Росток

У Руни МакФлетт есть дела по-важнее, чем все время переживать о Меруле Снайд. Она должна думать о Джейкобе, пропавшем без вести некоторое время назад; заботиться о своих друзьях; избегать слухов, ухудшающих её репутацию, и у нее совсем нет времени, чтобы опасаться получить Флипендо в спину. Или что похуже. Руни готова признать: однокурсница ей даже симпатична, и, несмотря на то, что МакФлетт не всегда может понять её поведение, она чувствует, что между ними куда больше общего, чем может показаться на первый взгляд. По крайней мере, иногда ей хочется сделать вид, будто никакой вражды не было и поговорить с Мерулой по душам. Она не делится этим с Рован, но иногда ей кажется, будто в фиалковых глазах однокурсницы теплится понимание. Мерула Снайд уже давно уязвлена. Совсем недавно Пенни сообщила, что Мерула собирает Слизеринцев, чтобы подготовиться к очередной дуэли и, наконец, отомстить. Руни доверяет Пенни почти как себе, но тем не менее твердо уверена — если бы Мерула собиралась навредить ей с помощью других членов факультета, Феликс шепнул бы ей об этом. Или они с Рован услышали бы это краем уха, сидя на диване в гостиной Слизерина и готовясь к урокам. Бэн в больничном крыле, это все, о чем Руни может думать на зельеварении. Вообще ей бы лучше сосредоточиться на приготовлении зелья, ведь со Снейпа станется выйти из себя, но на ум идут лишь расплывчатые, неясные мысли о том, что случилось с другом по её вине. Поэтому когда Снайд снова начинает задирать её, МакФлетт реагирует не сразу. Её глаза удивленно расширяются — Мерула прямо перед её лицом, пылает от гнева, словно факел, и Руни приходится уточнить, что происходит. – Дуэль, – раздраженно повторяет Снайд, стискивая кулаки. Её глаза оттенка фиалки злобно вспыхивают, как у кошки. – Ты и я. В этот раз я смогу одолеть тебя, – уверенно говорит однокурсница. – Я понимаю, что мы никогда не сможем подружиться, – устало выдыхает Руни, рассматривая миловидное лицо Мерулы. Она выглядит весьма симпатичной, даже когда сердится. – Но зачем нам враждовать? Мы на одном факультете. Она невольно слышала, как Феликс однажды сказал однокурснику, что дело никогда не бывает в борьбе между факультетами. Причин всегда намного больше, добавил он тогда уже тише, заметив, что Рован и Руни глядят на него. Но все-таки терять призовые очки ради того, чтобы с кем-то расквитаться, кажется Руни весьма плохой идеей. Возможно, потому что на Слизерине многие все еще не могут понять поступок Джейкоба. Она и сама не может, если честно. – Заткнись, МакФлетт, – прерывает Снайд. – Или ты трусишь? – ехидно добавляет она, и кончики её губ вздрагивают в насмешливой улыбке. – Даже если и так, какая разница? – спокойно спрашивает МакФлетт. Ей совсем не стыдно. Если Мерула пустит слух о её трусости, она никак не пострадает. Слизеринцы славятся острым умом, амбициями и братством (последнее Темный Лорд доказал, как нельзя лучше). Никак не смелостью, хотя и среди членов их факультета нередко находятся смельчаки вроде Андромеды Блэк. Или Мерлина. Вот только Руни никогда не хотелось прыгнуть грудью на меч. Всего лишь найти брата и, по возможности, не вляпаться при этом в историю. – Если ты не хочешь принимать вызов, я разберусь с твоими друзьями, – гневно шипит Мерула, замечая, что Руни не настроена продолжение дискуссии. – Твоя хилая подружка Рован, трусливый львенок и глупая барсучиха пострадают по твоей вине. – О, Мерлин, – выдыхает Руни. – Зачем? Ей неприятно представлять, как дрожит Бэн, прижимаясь к стене в коридоре, чтобы Мерула его не заметила, или как Рован прячется в библиотеке допоздна, чтобы быть уверенной, что Мерула уже легла. Конечно, Пенни напугать не так легко, но Мерула вполне может и ей устроить ловушку. – Ах, зачем? – яростно уточняет Мерула. – Каждый раз, когда я говорю о своей силе, люди говорят