десять

Сегодня он просыпается от слишком знакомого шума. Сильнее укутываясь в одеяло, которое все еще хранит тепло его тела и бесчисленное количество воспоминаний, Вася пытается уснуть вновь, но запах осеннего дождя окутывает его с каждой секундой все больше и больше. Зачастую, по утрам Шакулин пьет крепкий кофе с совсем небольшим количеством коньяка, который мгновенно ударяет в голову. Это заставляет его взбодриться и отправляться на работу, с которой у него связано настолько много всего, что он уже не представляет своей жизни без ежедневных поездок в людном метро, привычного запаха травяного чая около небольшого кафе у выхода на нужной ему станции и слишком глупых, но звучащих от близких людей, шуток. Но сегодня парню, почему-то, не до этого. У Васи уже девять звездочек на запястье, и ему абсолютно все равно, от кого достанется десятая. Каждый раз, чувствуя неприятное жжение, убеждается, что никогда в жизни не умел делать правильный выбор. Впервые это случилось за столиком уютной кофейни, когда Васе было всего пятнадцать; тогда это неприятное чувство слишком сильно напугало его, а девушка лишь отвесила ему звонкую пощечину, в итоге оставив его сгорать со стыда под сочувствующие взгляды остальных посетителей заведения. После этого случая он еще год боялся целоваться, а в школьных коридорах виновато опускал голову, когда замечал ту самую, которую «наградил» ее второй звездой. В последующие разы все случалось настолько быстро и смутно, что Вася даже не успевал замечать появление новых меток на своем запястье. Некоторые он обнаруживал после жуткой пьянки, не имея ни малейшего понятия, с кем вчера провел вечер. Иногда он очень сильно жалел, что родился в мире, где, целуя не своего соулмейта, на запястье появляется звездочка; как только проявляется десятая, ты умираешь. Но быстро отгонял эти мысли, открывая новую бутылку вина или коньяка, или чего-либо, чем периодически пополнял свой «алкогольный», как он его называл, шкафчик. После получаса безуспешных попыток уснуть, Вася отбрасывает одеяло, и его кожа мгновенно покрывается мурашками. Через приоткрытые окна кухни и спальни в квартиру пробирается жуткий холод, окутывая все на своем пути. Дождевые капли порывом сильного ветра заносит в комнату, и на подоконнике образовывается небольшая лужица, которую Шакулин вытирает недавно стиранным кухонным полотенцем. Буквально через несколько минут Вася привыкает к обстановке в квартире: окна уже закрыты, включен обогреватель, и спокойная музыка играет на фоне, и парень ставит чайник греться. Несколько лет назад он сидел на подоконнике своей старой квартиры, смотря в окно на то, как массивные дождевые капли образовывают лужи на старом, побитом асфальте; тогда он последний раз пил чай — зеленый, с нотками клубники, он будто согревал парня изнутри, дарил покой и умиротворение. Именно тогда Вася понял, что бесконечно влюблен в дождь, в его запах и ту атмосферу, которую он с собой приносит. В его душе что-то трепещет, и Шакулин не знает, откуда взялось это чувство. Он все чаще поглядывает на свое запястье, но вскоре ему надоедает думать об этом, поэтому находит в шкафу любимый свитер с длинными рукавами, которые не позволяяют видеть то, о чем Вася хочет размышлять в последнюю очередь. Вода в чайнике кипит, издавая слишком громкое бульканье; чайник выключается с еще более громким щелчком, и как только парень находит подходящую кружку для чая, воздух пронзает противная трель дверного звонка. Даже не спрашивая, кто пришел в такую рань, — для Васи все гости, которые пожаловали к нему до десяти утра, нежеланные — открывает дверь, готовясь в грубой форме прогонять кого бы-то ни было. Но на пороге стоит Калинкин; его мокрые волосы смешно спадают ему на лицо, а насквозь промокшая одежда прилипла к худощавому телу, еще больше подчеркивая фигуру парня. Вася стоит в расстерянности, пока гость цокотит зубами, но продолжает улыбаться. — Может, уже пригласишь внутрь? — наконец подает голос Женя, выводя этим из шокового состояния Шакулина. Тот немного отходит, позволяя Калинкину войти; закрывает за ним дверь и оборачивается — промокший до нитки парень уже сидит на полу