Эдвард

      Раз в год матфак – храм страданий и изломанных судеб - открывает свою прожорливую пасть для задротского вида планктона, пополняет ряды моральных калек и людей, чьи синяки под глазами градиентом расползаются по щекам. Механизм слажен и вылощен: умных – к преподавателям под напор моральных измываний, форменных дураков –за заправскую кассу, а работящих страдальцев в устойчивый игнор, их поимеет сама жизнь.       Система сбоит лишь единожды.       По каменным лестницам на ладан дышащего здания ступает Ричард Тозиер – и где-то под землей загорается огонек первой искры. Это вечным двигателем вращающийся в гробу Лейбниц начинает вырабатывать электричество. Костлявыми пальцами роет выход из могилы Валлис, а Эйлер, полный безысходных настроений, лишь разочарованно вздыхает. В науке всегда есть место для открытий, и великие умы осознают, что Ричард Тозиер с его математическим гением вскоре отберет их лавры, в наглую водрузит их на свою лохматую голову и будет литрами попивать энергетики в противес некогда спасавшему великих математиков вину.       Но Тозиер лавры не отбирает и даже – боже упаси – не претендует. Если некогда цифры были для него тотемом, персональным идолом, спасавшим от серости будней, то с осознанием прибыльности скриптов мотивация прозаично покидает дарование. Гротескная молодость иссыхает: от её крайностей, как и от прежнего Ричи, не остается и следа. Расчеты по сабжу – рутина, дифуры – лягушатник в бассейне для взрослых, и аривидерчи, сон в обнимку с Фихтенгольцем!       РНР вместо звезд с неба и семи нерешаемых теорем, сайт по продаже скриптов вместо записанного в анналах истории имени.       За год учебы в Даремском «Дьюке» Тозиер меняет взбалмошный нрав на тихую сосредоточенность, выглаженные рубашки – на скатавшуюся фланель и потертые джинсы, а свежий вид – на посеревшую от недосыпа кожу и синяки, обязательный атрибут третьекурсника.       «Скука без буквы «к»», - разочарованно вздыхают где-то на небесах великие умы.       Иногда в стену глухо закупоренного мира Тозиера робко постукивает мессия Билли: «Ты ложился вообще, Хокинг потерянного поколения?». Но кратеры под глазами размером с Везувий и покрасневшие белки, наталкивающие на мысль, что вулкан – действующий, отвечают красноречивее Ричарда. Кивок- очевидная ложь, проглатывается безобиднейшей наживкой и Денбро переключается на отличницу Беверли: «ох уж эти её изгибы интегралов».       Пренебрегая бессмысленными парами, Тозиер уже заканчивает последний на этой неделе заказ. Скрипты башенками столбцов тянутся вдоль компьютерного экрана, режут по глазам белесой люминисценцией, и Ричи позволяет себе отвлечься: открывает личные сообщения на сайте, находя помимо пары-тройки заказов новое входящее:       «Самолет из Флориды, Джексонвилл, направляющийся в аэропорт Роли-Дарем, захвачен людьми арабской национальности. (номер рейса –MH 0017 ). Террористы планируют направить самолет прямо в здание Дарем люкс. Это не шутка и не розыгрыш, отправьте, пожалуйста, сообщение в полицию и оставайтесь на связи, мне еще пригодится ваша помощь».       У Тозиера горят сроки и жизнь, а какой-то пранкер хочет выкроить частичку первого, чтобы внести краски во второе. Обмен личного времени на неоригинальные подъебы неравноценен по всем параметрам, но Тозиер – чистое любопытство и альтруистические порывы на задворках – пересылает скрин с сообщением и ссылкой на свой сайт в 911, и, не затрудняя себя проверкой достоверности предоставленной информации, продолжает выстраивать башенки скриптов. На долгие 15 минут собеседник затихает, и зачатки волнения внутри Ричи прячутся обратно в недра бессознательного.       «Я закончил. Перейдя по ссылке ниже, вы сможете войти в программу автопилотируемой посадки самолета»       Ричи читал о технологии беспилотной посадки самолета, он прекрасно знает, что программа пока не внедрена в использование и находится на стадии дискуссии еще со времен катастрофы башен-близнецов. Раздираемый сомнениями и вспыхнувшим любопытством, парень сверлит экран расфокусированным взглядом. Наконец, Ричи представляет человека, ждущего смерти на борту самолета, представляет, каково это – разбиваться, и зажмуривается до боли в глазах. Руки сами тянутся к компьютеру: Тозиер прогоняет программу через антивирус, входит в систему, смотрит растерянно на заполонившие экран двоичные коды и с горечью осознает: написавший мужчина – Эдвард – не шутил. Над Даремом и сотней людей, находящихся в самолете, нависает настоящая угроза. Жизни пассажиров в руках растерянного математика - жалкого, плывущего по течению, не способного на большее парня.       