о том, что ты сильнее, – со злостью выдает она. – Каждый раз, когда я вижу твое тупое лицо, я хочу врезать по нему Отбивающим заклятьем, – в сердцах говорит она, и её голос дрожит от бессилия. – Боже, Снайд, да ты влюблена в меня, – вырывается у Руни, и она невольно хлопает себя по лицу, пытаясь понять, что чувствует сейчас. Ей кажется, Мерула прелестна, когда так очаровательно сердится на неё. Ей всегда так казалось, но сейчас однокурсница ведет себя совсем нелогично. Не для влюбленной девчонки, конечно. Но Руни всегда было проще сказать правду, чем ходить вокруг да около. А этому Мерула, похоже, была не обучена. – Ты что, затопчи тебя гиппогриф, такое несешь?! – вспыхивает Мерула и опасливо оглядывается, испугавшись, что кто-то из однокурсников мог услышать. Но все заняты своими зельями, и даже Рован смотрит в котел, увлеченно разминая сушеные рыбьи глаза. Они выглядят ужасно и пахнут не очень, но на прошлом занятии Руни приложила их к своим глазам, и Снейп снял с нее два балла. Слизеринцы постарше говорили, что Снейп никогда не снимал баллы со своего факультета так часто, но появление Джейкоба и Руни все изменило. – Твоя голова забита мной, ты ничего больше не видишь, – уверенно говорит Руни, и ей становится весело и легко. – Да я тебя сейчас с головой в котел окуну... – рычит Мерула и уже готовится наброситься на Руни, игнорируя волшебную палочку, лежащую на столе. – Снайд, – доносится голос Снейпа из дальнего угла. Он не громкий, но достаточно уверенный, чтобы у всех по спине пробежали мурашки. Профессор зельеварения оказывается рядом с ними в мгновение ока. Его мантия развевается за ним, словно крылья летучей мыши. Руни думает, что Снейп вполне мог бы быть вампиром, и, кажется, он умеет читать мысли, потому что взгляд его становится адски холодным. Глаза профессора зельеварения и так обычно напоминают две льдинки, а сейчас они становятся еще холоднее, чем прежде. Он не доволен, не доволен ими обоими, но по какой-то причине Снайд обычно все сходит с рук. Снейп лоялен к своему факультету, он часто раздает очки просто так, но Руни никогда не попадает в число счастливчиков. – Что у Вас тут происходит? – холодно осведомляется Снейп, скрепив тонкие пальцы в замок. – Мерула хотела... – Я слышал, – недовольно прерывает Снейп, и до Руни с опозданием доходит, что это был риторический вопрос. Снайд надменно смотрит в её сторону, будто радуется, что Снейп рассердился и на нее тоже. – Мисс Снайд, если бы вы засунули пустую голову мисс МакФлетт в котел, он бы испортился, – небрежно замечает профессор зельеварения, и Руни очень хочется вставить комментарий по поводу своей пустой головы. – Минус пять очков со Слизерина. Кажется, он едва ли не в первый раз штрафует Мерулу на очки, и это так удивляет Снайд, что она несколько секунд смотрит прямо в холодные глаза Снейпа, прежде чем у нее хватает духу отвести взгляд. Руни улыбается, несмотря на то, что прекрасно понимает, как это сердит Мерулу. Просто ситуация кажется ей забавной — в конце концов, Мерула пострадала из-за того, что сама начала эту войну. – Это твоя вина, – скрипит Мерула, обличительно ткнув Руни пальцем, когда Снейп скрывается из виду. – Не будь ты в меня влюблена, ничего бы не случилось, – не сдерживается Руни. – Минус пять очков со Слизерина, – доносится до нее голос Снейпа, и они со Снайд впервые в жизни думают об одном и том же: как именно у декана получается так бесшумно и незаметно перемещаться по классу? МакФлетт сползает вниз на стуле, грустно спрятав лицо за котлом. Она уже слышит, как шепчутся о них в гостиной, видит печальные глаза сочувствующей ей Рован, чувствует жгучий, удушающий стыд, потому что все вокруг снова начнут твердить, что она пошла по дурной дорожке. Дорожке Джейкоба. Она оказывается права. Стоит ей переступить порог гостиной Слизерина, Феликс манит