***
— Держи, — Хэнк протягивает ему немного потрёпанный жизнью шарф и куртку, что явно будет больше на пару размеров. — Лейтенант, я же говорил, что… — Я сказал надевай, мать твою! — Хэнк раздражается ещё больше, ведь сама ситуация его крайне нервирует. Он, блять, реально притащил одежду гребаному андроиду. Пиздец. Наверное, пора завязывать пить. «Или напротив уйти в запой», — мысленно морщится мужчина, пока Коннор немного неуклюже пытается впихнуть себя в предложенную одежду. — Спасибо, — андроид ему улыбается. — Что блять не так с этим миром, ей-богу, — он сначала замирает, а затем быстро ретируется в машину. — Ехать пора, жестянка. Пока все девианты не сбежали.***
— Это что, твоя старая куртка, Андерсон? — голос офицера Рида звучит насмешливо, когда они с Коннором появляются в кафетерии: Хэнк — чтобы налить себе кофе и согреться, ведь на улице дубак, а Коннор — потому что снова увязался следом. — Тебе какое дело? Отчаливай работать, и, быть может, одним прекрасным днём ты, блять, сможешь отличить удушье от сердечного приступа, — рычит лейтенант сквозь зубы, пока желваки под его кожей ходят ходуном. — Слышишь ты, старый мудак, — Гэвин угрожающе надвигается на Андерсона, а рука его непроизвольно тянется к кобуре. Коннор, улавливающий каждое мимолётное изменение, тут же становится впереди человека, заслоняя его собой. «Главная задача: защитить лейтенанта Андерсона любой ценой» — вспыхивает на периферии зрения внезапная, поставленная им же самим задача. Андроид даже вздрагивает, растерянно моргая, а диод на его виске загнанно мигает жёлтым. — Офицер Гэвин Рид, советую вам немедленно опустить оружие и взять себя в руки. Иначе я буду вынужден применить протоколы задержания: происходящее я вполне могу расценивать как попытку покушения на представителя закона, — голос Коннора максимально холоден и безэмоционален, а сам он — сосредоточен, будто Рид — очередной девиант, а они с Хэнком на задании. — Да ну? Я тоже закон, — Гэвин противно ухмыляется, и холодное дуло пистолета утыкается в лоб RK800. — Отставить, — отточенным движением мужчина достает табельное оружие, и наставляет его на мерзко ухмыляющегося Рида. — А то что? Мозги мне вышибешь? За чертову пластмассу? — Да, — звучит так, словно Рид задал самый глупый и очевидный вопрос, что только мог. Гэвин замирает, сосредоточив все внимание на Андерсоне, будто пытаясь понять, не шутит ли он. — Совсем из ума выжил, старый алкоголик, — шипит он сквозь зубы, поколебавшись, убирая пистолет. И уходит, толкнув Коннора плечом и будто бы случайно вылив на него остатки, тем не менее, очень горячего кофе. Коннор стоит, не шелохнувшись, и лишь с тоской (или это ракурс такой?) смотрит на расплывающееся по серой грубой ткани темно-коричневое пятно. — Вот же ублюдок, — рычит Хэнк сквозь зубы, спешно убирая пистолет в кобуру и разворачивает андроида к себе лицом, заставляя стянуть с плеч куртку. — Ничего себе не повредил? — рукав форменной рубашки робота-детектива грубо задирают вверх, и Хэнк спешно осматривает руку. Ни типичных для ожога покраснений, ни волдырей. — Чёртовы же андроиды, — он отступает на полшага назад, понимая, что его беспокойство было излишним. Это даже в какой-то мере… Не смущает, но чувствует детектив себя не в своей тарелке. Кожа Коннора мягкая, гладкая и покрыта мелкими родинками. А ещё, из-за пролитого напитка, горячая, будто бы у андроида лихорадка. И влажная. — Не стоит беспокойства, лейтенант, — Коннор сдержанно улыбается, поправляя пиджак. Когда об андроидах резко отзывается Андерсон, ему почему-то не неприятно. Наверное потому, что Хэнк делает это беззлобно. Уже беззлобно. — Ваша куртка испачкана, — звучит, мать его, реально расстроенно. Хэнк мысленно (а может быть и вслух: кто знает, может с годами у него