Осознание сражает Ричи точно поставленным апперкотом: вот он, задержавший дыхание на непозволительно долгое время, захлебывается собственным страхом. Билл рядом рисует что-то в тетради, профессор монотонно бубнит о своем, а экран призывно мелькает падающими каскадами цифр. Каждая пропущенная строка – отклонение от курса. Каждая проигнорированная страница текста- снижение на два градуса.       Такая вот аркада с беспилотником. Уровень сложности – высший. Игрок – не самый талантливый.       -Замолчите! - кричит Ричи, когда осознание собственной бесполезности достигает в нем апогея. Моральное давление становится слишком сильным, чтобы выносить его в одиночку. - Все молчите! Звони в 911, - добавляет он Биллу.       Группа пораженно переглядывается, преподаватель – тучный вечно уставший профессор Хэнском - заглядывает в компьютер Ричи и неожиданно быстро все понимает, самостоятельно набирая телефон службы спасения.       Испуганные перешептывания одногруппников, лезущие в глаза волосы Беверли, нависшей практически над самой головой Ричи, голос преподавателя, докладывающего обстановку полиции – все мешает Тозиеру сосредоточиться. Пальцы предательски мажут мимо клавиш, цифры продолжают проплывать вдоль экрана детальками тетриса. Отсутствие пользовательского интерфейса заставляет проклинать создателя программы трехэтажным матом, а нужной для подключения к волне информации попросту нет. В этой аркаде Ричи проигрывает, мысленно умирая тысячи раз вместе с пассажирами, обратившимися не к тому герою.       -Майк Хенлон, диспетчер рейса «0017». Доложите ситуацию, - доносится из трубки, любезно поднесенной к уху Тозиера преподавателем. К операции подключаются воздушная служба перехвата, авиадиспетчеры и 911.       -Работаю с любительской версией программы DEPRA, поступают запросы на конфидециальную информацию.       Майк Хенлон оказывается умным, прямолинейным и властным управляющим. Под его контролем работники станции быстро предоставляют Тозиеру нужные данные, и спустя пять минут панически быстрых щелчков по клавиатуре самолет оказывается под полным управлением Ричи.       Совершенно невовремя звонит телефон Тозиера. Билл, видя незнакомый номер, включает громкую связь, и вся группа слышит не сломавшийся еще мальчишеский голос:       - Я Эдвард. Вы получили сообщение?       Стоит Ричи бросить взгляд на телефон, как его пальцы сковывает покалывающий холодок. Мальчик – Не мужчина! –хакнул засекреченную программу на борту угнанного самолета и позвонил Тозиеру, выражая тем самым полное доверие, становясь наказанием, крестом в довершение к тому, что Ричи приходится волочь на себе сейчас.       Словно Бёрджессовский Алекс Тозиер делит себя надвое, расплачиваясь такими необходимыми сейчас крупицами сосредоточенности. Дрожащие пальцы парня совершают несколько осечек, потому что в голову его вдруг закрадывается мысль о том, что мальчишка на проводе по его вине может не дожить до следующего утра.       - Ричард, вы сходите с курса, что происходит? Высылаю возвратные координаты, - взволнованно чеканит диспетчер Хенлон в телефоне Денбро.       Ричи старается собраться, обращается во внимание и шлепает по клавиатуре с точностью биатлониста. Лишь выровняв курс, парень позволяет себе небрежно пихнуть свой телефон к мобильному Денбро, чтобы Майк Хенлон слышал Эдварда и был в курсе ситуации.       -Самолет под моим управлением, - говорит Ричи обоим собеседникам, и отдельно мальчишке бросает дежурное: – ты в порядке?       Если чего Тозиер и не ожидает услышать в ответ от испуганного ребенка, запертого на борту самолета со смертниками, так это раздраженного:       - А можно быть в порядке в багажном отсеке со стюардом-занудой? – язвительность мальчишки фонит паникой, и Ричи отстраненно улыбается: язвит – значит еще в здравом рассудке.       -Террористы оставили вас со стюардом одних, Эдди?       -Сам ты Эдди, я Эдвард, - грубит паренек, вынуждая Ричи раздраженно поджимать губы.       «Какого черта», - думает Тозиер, но глухое раздражение в нем преобразуется в необходимую энергию. Общение с мальчишкой магическим образом помогает парню сосредоточиться на реальности: совершенно четко разграничить навязчивые мысли о плохом конце и настоящее, где мальчик Эдди прямо сейчас цел и невредим. Ричи чувствует, как разум его проясняется, движения становятся точными, доводятся до автоматизма. Так просыпается воплощенная в голосе незнакомого мальчишки мотивация.       -Судя по голосу, ты Эдди. Сколько тебе лет?       -Шестнадцать.       -И ты сконструировал программу - автопилот?       -А еще пробрался в кабину, пилотируемую террористами.       -Зачем?       -Перепутал с туалетом, блин!- продолжая изливать страх в подавляемую агрессию, Эдди, тем не менее, поясняет: нужны были кое-какие данные для программы.       - Держу пари, тебя не заметили, потому что ты метр с кепкой, - шутит Тозиер, но в ответ на сердитое сопение Эдди быстро поправляется: «Ладно, только не психуй. Можешь звать меня Ричи».       - Мне плевать, как я могу называть тебя, меня зови полным именем.       В свои шестнадцать мальчик на другом конце провода ведет себя как взрослый мужчина. Тозиер, принимая его браваду за чистую монету, замолкает, уделяет всего себя программе, пока, спустя десяток долгих минут самолет не совершает турбулентный скачок, и броня Эдди не трещит по швам. Голос мальчишки, когда он шепчет в трубку неожиданно искренние слова, предательски дрожит:        -Ты можешь говорить со мной? Я знаю, что отвлекаю тебя, но мог бы ты оставаться здесь, потому что мне страшно и не с кем поговорить об этом.       Эдди боится, допускает возможность плохого исхода, и от этого к Ричи тоже возвращаются позабытые было страх и растерянность. Ругань и топот на заднем фоне (Тозиер догадывается, что террористы, наконец, догадались о перехвате), пугают еще сильнее. Успокоить Эдди сейчас - значит успокоить самого себя.       -Только если позволишь звать себя "Эдди". А как же стюард? Слишком зануден для тебя?       -Он без сознания, - переходит на шепот мальчишка, - Совсем не слушает меня. Нас обоих отключили, когда словили под кабиной пилота, и мне не посчастливилось очнуться раньше.       «Эдди – чертов герой», - понимает Тозиер. Играть на распаленных нервах террористов, получить по голове и быть сброшенным в багажный отсек с потенциально мертвым стюардом, оставаться в неведении о происходящем на борту и надеяться на незнакомца, продающего скрипты – высший уровень безбашенности, подпитывающийся истинным героизмом. Эдди – маленький герой Эдди – даже сейчас не давит на Тозиера своими страхом и паникой, сдерживается, чтобы не отвлекать, хотя по всей видимости находится на грани истерики. На Тозиера обрушиваются реальные, лишенные субъективизма, масштабы катастрофы, и парню становится по-настоящему страшно. Ричи стоически выдерживает натиск, но сыплется на техническом уровне: где-то среди цифровых рядов проскальзывает незамеченная опечатка.       -Ричард, самолет пропадает с радаров, что у вас происходит? – буквально кричит диспетчер Хенлон.       Допущенная ошибка заставляет самолет не просто отклоняться от курса – петлять. Паника крошит Эдди, лишая слуха, зрения и осознанности. Мальчишка начисто игнорирует Тозиера и, кажется, начинает принимать отрицательный исход как самый возможный из.       -Эдди, говори со мной, все в порядке, я контролирую самолет, слышишь? – лжет Ричи. Экран подсвечивается красным, сообщая об ошибке, бьет по ушам противнейшим звуком. Боже, неужели все закончится так?       Одногруппники с ужасом наблюдают, как Ричи растерянно мечется взглядом вдоль экрана, как по его лбу катится капля пота. Тозиер – не Цезарь и не сын маминой подруги, делать несколько дел одновременно, оставаясь неотразимым – не его конек. Продолжая набирать новые строки шифра, парень совершенно не успевает просматривать предыдущие записи. Ошибка, выводящая самолет из строя, так и остается незамеченной, а из динамика доносятся шорох и звуки глухих ударов. Эдди предательски молчит.       -Эдди, почему ты не отвечаешь? Эдди!       Спасает лишь профессор Хэнском, тычущий пальцем в экран и одними губами шепчущий на ухо Тозиеру: «здесь единица».       -Ричи! Ричи, боже, Ричи, я здесь! - истерично отзывается Эдди, когда самолет немного выравнивается. Трястись предстоит еще по меньшей мере минуту (пока строка, где недавно была ошибка, не сменится новой текстовой страницей), но настрой Эдди грозит свести мальчишку с ума раньше.       -Зачем ты летишь в Дарем, Эд?– пользуясь самым низким приемом, Тозиер пытается заговорить мальчишку. Общение всегда помогает поддерживать связь с реальностью и разумом.       -Дьюк устраивает день открытых дверей, я готовлюсь к поступлению, - полушепотом отвечает мальчишка.       