её пальцем. МакФлетт покорно опускает голову и старательно делает вид, будто она не уязвлена из-за того, что кто-то из однокурсников уже доложил старосте о её проступке. Феликс всегда воспринимает её промахи слишком близко к сердцу, будто это его личное упущение. Он учил её сражаться, и она понимает: староста не хочет, чтобы у нее были проблемы. В такие моменты староста очень напоминает Руни Джейкоба. Она помнит его именно таким: рассудительным, внимательным и лишь немного вспыльчивым, когда Руни ведет себя неосмотрительно. МакФлетт пытается сосредоточиться на его словах, но у нее никак не получается, и она просыпается ровно в тот момент, когда голос Феликса становится похож на рычание. Выцепить получается немного, но Руни хватается за услышанное изо всех сил: «...Минус десять очков из-за того, что ты не можешь вовремя закрыть рот...». – С меня сняли только пять очков... – пытается возразить МакФлетт. – Только пять?! – разъяренно переспрашивает Розье. Приходится прикусить язык. МакФлетт пытается сказать, что пять очков — это не пятьдесят, но прекрасно знает, что Феликс скажет: «еще бы с тебя сняли пятьдесят очков». Руни могла бы сказать, что большую часть баллов факультета получила именно она, на занятиях у МакГонагалл, но решает промолчать. В конце концов, Феликс всегда может сказать, что приносил факультету очки еще до того, как Руни оказалась в Хогвартсе. – Другие пять баллов сняли с Мерулы, – тем не менее, пытается наябедничать она. – Если бы ты игнорировала её, как я тебя просил... – Она угрожала моим друзьям, – решительно говорит МакФлетт. Кажется, она пытается показать старосте, что подразумевает под другом и его тоже, но Розье совсем не впечатляется. Он считает себя одним из лучших дуэлянтов, поэтому Феликса абсолютно не заботят угрозы маленькой девочки. – Послушай меня, Руни, – Феликс устало прислоняется к спинке удобного дивана, взглядом разгоняя первокурсников. По всей видимости, он долго ждал, пока перетрусившая МакФлетт нагуляется снаружи. – Я понимаю, как давят на тебя однокурсники, ты переживаешь из-за Джейкоба, и Мерула... иногда она бывает несносной, но... – Я знаю, это потому что она влюблена в меня, – с довольством в голосе замечает Руни. У Феликса на лице двигаются желваки. – Мерлиновы кальсоны, МакФлетт, ты можешь хоть раз дослушать? – разъяренно спрашивает Феликс. Руни неуверенно кивает. Розье пытается выдохнуть, но взгляд его остается недовольным. – Я хочу сказать: я понимаю, что тебе непросто, – все также раздраженно продолжает Феликс. – Мы все понимаем, кто бы что ни говорил. Но если из-за тебя Слизерин будет терять очки, мне придется с тобой разобраться. Как лучший мастер дуэлей на факультете (не считая декана, конечно), Розье вполне может устроить ей неприятности. МакФлетт делает вид, будто угроза старосты её совсем не заботит, но все-таки жалуется Рован, как сильно ответственность давит на её плечи. Она пытается не вспоминать слова Феликса о причинах, но понимает — это ради её блага. Для некоторых членов Слизерина баллы слишком важны, ведь соревновательный дух подкрепляет рвение к учебе, и её поведение может усугубить положение факультета. По крайней мере, Руни всегда есть с кем поговорить. Рован понимает все, а если не понимает, по крайней мере пытается понять и услышать её. Руни не хочет постоянно говорить о Джейкобе, она вообще частенько пытается делать вид, будто совсем не озабочена его пропажей, но её переживания почти всегда заметны на бледном лице. Кханна добра и мила. Она целый вечер играет с ней в плюй-камни во дворе, около часовой башни. Во время игры Руни снова вспоминает брата, но на этот раз без беспокойства. Просто воспоминания о том, как старший брат безуспешно учил её играть, слишком приятные и теплые. В тот момент, когда они разыгрывают последнюю партию, холодная рука опускается