появился синдром Туретта, а он даже и не заметил) матерится, закрывая глаза, а затем устало трет виски. Этот день был излишне длинным, и вероятность мигрени повысилась однозначно процентов до девяноста. — Уже фразы в голове, как у ебучих мультиварок, — ворчит он себе под нос, а затем поднимает взгляд усталых глаз. — Ничего страшного. Впрочем, эта твоя раздражающая курточка тоже испачкалась. Такому чистоплюю как ты, поди, некомфортно будет ходить в грязном шмотье, — саркастично подмечает Хэнк, изучая парнишку взглядом. Кинулся его защищать… Надо же. Как занимательно. — Выглядеть опрятно — значит вызывать больше симпатии и психологического комфорта у опрашиваемых. А значит, они будут охотнее делится информацией и идти на контакт, — снова этот его поучающий тон, будто бы он, Хэнк, глупый мальчишка, не понимающий очевидного. — Ой, завались уже, — Андерсон даже невольно осматривает себя. М-да, ему показалось, или это камень в его огород? Слишком, пугающе живой и в то же время такой… — Пластмассовый, — заканчивает он мысль вслух. — Собирай манатки и пошли быстрее, — ворчит мужчина, подходя к столу, чтобы захватить опрометчиво забытый утром кошелек (собственно, он вернулся в участок в, мать его, семь вечера только за ним), и поворачивается к Коннору, озадаченно склонившему к плечу голову. — Ну, чего уставился? В участке машинок нет. А ночуешь ты, я полагаю, именно тут. Одежду стирать собираешься? — согласный кивок. — Вот и погнали. Приглашать андроида к себе домой… Дожили. Большую часть дороги они едут в тишине. А расстояние до квартиры Хэнка, предпочитающего жить за городом, надо сказать, приличное: на улице успевает стемнеть, хоть когда они пришли в участок когда только начало смеркаться. Диод Коннора раздражающе мигает, становясь то голубоватым, то желтым, пока тот сосредоточенно о чем-то думает. Хэнк косится на него краем глаза, отмечая про себя, что почти идеальное (творения Киберлайф близки к идеалу, но их намеренно до него не доводят) лицо Коннора выглядит лучше в голубоватом свете, нежели в жёлтом: точёные скулы и бледная кожа так не выглядит как-то болезненно. Да и Андерсону просто ближе холодные цвета. — Ты у меня приступ эпилепсии вызовешь, жестянка, — недовольно ворчит мужчина, красноречиво намекая на светопреставление, что устроил датчик на виске андроида. — Но у вас нет эпилепсии, лейтенант, — после секундного замешательства выдает RK800, и Хэнк понимает — его только что просканировали. — Так ты и обеспечишь, — да, с саркастическими замечаниями у Коннора все ещё туговато. — Не хочу вас разочаровать, сэр, но боюсь, что этого произойти не может: эпилепсия — это… — Ой, завались, пластиковая башка, — не «туговато», а почти совсем «никак». — Что там тебя беспокоит? Коннор молчит, хмуря брови и вглядываясь в серый асфальт, по которому бодро катится совсем старенькая машинка Хэнка. — Вы обо мне беспокоитесь, — это скорее безапелляционное заявление, чем вопрос. — Я не понимаю. — Я сам не понимаю. Людская суть — полное дерьмо, — ворчливо отзывается детектив. Отрицать очевидное даже смысла не было: только почву для речей о статистике и анализе этому засранцу давай. — Не могу не согласиться, — после секундного молчания выдает Коннор. — Человеческие эмоции сосут, — и из его уст это звучит так потерянно и нелепо, что Хэнк не может не расхохотаться. Уголки губ Коннора приподнимаются. — Располагайся, — он отпирает дверь и гостеприимно впускает андроида вперед себя: в квартире Хэнка с его последнего визита мало что изменилось. Разве что пустых бутылок стало больше, да коробок из-под пиццы и китайской лапши прибавилось. Коннор заходит в его дом медленно, словно недоверчиво, и оглядывается вокруг растерянно, будто бы не изучил здесь каждый угол в прошлые разы. — Ты всегда так