гостиной, от чего ковер тут же становится мокрым. — Что тебя привело сюда? — спрашивает Вася, подходя к шкафу. Перебирает вещи и находит самый огромный свитер, который только был у него, и старые, но ни разу не надетые спортивные штаны, купленные мамой в семнадцать «на вырост». — Я услышал, что начался дождь, и пошел гулять, — пожимает плечами Женя, натягивая на себя сухие теплые вещи. Он совсем не стесняется переодеваться при Шакулине, а тот смущенно отводит глаза в сторону. Боковым зрением подмечает, что худощавый парень не такой уж и худощавый, как поначалу казалось. Широкий свитер смотрится на Калинкине очень забавно, постоянно спадая, и Вася (все еще смущенно) улыбается, рассматривая выпирающие ключицы и оголенное плечо, и короткие рукава, которые совсем не закрывают запястья, на одном из которых красуется всего одна звездочка. Шакулин довольно фыркает, подмечая про себя, что на двоих у них ровно десять звезд, и это злосчастное число с каждой секундой все больше и больше доводит его до внутренней истерики. Вася решает, что если последний поцелуй и вправду сведет его в могилу, то последнее, что он хочет чувствовать, это слегка потрескавшиеся, но теплые губы Калинкина. Он идет на кухню и открывает бутылку красного вина, совсем забывая про чай и свои планы провести этот день, глядя в окно. Считает, что алкоголь быстрее согреет гостя, нежели обычный чай. — Как ты думаешь, существует ли дружба? — внезапно спрашивает Вася, вручая Жене бокал, который тот охотно принимает. — Ну, мы ведь дружим, — кивает головой Калинкин, отпивая вино и улыбаясь от наслаждения напитком. — Может, я просто жду, пока ты напьешься, — непринужденно отвечает Вася, хотя внутри него все переворачивается от этой фразы; решает, что если парень сейчас на него обидится и уйдет, то он просто поцелует первого встречного и напоследок почувствует лишь неприятное жжение. Но Калинкин только улыбается, хотя побелевшие костяшки пальцев, обвитые вокруг бокала, выдают его беспокойство. — А ты уже достаточно пьян, чтобы поцеловаться? — спрашивает Женя и сразу же жалеет о сказанных словах. Понимает, что проще было бы сделать все без вопросов. — А ты думаешь, что я и на трезвую голову не могу тебя поцеловать? — Шакулин мучительно пытается оттянуть мгновение своей смерти, пытаясь насладиться бессмысленным разговором. Женя не находит, что ответить. Отодвигает бокал в сторону и ближе подвигается к Васе, охватывая своими пальцами его пальцы. Он пытается не думать, сколько же звезд на запястье у друга, но полностью доверяет ему; волнуется, что все получится как и в первый раз, когда его «девушка» рассказала всей школе, что тот совсем не умеет целоваться. Но все же прислоняется своими губами к губам Шакулина. Вася чувствует тепло и привкус вина, и даже слабый запах сигарет, и почему-то осознает, что умереть, держась за руку Калинкина — лучшее, что могло бы случиться за все его десять поцелуев. Он покорно отвечает на поцелуй, и ему совсем не хочется, чтобы это прекращалось. — Почти на трезвую голову, — натянуто улыбается Женя, поглядывая на свое запястье. Не происходит ровно ничего. Вася не может поверить в происходящее. Обнажает свое запястье, уже не заботясь о том, что Калинкин сможет увидеть его ненавистные девять звезд. Десятой не было. Как и волнения о предстоящей смерти. Поднимает голову и смотрит на парня, сбитое дыхание которого, кажется, слышно на всю кухню. И спустя несколько секунд Женя широко улыбается, и отчитывает Васю за чертовски рискованное решение, а тот все никак не может отпустить теплую руку человека, с которым проведет всю свою оставшуюся жизнь. Они смеются, разговаривают о жизни до этого момента, и Шакулин рассказывает о своих звездах, с каждым словом понимая, что в самом деле всегда хотел целовать только Калинкина. Будто по взмаху волшебной палочки, парни наконец чувствуют тепло, которое возникает между ними совсем не из-за теплых свитеров и приятной атмосферы. И Вася понимает, что сделал правильный выбор, поцеловав Женю, а Калинкин благодарен судьбе за этот холодный осенний дождь. У них десять звезд на двоих, а впереди целая жизнь, которую они проведут в объятьях друг друга.