на плечо Руни, и МакФлетт вздрагивает, прежде чем понимает, что это не декан. – Дуэль, – решительно повторяет Снайд, когда их взгляды сталкиваются. – Да остынь ты, – Руни тянет её за рукав, и Мерула от неожиданности спотыкается, но не падает, а лишь отступает назад. – Поиграй со мной в камушки, – приветливо улыбнувшись, предлагает МакФлетт. – Рован, ты позволишь? На лице лучшей подруги сомнения, но все-таки она поднимается с земли и отряхивает частички пыли с мантии. По её лицу понятно, что она хочет спросить: «Ты уверена?», но Руни всегда знает, что делает, и ей можно доверять. – Конечно, – произносит Рован вслух и по примеру подруги улыбается Меруле. – Не потеряйте набор, – говорит она, прежде чем уйти. – Я не буду играть в эту игру для неудачников, – членораздельно заявляет Мерула и скрещивает руки на груди. – Вот поэтому ты все время проигрываешь, – весело говорит МакФлетт. – Не любишь все, что «для неудачников», включая учебу. Сядь уже, Снайд, – повторяет Руни громко. – Или ты боишься проиграть? Снайд вспыхивает и уверенно садится напротив МакФлетт, притягивая к себе несколько камней. В её фиалковых глазах блестит свойственный любому слизеринцу азарт. Нет, не такой азарт, как у грифов или барсуков, у них он горячий и нетерпеливый. В этом змеи больше похоже на ворон — своей победы добиваются холодно и расчетливо. – Я никогда тебе не проиграю, – говорит Мерула. И она не проигрывает. Руни даже невольно задается вопросом, не играла ли Мерула в эту игру раньше, уж очень хорошо у нее получается. Но по восторженному лицу однокурсницы понятно, что она в полном восторге от происходящего, и успехи на новом поприще невероятно радуют её. Улыбка искренней радости идет Меруле куда больше, чем её обычная ухмылка, но Руни не берется судить точно, потому что по отношению к однокурснице она никогда не бывает объективной. Во многом она не понимает её поведения, но Снайд симпатична ей, и с этим мало что можно сделать. – Ты отлично играешь в камни для человека, который не любит «игры для неудачников», – замечает Руни. – Они не так плохи, – небрежно говорит Снайд, вскинув подбородок. – В плюй-камни могут выиграть только те, кто не обделен интеллектом... – МакФлетт смеется, и Снайд с искренним недоумением смотрит в её сторону. – Что? – недовольно уточняет Мерула, когда Руни прекращает смеяться. – Ничего, – отвечает МакФлетт, успокаиваясь. – Просто буквально полчаса назад ты ненавидела эту игру. Хорошо что-то уметь, правда? На мгновение Мерула искренне задумывается, после чего из вредности качает головой. Она не готова согласиться с Руни МакФлетт, даже если однокурсница скажет ей нечто беззаветно правильное, вроде того, что профессор Снейп — их декан или Альбус Дамблдор — директор школы. – По-твоему я плоха во всем? – надменно интересуется Мерула. – Нет, – честно отвечает Руни. – Ты неплоха в дуэлях. И, надо признать, отлично подбрасываешь взрывной порошок в чужое зелье. Мерула меняется в лице и рывком поднимается с земли. На самом деле, им уже пора возвращаться в гостиную своего факультета, но Снайд хочет уйти совсем не поэтому. Ей кажется, что снаружи необъяснимо холодно, хотя на ней теплая мантия, да и погода сегодня вполне приятная. – Ты совсем ничего не понимаешь, МакФлетт, – говорит Мерула. Она слышит, как МакФлетт неторопливо собирает набор в коробочку. Её будто совсем не заботит происходящее, впрочем, как и всегда. Когда Мерула оборачивается, Руни уже прячет игру в широкий карман мантии и зачем-то похлопывает по нему. Меруле кажется, она ненавидит в Руни абсолютно все — от чуть насупленного взгляда до манеры разговаривать, смеяться и ходить. Она так часто наблюдает за ней, что может повторить её походку, не ошибившись ни разу. МакФлетт слишком странная, слишком наглая, слишком часто оказывается там, где ей не положено быть. Она могла бы