ходишь? — Хэнк держался очень долго. — Как, лейтенант? — Андроид выглядит озадаченно. И наивно. — Словно тебе в задницу толстенный вибратор вставили, — метафор получше на ум не приходит, но, впрочем, Хэнку плевать, достаточно ли они хороши. На его взгляд, мысль свою он выразил предельно точно. — Сэр? — диод на виске андроида часто мигает желтым, и Андерсону даже кажется, что грудь его взволнованно начинает вздыматься чаще. «Совсем из ума выжил, старый дурак», — думает лейтенант, качая головой, и быстро ретируется на кухню, дабы отыскать что-то горячительного. В последнее время он слишком внимательно всматривается в каждую реакцию андроида, и каждый раз, когда тот чего-то не может понять, Хэнку мерещится… Вот это вот. «Будь ты человеком, пацан, посчитал бы, что ты близок к панической атаке. Так пугает незнание?» — вслух мысли Андерсон не озвучивает, предпочитая сделать два больших глотка виски прямо из горла. Алкоголь обжигает глотку, заставляя слегка поморщиться, и детектив прикрывает глаза — к этому он никогда не привыкнет. — Забей, — Хэнк отмахивается, упираясь ладонями в стол. — Ты помнишь, где ванная, машинка там. Учить пользоваться не буду, жестянка, сам разберешься, она одна из ваших, — он сгорбливается над кухонным столом, закрывая глаза, а Коннор почти бесшумно и без лишних вопросов отправляется, куда сказано. — Пиздец, — только и говорит мужчина, оказавшись наедине с собой. Впрочем, он вполне уверен, что андроид прекрасно его слышит. — Да и посрать, — он слишком привык отвечать некоторым своим мыслям вслух. В ванной комнате слышна возня, а затем характерное гудение стиральной машинки. Отнюдь не новейшая модель, опять же, но Хэнк не жалуется. Он вообще не фанат всех этих новомодных штучек. Бутылка осушена почти до конца, пусть и была наполовину пуста с самого начала, когда в комнату, скрипнув половицей, наконец входит андроид. — Вам нельзя столько пить. Понимаю, отказаться от алкоголя вам может быть сложно, особенно сразу, но нужно сократить его потребление как минимум до пары бокалов, — снова нравоучения, и Андерсон, даже не оборачиваясь к искусственному пареньку, просто-напросто ему на зло, тянется к ящику, вытаскивая первую попавшуюся бутылку. Джин? отлично. Понижаем градус? Абсолютно плевать. — Хэнк, — он говорит мягко, и, насколько лейтенант помнит, называет его по имени в первый раз. — О, неужели решил формальничать перестать? Может быть, ты не так потерян, как я думал, — мужчина хмыкает, поворачиваясь, и присаживается на край стола. Коннор действительно смотрит на него неодобрительно? А еще он определенно остался лишь в этих своих отвратительно-выглаженных штанах. Лейтенант пробегается по телу напарника взглядом, и даже не ведет бровью, отпивая почти четверть бутылки разом. Мда, Киберлайф постарались, как и всегда. Тела с изъянами, лишним жиром и подобной хренью они принципиально не делают? «Это располагает людей», — как-то уже комментировал Коннор эту привычку своих создателей. «Первое впечатление слишком важно, и люди охотнее идут на контакт с теми, кто выглядит привлекательно». По мнению Хэнка, такое напротив только отталкивает. Когда все эти психологические штучки вообще работали? — Нет, — андроид поджимает губы, отводя взгляд. Удивительно, сколь много эмоций он стал проявлять в последнее время. Отличные симуляции. Или они все же настоящие? — Отлично, — недовольно бормочет мужчина, лениво плетясь в гостиную и грузно плюхаясь рядом с дремлющим Сумо. Снова эти никчемные и такие раздражающие философские мысли в начинающем мутнеть рассудке. — Вам стоит пересмотреть свою жизнь и отношение к ней, — неугомонная машина, видимо, отступать не собиралась. «Вдолбил дурацкие алгоритмы в свою умнющую, но такую тупую голову, и пристал, как банный лист», — думает