Убил.

       Возбужденный от страха и неизвестности, я суетливо отворил дверь, ведущую к моему возлюбленному. Я не знал, почему именно сейчас моё сердце рвётся с невиданной силой к нему - предателю и изменщику, надругавшемуся над моей любовью; но главной задачей моей было увидеть его и узнать, что всё в порядке. Дышать тяжело: довольно продолжительный бег совершенно вымотал меня, а беспокойство не давало сделать глубокий вдох - меня терзала истерика. Что же со мной? Почему я, бросив самую важную в своей жизни работу, сломя голову несусь к своему прошлому, чуть было не погубившему меня?.. Почему именно сейчас мне важно знать, что с ним всё в порядке?        Неделю назад мы были вместе: счастливы, безвозвратно влюблены и молоды. Но я узнал о его глупой измене, и всё пошло по наклонной - ссоры, драки и алкоголь полностью перечеркнули слово "мы". Остался лишь "я", остался лишь "он". Он пытался вернуть меня всеми силами, - он любит меня, я это знаю и даже люблю его еще больше, чем прежде, - но моя горделивая натура неспособна простить подобное надругательство над моими чувствами. Сердце болезненно сжималось, когда я слышал от наших общих друзей, что он в глубокой депрессии, и ему однозначно нужен я. Он на грани - на грани жизни и смерти, любви и ненависти. Я словно воздух для него, а он для меня - тысяча хорошо наточенных кинжалов в разгоряченной плоти. В муках, в горячке и возбуждении, я часто представлял его перед собой - полностью нагим, со своим характерным влюбленным взглядом и нахально-блаженной улыбкой на мягких устах, и понимал, что без него я сойду с ума еще раньше, чем моя гулящая сестра найдет себе нового любовника. И я сходил с ума. Так же, как и он...        Сегодня, когда мне предстояла важная работа, я почувствовал укол где-то в груди - там, где обычно стоит гулкий приятный спазм при появлении моего возлюбленного. Я пытался не думать об этом, но чем сильнее забывал, тем ярче становилось моё немое безумие: оно давило на меня вспышками, заливало раскаленной лавой и ледяной водой попеременно, отчего появлялась неконтролируемая дрожь. Чем сильнее я оттягивал момент своего понимания, тем больше меня трясло. Думалось, что это просто волнение перед важным мероприятием, но отголосок моих чувств ясно давал понять, что меня неумолимо тянет к нему. Что-то происходит с нами... И я просто сбежал. Под крики начальства, под негодующие вздохи посетителей я бежал, не имея сил остановиться. С каждым шагом я становился много увереннее, ближе к своей цели.        Двери открылись поразительно тяжело. В квартире будто бы было пусто: окна плотно зашторены, свет везде был выключен, не слышалось никаких шумов. Но что-то точно не давало мне покоя. Пришлось пробежать вглубь квартиры и обыскать все комнаты, прежде чем приступить к последней - ванной. Еще больше задрожав, как осиновый лист на ветру, я с хриплым вдохом открыл незапертую дверь. Его бледное во тьме тело, лежащее в ванной, не подавало признаков жизни, - так мне показалось с самого начала. Но, уловив еле заметное дыхание, я бросился к нему в объятия: холодная плоть отозвалась слабой дрожью, и он открыл глаза.        - Ты здесь...        - Идиот! Что ты с собой натворил?! Чокнутый ублюдок, ты же знаешь, что я без тебя жить не смогу!        Все сильнее и сильнее я притягивал ослабевавшее тело к своей груди, на которой одежда в мгновение вымокала, все яростнее я хватался за его нагие плечи и талию, пытаясь не терять сознание от накатившей истерики. Только через минуту до меня дошло, что стоит позвонить в скорую. Я, не выпуская хладное тело из объятий, набрал номер и в панике назвал адрес, постоянно приговаривая, чтобы они торопились. Мой возлюбленный всё это время тёрся об мою шею, задевая щеку короткими темно-каштановыми волосами. Как только я откинул телефон в сторону, то сразу же встал и высвободил своё несчастье из оков остывшей воды. В бреду он говорил мне что-то, что я изредка не мог понять.        - Ты свет мой... я тебя люблю, ты знаешь?.. люблю, как не любил... прости меня, я поступил очень... очень...        Мне пришлось положить его на диван, а после лечь рядом, согревая практически нагое тело своим естественным теплом. Благо, что от истерики меня бросило в жар.        - Я люблю тебя, люблю, - поворял я, осыпая его исхудавшее лицо поцелуями. - Прощаю, слышишь? Прощаю. Только не смей умирать, понял? За это я тебя никогда не прощу, возненавижу!        - А я звал... тебя, - хрипло заговорил он полушепотом, - ты же слышал? Поэтому ты здесь...        Никогда еще прежде десять минут не длились так долго. С каждой минутой, с каждой секундой его голос становился всё тише и тише, а хладное тело теряло жизнь. Я заставил выпить его какое-то лекарство. Перед приездом спасительной машины он отключился. Меня сразу охватила на редкость сильная паника - я попытался привести его в чувства, но не знал, делаю я правильно или нет. Всё в голове спуталось, когда в дверь раздался настойчивый стук.        - Скорая!        В коридоре больницы, белом и тусклом, часы тянулись поразительно долго. Все эти сочувствующие взгляды, - такие болезненные! - врезались в меня острыми мечами. Они как будто готовили меня к самому худшему. Как только я начинал думать об этом, то моя голова и сердце моментально взрывались острой, зияющей болью - я не мог даже допустить подобного исхода, ведь тогда я сразу бы потерял всякий стимул к жизни. Мне настолько было нехорошо думать о самом худшем, что я просто-напросто зарылся руками в отросшие, слегка кудрявые волосы и с силой зажмурился. Осознание приходило медленно, неспеша и будто растягивая этот блаженный момент моего горя. Я подумал: "Он может не вернуться ко мне". И все воспоминания пролетели перед глазами, словно одна большая пленка всей моей жизни. Наши свидания, уютные моменты, наши ссоры и драки. Мы были нужны друг другу. Я без него не смогу...        Помнится, как-то он приволок в нашу квартиру какую-то маленькую, грязную и исхудавшую кошку. Я был в шоке, но их побитый и молящий взгляд очень легко сломил меня. Кошку выходили и отдали: быть хозяйкой вызвалась его давняя подруга с университета. К ней, кажется, в начале наших отношений я его очень ревновал, просто пылал огнем, когда видел из вместе. Глупо, знаю, но я впервые по-настоящему влюбился, и мне было трудно принять, что мой недавний знакомый-денди оказался геем, которому я "понравился с первого взгляда". А ревновал я его очень часто... Помнится, мы очень сильно поругались в один момент из-за моего фанатизма. "Да, - уголки губ потянулись вверх, - те еще денёчки были". Но, спустя пару дней, он просто пришел ко мне со словами, что никогда не отпустит и что я для него - самый важный человек. Как бы банально не звучало, но эти слова подействовали на меня. Весь день мы были только вдвоем, никого к себе не подпускали. Вспоминая это сейчас, на губах невольно играет улыбка. Было так тепло, так уютно. Что, если это прекратится сейчас?..        Из операционной неспеша вышел хирург, глубоко вздыхая и потирая уставшие глаза. А ведь он каждый день видит подобную картину и до сих пор остается в здравом уме. Каждый день он борется за жизнь людей, возможно, таких же, как и мой любимый... Все эти размышления лишь оттягивали момент истины. Я просто не хотел знать, как прошла операция. Я был к этому морально не готов.        - Вы...        - Его друг. Очень близкий, - хрипло произнес я, когда в глазах начали скапливаться слезы - впервые за долгое время.        - Друг.., - задумчиво повторил хирург. - Мне очень жаль.        Слова моментально врезались в сердце, окутали мою грудь пустотой.        - Нам не удалось спасти вашего друга. Было слишком поздно.        Холодный тон. Его холодный тон резал без ножа. Взгляд, полный сожаления и сочувствия. Нет, вы не виноваты... Это я оставил его одного. Я не давал шанса, хотя и давно простил. Я пресёк наши отношения. Я. Я!        Я убил свою жизнь.