Эдди похож на прежнего Ричи: перспективного, гениального, только начинающего свой путь к познанию величайших тайн. С этим осознанием жизнь мальчишки приобретает для Ричи новое, метафорическое значение, выделяется на фоне сотен безликих жизней пассажиров самолета: спасение Эдди теперь приравнивается к спасению самого себя. Того, прежнего Ричи Тозиера, который еще не променял призвание на унылую работу.       Стоит самолету в очередной раз подскочить, и последние крохи самообладания покидают Эдди, обнажая в его голосе до смерти испуганного подростка. Глубокий голос с придыханием, заезженной пластинкой повторяющий имя Тозиера, будоражит и пугает Ричи одновременно. Когда в трубке раздается глухой удар (кажется, от резкого скачка стюард перекатывается на другой бок), голос мальчишки ломается, сипит. Пробивающееся в нем отчаяние кричит, что Эдди смирился с судьбой:       - Мы уже близко к Дарему, да? Мы умрем?       От переменившегося вдруг Эдди - теперь надломленного и открытого- Тозиеру хочется выть. Такой мальчишка, вызывающий зубодробящее желание пожалеть и приободрить, слишком сильно отвлекает от работы. Говорить много не выходит, но краткие предложение все же слетают с губ Тоизера, потому что промолчать сейчас сродни убийству.       -Эдс, что ты себе придумал? Все хорошо. Скоро я посажу самолет и ты ступишь на землю, поедешь на день открытых дверей в Дьюк. Тебе там понравится, и я даже покажу тебе кампус,- Ричи медлит, прерываясь на осознание поступающей информации, на набор следующих строк кода, - Слушай, ты уже смотрел новых «Трансформеров»? У нас, кажется, еще идут. Давай сходим завтра? Я заплачу за твой билет?       Сбившийся на длинные гудки вызов мог бы показаться парню ироничным (посмотрите, Эдвард взял перерыв «на подумать»), если бы не пугал так сильно. Ричи кивает Биллу, мол: «набери снова», но преподаватель останавливает руку Денбро в паре сантиметров от телефона:       - Он мог отключиться из-за вошедших в отсек террористов.       Профессор говорит правильные вещи, но Тозиеру от них спокойнее не становится. Ричи вновь отрешается от реальности, чувствует себя тем же жалким игроком в автоматы, из последних сил бьющим по клавишам, завершая свою игру.       Он понимает вдруг, что все это время испытывал находящийся на борту самолета Эдди. Не-оп-ре-де-лен-ность. Жуткое чувство. Ричи не знает, что произойдет с мальчишкой, и от этого рвет крышу и подбрасывает тело. Руки дрожат, потому что...правда, страшно.       Спустя тридцать минут посадивший самолет герой устало падает лицом на парту, слышит затворы телефонных камер сердобольных одногруппниц, чувствует похлопывания по плечам и мягкую от долгого пребывания во вспотевшей ладони конфету, подсовываемую под пальцы профессором Хэнскомом. Игрок одерживает победу, но не получает долгожданного успокоения, потому что мальчик –язва на борту теоретически посаженной консервной банки, как и Ричи, остается один, и от этого Тозиеру хочется сейчас же выбежать из учебного корпуса, помчаться на своих двух к аэропорту.       Эдди обязан быть в порядке, ведь он – Тозиер из прошлого: мальчишка, для которого математика еще жива и ценна, мальчишка, вернувший Ричи жизненный ориентир, маячащий на горизонте разработкой качественного интерфейса для программы беспилотного управления самолетом. Эдди обязан быть в порядке.       -Ричи, это он! – кричит вдруг Билл, поднимая трубку вместо Тозиера, - Эдвард звонит!       Тозиер отстраненно подмечает, как Билл обращается к Эдди и мысленно соглашается: «конечно, Эдвард. Маленький взрослый, спасший сотни жизней, заслуживает полного имени».       Группа оживает, Денбро, позволяя Тозиеру поговорить с мальчишкой, берет на себя отчет перед Майком Хенлоном, а одногруппники, маячат вокруг, ловят отголоски фраз Эдварда из телефонной трубки.        Только сейчас Тозиер находит в себе силы вдохнуть: воздух обжигает гортань, отзывается в легких чужеродным. Голос Эдди – живого Эдди! – расцветает в душе теплым и родным.       Эдди говорит: «Связь пропала». Говорит: «Мы живы. Мы живы, Ричи! Я пиздецки сильно боялся, что у тебя не получится!». Эдди говорит много и долго, не всегда связно, рассказывает, как после первой вылазки террористы разбили его планшет, не заметив спрятанного в шортах мобильного, как стюард Стэнли помогал ему совершать вылазку к кабине пилота… Голос его долетает до Ричи с расстояния в десяток кварталов, где полиция под дулом пистолетов выводит из самолета задержанных преступников, и помогает вычеркнуть из памяти недавние страх и напряжение.       Усталое «Ёб твою мать, Эдвард…» Тозиера сменяется нервным смешком мальчишки:       -Можно Эдди. Идем завтра на «Трансформеров», да?