Андерсон, запрокидывая голову на спинку дивана. — Я желаю вам только добра. — В этом мире это так не работает, жестянка. Мне плевать на остальных, остальным плевать на меня. И тебе тоже должно быть абсолютно параллельно, что и как я делаю со своей жизнью. Захочу — вообще застрелюсь, — флегматично ведет плечом детектив, обводя горлышко бутылки указательным пальцем, пока всматривается в потолок. Иногда ему до сих пор кажется, что на нем блестят дурацкие флуоресцентные звезды, что он нацепил туда с Коулом давным-давно. Но они не блестят: он сам с остервенением отрывал их с кусками штукатурки ту же вечность назад. Если присмотреться, под краской, которую он спешно наносил неделей позже, до сих пор видны вмятины. — Какой хороший вопрос — почему тебе не плевать, Коннор, — его голос становится тише, глубже и задумчивее, и он сам не замечает, что называет андроида по имени. — Вам тоже не плевать, детектив. На меня, — Коннор молчит долгое время, и Андерсон даже почти забывает о его присутствии. — Вот ты заладил. Я же говорил, мне лень возиться с заполнением кучи отчетов, если с тобой что случится, многомиллионная ты задница, — ворчит лейтенант, поднимая расфокусированный взгляд на напарника. — Я не думаю, что это полностью правда, детектив, — Коннор садится рядом, и диван под ним прогибается. «Он весит куда меньше, чем должен бы», — невольно мелькает в голове Хэнка, и он знает это наверняка: пару раз поднимал напарника за грудки. — Не думает он, — ворчит Андерсон, скашивая взгляд в его сторону. — И что же ты тогда думаешь, умник? — Не знаю, — звучит растерянно, и на этот раз Хэнк уверен в том, что ему не кажется, настолько, что даже давится треклятым джином, поспешно отставляя его в сторону. — Хей, хей, жестянка, ты чего, — он укладывает ладони на плечи Коннора, и разворачивает его к себе. Висок RK800 горит красным, а грудь андроида тяжело вздымается. «Вот это имитация… Или аварийный алгоритм?» — Не знаю, — звучит как-то истерически. Хэнк даже ухмыляется. Вот дела. — Успокойся и посмотри мне в глаза. Все хорошо, слышишь? Андроид не имеет ни малейшего понятия, почему от взгляда в глаза детектива ему должно стать лучше. Кажется, происходит ровно наоборот. В голове Коннора что-то неприятно пищит, пока на периферии зрения одно за другим появляются окошки оповещений о системном сбое и граде ошибок. — Коннор. Я здесь. Дыши, — успокаивают, кажется, не только его, но и себя заодно. Коннор слышит, как быстро колотится человеческое сердце. — Тебя что, реально так из-за того, что ты чего-то не понимаешь, корежит? Ну даешь, — Хэнк качает головой, мягко притягивая парнишку к себе. Его мозолистая рука ложится на лопатки андроида, мягко поглаживая слишком мягкую для человека кожу. — Не понимать чего-то — это нормально, слышишь меня? Не паникуй, а пытайся понять. Исследуй. Или нахуй пошли, но не паникуй ни в коем случае, — подумать только, теперь он Коннора еще и успокаивает. — Вот и доверяй после этого Киберлайф: самая передовая модель, а панические атаки ловит как заправский психопат, — Хэнк тихо посмеивается. — Нет никакой корреляции между тем, чтобы быть «психопатом», и тем, чтобы иметь панические атаки, — звучит все еще растерянно, но, хотя бы так. «Читает нотации — значит приходит в норму», — решает для себя Хэнк, а желтый свет диода служит ему доказательством. — Умник, — в словах Хэнка нет ни капли злости. Он все еще держит Коннора в мягких объятиях, даже задумчиво поглаживая бледную кожу, усыпанную мелкими родинками. Черт возьми, нет. Он, блять, верит, что у ебаных андроидов есть чувства. И докажет это, прежде всего, самому Коннору. — Научу тебя чувствовать, — мягко бормочет он парнишке куда-то в шею, прикрывая глаза. Привычных возражений, к своему удивлению, он не встречает.