просто признать, что Мерула намного лучше её, стать её сподвижницей, но вместо этого приняла дуэль и все испортила. – Слушай, Снайд, – устало говорит Руни, глядя однокурснице в лицо. – Я действительно много чего не понимаю, но мы с тобой имеем больше общего, чем ты думаешь. Твои родители в Азкабане, и мне жаль, что тебе приходится переживать все это, – искренне заявляет она. – Люди видят в тебе лишь дочь сторонников Темного Лорда, жестокую и коварную, как и они. Люди видят во мне лишь сестру Джейкоба, такую же ненормальную и странную, как и он. Вот только они не знают ни нас, ни наших близких. Они ждут, что мы пойдем их дорогой, но их мнение ничего не решает, – уверенно замечает Руни. Глаза Мерулы невольно расширяются, но она качает головой, потому что слова всегда остаются словами, кто бы их ни произнес. – Ты пытаешься стать лучше, доказать всем, что заслуживаешь уважения. Вот только, чтобы стать лучше всех, нужно упорно трудиться. Не устранять соперников, а самой становиться сильнее. Не надеяться, что кто-то оступится. Самой идти вперед. Ты мне нравишься, – признается МакФлетт и с удовольствием замечает, что Снайд вспыхивает и на мгновение отводит глаза. – И единственное отличие между нами в том, что я могу это признать. Мы можем сразиться завтра, – спокойно кивает она. – Возможно, я одержу победу. Может быть, победишь ты. Если тебе так проще, я тоже подготовлюсь. Но, по правде сказать, я очень озабочена тем, что произошло с Джейкобом, и сейчас мне так же сложно, как и тебе, – сказать это Меруле даже легче, чем обсуждать это же с Рован, и Руни кажется, что проблема в это мгновение становится чуть меньше. – И было бы намного легче, если бы ты тоже призналась в своих чувствах, и мы пошли дальше, не играя в эти игры. Несколько секунд Мерула молчит. Руни могла бы стать её сподвижницей, но она все испортила. Когда доказала, что не является пустым местом и привлекла её внимание. Когда заставила невольно восхищаться и желать быть на её месте, быть с ней или быть ей... это сложно осознать, когда ты учишься на втором курсе. – Мне нужна эта дуэль, МакФлетт, – наконец, говорит Снайд. МакФлетт тяжело выдыхает и переступает с ноги на ногу, зачем-то обнимая себя руками. Ей тоже становится холодно. – Значит, мне придется справиться и с этим, – отвечает она, пытаясь сохранить в голосе привычное спокойствие. Она смотрит в сторону башен Хогвартса, и понимает, что ей нужно вернуться прямо сейчас. Снайд не дает ей двинуться дальше, уверенно преграждая дорогу. – Но я... я не говорю, что ты мне не нравишься, – замешкавшись, произносит она. Взгляд Руни теплеет, и Меруле кажется, что впервые в жизни она может говорить все, что у нее на душе. – Но, если я не буду уверена, что мы с тобой равны, я не смогу сделать шаг тебе навстречу. У Руни не получается сдержать улыбку. Она несколько секунд разглядывает однокурсницу, будто все еще не верит до конца, что Мерула сказала ей правду, но глаза Снайд говорят лучше слов. Джейкоб всегда говорил, что лучше искать правду во взгляде, а Руни нет повода не доверять старшему брату. – Этого достаточно, – кивает она, и лишь после этого Мерула дает ей возможность уйти. Она не идет за ней следом — возможно, ей хочется изучить площадку будущей дуэли или немного подумать, возможно, Мерула не хочет, чтобы их видели вместе... кто знает? Это не так важно, как то, что она сказала ранее. У поступков всегда есть последствия, и Руни знает — рано или поздно они придут к чему-то большему, а сейчас у них есть зачаток — прекрасное начало, напоминающее юный, светло-зеленый росток. Ему нужно немного солнца и дождя, и МакФлетт готова позаботиться о первом, а Снайд вполне может взять на себя второе. – Не поддавайся завтра, – слышит Руни вслед. – Не собиралась, – отвечает слизеринка, нащупывая в широком кармане рукоять волшебной палочки.