Thalassa Begat

— Начинаю погружение. За иллюминатором пронеслись крошечные пузыри. Всего на мгновение цвет воды принял тот же оттенок сине-зеленого, что был внутри салона — так, как если бы толстые металлические стены подводной лодки превратились в стекло. Затем свет от иллюминаторов потускнел до более глубокого синего, и иллюзия была разрушена. — Двадцать саженей.* Хэнк Реардэн перевел взгляд на панель измерительных приборов перед собой. — Внутренняя температура и давление стабильны, — сообщил он. Вечерняя синева океана быстро сменилась чернотой. — Пятьдесят саженей. — Знаешь, я мог бы и сам это прочитать, — сказал Рирдэн человеку на соседнем сидении. — Разумеется, я знаю, — ответил Франциско Д’Анкония. — Я говорю об этом в ожидании того удовлетворения, которое получу, когда смогу сказать об одной тысяче. — Одна тысяча будет ощущаться почти как девятьсот девяносто девять, — ответил Рирдэн. — Я бы предположил, что ты больше будешь заинтересован в тринадцати сотнях. — Ты имеешь в виду глубину залежей моей медной руды?* — Теоретических залежей, да. — Тогда время будет для действий, а не объявлений. Рирдэн взглянул на своего спутника. Небольшие огни на приборной панели позволяют видеть профиль Франциско и считывать значения с датчиков, однако этого света недостаточно, чтобы чертить что-то или делать заметки. Курение же в небольшом закрытом пространстве с ограниченным запасом кислорода казалось неразумным. — Тебе скучно, — решил он. — Тревожно, — признался Франциско. — Это не похоже на полёт на самолете. Здесь гравитация берет на себя большую часть управления. — Мы могли бы включить внешнее освещение, — предложил Рирдэн. — Может быть, попытались бы найти тебе гигантского кальмара, чтобы ты с ним сразился. Он слышал, как Франциско фыркнул, при этом, однако, включив передний свет. Рирдэн с любопытством взглянул на иллюминатор. Плавающие крошечные рыбки закружились, как снежинки безликой ночью, и унеслись прочь вверх — подводная лодка продолжала свое погружение. Рирдэн вспомнил, как много лет назад, когда Лилиан устроила вечеринку, он выглянул в окно и стал наблюдать за тем, как ветер атакует тонкое деревце. Тогда он подумал о том, насколько замечательно, что его работа смогла сотворить теплое и светлое место в холоде и пустоте, смогла сотворить этот островок для цветов и обнаженных плеч. Ночь за пределами иллюминаторов была несравненно враждебнее; эта всесокрушающая темнота уничтожила бы его в одно мгновение, если бы что-то пробило стены подводной лодки. И всё же он был в безопасности в этом пузыре из Рирдэн-металла — в гораздо большей безопасности, чем на вечеринке. Он приложил руку к металлической стене. Она была холодной из-за ледяной морской воды и влаги от конденсации; все работало точно так, как Рирдэн и рассчитывал. — Я все хотел спросить тебя, — сказал он Франциско, — почему ты не попросил Джона пойти с тобой? Это ведь его двигатель будет везти нас к залежам твоей меди. — Я не хотел просить Джона, — ответил Франциско. — Почему не попросил Рагнара? — продолжил Рирдэн. — Он определенно больше смыслит в мореплавании. — Я не хотел просить Рагнара, — снова ответил Франциско. Его лицо не изменилось, но Рирдэн услышал улыбку в его голосе. — Ты мог попросить Дэгни. — И Дэгни я тоже не хотел просить, — ответил Франциско, и в этот раз, подумал Рирдэн, он не улыбался. — Когда мы изготавливали прочную сферу, — сказал Рирдэн, — я никогда не думал, что смогу проверить её в действии. Он снова оглядел металлические стены. — Спасибо, — добавил он. — Даже если бы не ты разработал это, — резко произнес Франциско, как если бы исправлял ошибку, — я все равно попросил бы тебя. Ты единственный, кого я хочу видеть рядом с собой, — и тут же он оборвал себя, словно собирался сказать или уже сказал слишком много. Внезапно выключив внешний свет, он вернул их обратно в темноту, которую освещали лишь огни панели. Рирдэн посмотрел на приборы. Четыреста пятьдесят саженей — чуть больше, чем полмили. На суше по прямой он прошел бы это расстояние за десять минут. Это было глубже, чем он когда-либо погружался, но все равно ненамного; он бы даже не задумался о такой глубине, если бы просто находился под горной вершиной и проверял детали какой-нибудь металлургической операции. Но в воде расстояние ощущалось гораздо дальше. Это было странно: он знал, что если они сейчас сбросят весь балласт, то всплывут — он быстро рассчитал — менее чем через двадцать минут. Создавалось такое впечатление, что плывущее где-то над ними вспомогательное судно принадлежало совершенно иному миру, отличному от этой черной пустоты. Здесь, в этом вакууме, они с Франциско были единственными существующими людьми вместе со вселенной, размером с прочную сферу. Дэгни, подумалось ему. Он хотел бы разделить вселенную для двоих с Дэгни. Однако прежде, чем он успел закончить свою мысль, он понял, что это было неправдой. Осознание того, что Дэгни не