чувства. Наконец, одежда оказалась на полу, открывая мне всю его естественную красоту. Я просто пожирал взглядом эту вздымающуюся грудь, бледно-розовые горошины сосков, крепкую шею, манящие и влажные губы к которым хотелось приблизиться. И никто не запрещал исполнить эти маленькие желания влечения. Однако я по привычке замер в ожидании приказа. Прошлое сильно сковывало мои движения, не позволяя действовать. Но и он не шевелился. По глазам Солнца, было ясно, что он хочет продолжения, поэтому, переборов себя я устроился на его коленях, обнял за шею и потянулся к его губам, попутно прикрывая глаза. Мягкие, теплые, пленительные и такие желанные губы. Я начал поцелуй, обхватывая их, но он тут же перенял инициативу, не позволяя мне одерживать верх. А я и не был против. Вскоре он отстранился, хотелось даже взвыть от отчаяния, но ладони приподняли мою голову, а губы начали обжигать шею. Осознание мира, положения, места куда-то пропало. Остались только чувства, его прикосновения ко мне, щекотящие тело волосы и держащие меня на весу руки. Я понял, что на кровати, лишь когда сжал руками простыни под собой. Шелковые и прохладные, даже они не помогали от вновь нахлынувшего жара. Жара страсти и возбуждения, пламени любви текущем в теле. Дрогнул, губы Солнца сомкнулись на соске, язык немного потеребил горошину в их плену, я простонал от таких приятных ощущений, нащупал его руку и подтянул к себе, захватывая губами пальцы, желая занять себя хоть чем-то. Он провел ими по моим зубам, языку, осторожно играясь с ним, заставляя облизывать их. Я снова издал стон, как только пальцы покинули мой рот и коснулись ануса. Тут же сжал мышцы, но это не помогло. Первый проскользнул внутрь, а Солнце снова перешел на поцелуи, отвлекая меня от дискомфорта. Теперь весь жар был сосредоточен внизу. Поцелуи, покрывающие низ живота, пальцы, массирующие и растягивающие вход и мой возбужденный, налитый кровью член. Из груди снова вырвался стон, дышать стало еще тяжелее, когда он обхватил головку своими губами. По телу прокатилась волна удовольствия, от здравых мыслей не осталось и следа. Был только жар и неутолимое желание. Его губы скользят по плоти, зубы едва касаются кожи, а язык выводит по стволу неизвестные узоры, давя на венки. Извиваюсь, не сдерживая похотливых стонов, толкаюсь к нему в рот, ведь так хочется, чтобы взял глубже. Снова и снова он сжимает губы, ласкает свободной рукой и проталкивает свои пальцы глубже. Невыносимое удовольствие, я едва сдерживаюсь, чтобы не кончить, ведь так хочется, чтобы это длилось вечно. Но он сильнее сжимает плоть губами, быстрее двигает головой, сдерживаться больше не получается. Его губы накрывают мои, чувствуется горьковатый вкус собственной спермы. Не спешит, осторожно целует, давая отдышаться, а сам поглаживает ноги, избавив свои пальцы от растяжки. Вздрагиваю, на анус настойчиво давит его член. Мычу в его губы, мне больно. Кажется, даже слезки блестят в уголках глаз. Давление внутри, оно не приятное, непривычное. Солнце не прекращает поцелуй, пытается меня отвлечь, начиная толчки, и каждый отдается болезненным стоном. Игнорируя боль, сам поддаюсь навстречу бедрами. Снова толчок и член упирается в особую точку. Я прерываю поцелуй, практически вскрикивая от вновь нахлынувшего удовольствия. Он попадает по ней вновь и вновь, увеличивая скорость и глубже входя, давя на нее сильнее. Выгнулся дугой, царапая его плечи, вновь поддался навстречу, закидывая голову. Он тут же принимается покрывать горячими поцелуями открывшуюся шейку. Обоих сотрясло в оргазме, стоны слились в единый, низ живота заполнила приятная теплота. Он уже просто лежал рядом, снова теребя пряди моих волос и обнимая за талию, прижимая к своему телу. *** - А куда девались все те, кого до этого тебе приносили в жертву? – Спать нам было не нужно, мы просто прижимались так друг к другу и отдыхали, разговаривая. - Они меня не интересовали. Трусили и кланялись мне, боясь следовать собственным желаниям, просто сидели, застывшие, как ты вначале. Я их просто отправлял обратно на землю. А вот ты, - он игриво коснулся пальцем кончика моего носа, заставив улыбнуться. – Проведя всю жизнь в рабстве, осмелился так нагло рассматривать мое тело. Я улыбнулся еще шире. Кто знал, что все обернется именно так, кто знал, что вечно палящие и изнуряющее солнце станет тем, кого ты полюбишь. И оно всегда, всегда будет греть тебя, даже после смерти.