"Да" и "Нет"

Тик-так, тик-так. Раскачивается маятник туда-сюда, будто ленивая кошка помахивает хвостом. Тик-так, тик-так. Маршируют секунды, будто спеша целым батальоном уйти на неведомый фронт. Тик-так, тик-так. Крутится стрелка, смело шагая по секундам, приближаясь к одному-единственному моменту, к точке икс. К тому самому, последнему моменту, когда должен быть дан ответ. Одно из двух: либо да, либо нет. — Не он, так эти. — Я ему все равно не верю. Тук-тук, тук-тук. Глухо бьется пульс на запястье. Тук-тук, тук-тук. Бежит по венам кровь, заставляя трепетать сердце. Тук-тук, тук-тук. Мечутся тысячи мыслей в голове, каждая из них силится перекричать свою соперницу и стать главной. Тысячи аргументов «за» и «против». В результате сводящиеся к одному и тому же. — Переждем бурю, нам не выиграть войну. Он все равно сильнее, только зря кровь прольем. — Мы окажемся в самом ее пекле, и тогда кровь прольется рекой. Уж лучше попробовать отбиться. Раз, два, три. А секунды не ждут, секунды спешат, торопятся сбежать, не оставив выбора двум странам. Четыре, пять, шесть. Время неумолимо, абсолютно, ему неизвестна совесть, оно идет своим путем, его не попросишь остановиться. Семь, восемь, девять. Стрелки движутся, приближая конец. Или новое начало. Но начало чего? Спокойной жизни? Кровопролитной войны? — Не будь безрассудным, Норвегия. Мы с тобой уже давно не те бравые викинги. — Не будь доверчивым, Дания. Мы с тобой никогда не были трусами. Кап-кап, кап-кап. Это апрельский дождь стучится в окна, бесцеремонно нарушая установившуюся на некоторое время мертвую тишину кабинета. Кап-кап, кап-кап. Это уже не робкие капли касаются стекла, это уже настоящий ливень силится разбить окно. Кап-кап, кап-кап. Три тени на полу, слившиеся в одну. Стол, сидящий за ним человек, сложивший руки шпилем и опустивший голову, и второй человек, сидящий на столешнице и скрестивший руки на груди. — Он убьет тебя. Он хочет сохранить нас, ты погибнешь ни за что. — Нет. Я не дам себя в обиду. Это ты позволишь ему убить тебя. Вдох-выдох, вдох-выдох. Опять молчание наполняет темный, неосвещенный ничем, кроме светящего в окно фонаря, кабинет. Вдох-выдох, вдох-выдох. Две страны смотрят на падающий из окна позади них свет, на свои тени и на мимолетные тени от мелких капель дождя. Вдох-выдох, вдох-выдох. Два брата, два лучших друга, такие разные в своих решениях и такие одинаковые в своей решимости. — Как ты упрям, Норвегия. — Не более упрям, чем ты, Дания. Тук-тук, тук-тук. Кто-то стучится. Тик-так, тик-так. Истекают последние секунды перед тем, как распахнется дверь. Вдох-выдох, вдох-выдох. Встать плечом к плечу, друг рядом с другом, смотреть без страха в лицо того, кто сейчас войдет сюда. Произнести всего лишь одно лаконичное слово. И у них будут разные слова. — Даже если он меня убьет, то пусть. Жизни моих граждан будут спасены. Лучше подождать, пока они сами друг друга не перебьют. И если ты называешь это самоубийством, то в отличие от тебя, я не боюсь умереть. Высокорослый, широкоплечий, полный решимости сохранить то, что у него есть. Королевство, сохранявшее до сих пор свою независимость, закаленный в боях воин, уставший от кровопролитий и желающий уберечь своих жителей от ужасов войны. Дания. — Даже если он меня убьет, то я не пожалею о своем выборе. У моих граждан будет шанс отстоять свою свободу. Лучше попытаться бороться, чем сдаться без боя. И это я называю борьбой за выживание, в отличие от тебя, я не боюсь жить. Высокорослый, широкоплечий, полный решимости бороться за свою свободу. Королевство, долгое время жившее под властью чужих корон, храбрый воин, не боящийся поспорить за право идти своей дорогой и не желающий более никому подчиняться. Норвегия. Щелчок. Дверная ручка повернулась. Скрип. Открывается дверь нараспашку. Топ-топ, топ-топ. Вошедший проходит вглубь кабинета, становясь напротив двух королевств. Железный крест на его груди ловит свет фонаря и отражает его, словно желая отдать обратно. Вдох-выдох. Тук-тук мысли по вискам. Одно слово. Только одно слово из двух. — Ну? – требовательно спрашивает он. Не то для него время, чтобы ждать. Они нужны ему. Оба. Нужны, чтобы продолжить свой марш смерти, чтобы показать этому Старому Свету, чья империя здесь продержится тысячу лет. И говорит Дания спокойно, едва кивая, без своего привычного запала в голосе. Спокойно, смиренно, чуть нагло, не боясь того, что его ждет впереди: — Да. И усмехается Норвегия, едва качая головой, так же спокойно, так же чуть нагло, не боясь того, что его ожидает в будущем: — Нет.