выбрала бы его, сделало её неподходящей кандидатурой для подобного рода мыслей. Дэгни, если бы её посадили в подлодку, отпустила бы балласт, взмыла бы вверх, вырвалась бы через люк и поплыла бы к суше, поездам и Джону раньше, чем вспомогательное судно смогло бы её забрать. Поэтому это было ложью, признал он. Искусно сделанная подводная лодка заслуживала гордости независимо от того, кто в ней находился, однако то, что внутри был именно Франциско, что именно его она благополучно ведет на дно моря, доставляло Рирдэну сильнейшее удовольствие, как будто Рирдэн-металл воплощал в себе не только работу его ума, но и отображал желание защищать другого человека. Это была годовщина, вспомнил он вдруг. В ту ночь, когда он всматривался в окно, была вечеринка по случаю годовщины их с Лилиан свадьбы, и тогда Франциско поблагодарил Рирдэна за то, что тот укрыл его от шторма. Той ночью они впервые встретились. — Ты это видишь? — резко спросил Франциско, прерывая его мысли. — Не доверяешь своему зрению? — Галлюцинации — признак азотного отравления. Рирдэн быстро проверил приборы. — Внутреннее давление стабильно, — сказал он. — Соотношение газа нормальное. Углекислотные скрубберы в порядке. — Я вижу огни, — сказал Франциско. Его голос звучал почти виновато. Рирдэн покосился на иллюминатор и моргнул. Снаружи на самом деле были огоньки: крошечные голубые точки и полоски. В беспросветной тьме невозможно было сказать, насколько в действительности большими они были или как далеко находились. — Существуют ли морские светлячки? — спросил он смущенно. — Я не знаю, — ответил Франциско и включил внешнее освещение. Голубые огоньки мгновенно потонули в ярком свете, а вид снова заполнили плавающие маленькие рыбки. — Возможно, так они сигнализируют друг другу, — задумчиво сказал Франциско. — Даже здесь, где отсутствуют свет, эти существа создают его для себя, просто потому что хотят. — Ты теперь интересуешься биологией? — Нам погружаться еще пять сотен саженей, — сказал Франциско. — Но я могу перестать тратить твое время на всякие не относящиеся к делу вещи. Рирдэн посмотрел на Франциско. В его лице не было ничего, что отличалось бы от привычной открытой манеры. Только определенная нотка в его голосе, которую мог различить лишь тот, кто очень хорошо его знал, указывала на то, что за словами Франциско стоит нечто большее. Этого хватило: Реардэн был поражен пониманием — неожиданным и необратимым. Процесс, который он уже давно считал завершенным, достиг своей финальной стадии только сейчас. Это ощущалось так, словно он взбирался по горе и, добравшись до самого верха, присел, чтобы отдохнуть и насладиться триумфом, вплоть до этого момента не замечая, что позади возникла вершина еще более высокая. Единожды увидев, невозможно было проигнорировать это — как Франциско мог противостоять правде? И почему он это делал? Могли ли годы отрицания и обмана подействовать как своего рода яд, как азотное отравление самого духа? Он снова посмотрел на Франциско. Это было невозможно. Неужели он тоже этого не видел? Нет. То была его собственная ошибка. Не Франциско. Невероятным казалось представить, что Франциско хоть в одной сфере своей жизни не был сознательным. Единственная возможность заключалась в том, что он по каким-то причинам не владел всеми фактами. — Ничто из сказанного тобой не может потратить мое время, — сказал наконец Рирдэн. — Между нами нет никаких «не относящихся к делу» тем. — Рагнар никогда не брал курсы Джона по физике, — сказал Франциско. — И они от этого не меньше друзья. — Отклоняешься от темы, Франциско? — спросил Рирдэн требовательно. — Будешь ли ты тогда подталкивать меня к Дэгни? Это логическое завершение того, что ты предлагаешь. — Дэгни сделала свой выбор, — сказал Рирдэн. — Я еще нет. Франциско повернулся в узком кресле так, чтобы руки по-прежнему лежали на панели управлении, но при этом он мог полностью видеть Рирдэна. — Для меня ты тоже единственный, кого я хотел бы видеть рядом с собой, — сказал он. Франциско затаил дыхание. — И я, как и ты, имею в виду не только эту подлодку. Рядом со мной. Подо мной… Надо мной… — В этой лодке нет места для надлежащего ответа на это заявление, — ответил Франциско хрипло. Рирдэн неловко потянулся к его руке, чтобы положить на нее свою. Руки Франциско оставались на панели управления, но Рирдэн видел, как тот сглотнул. Он на мгновение прикрыл глаза, чтобы полно почувствовать, как рука Франциско двигается под его рукой. Когда он открыл глаза, Франциско ухмылялся ему. Он понял, что больше не нужно ничего говорить. — Окажется ли глубоководная добыча более прибыльной в сравнении с обычной? — вместо этого спросил он. Франциско засмеялся. — Возможно, нет, — сказал он. — Но однажды кто-нибудь захочет эту медь, поэтому лучше я буду первым, кто её найдет. Рирдэн ухмыльнулся в ответ и с интересом стал ожидать того, что встретится им на дне моря и с чем предстоит столкнуться после.